Роберт Скотт - Ореховый посох

Марк заметил, как у костра шевельнулась, просыпаясь, Бринн. Видимо, ее разбудил аромат текана. Она приподняла голову, принюхалась и поискала глазами Марка; он помахал ей рукой, желая успокоить, и был рад, когда она, улыбнувшись ему, снова завернулась в одеяло и мгновенно уснула. Вид у нее по-прежнему был страшно усталый, да и чувствовала она себя, должно быть, совершенно обессиленной, так что самое лучшее для нее сейчас, решил Марк, как следует выспаться.

А на том пляже в Эстраде даже ночью было жарко и влажно. Марк помнил, как сразу стащил с себя свитер и ботинки. Большую часть ночи он тогда рисовал на песке карту незнакомых созвездий — ни одно из них не было ему хотя бы отдаленно знакомо, как он ни напрягал память, пытаясь припомнить, какие созвездия должны быть видны в это время года над Скандинавией, над Африкой или над Южной Америкой. Но больше всего его поразило то, что в небесах светили две луны. Вот это он уж совершенно не в силах был объяснить и, бросив рисовать на песке карту звездного неба, побрел по холодной мелкой воде вдоль берега, а волны то набегали, то откатывались, ласково касаясь его босых ног.

Каждый раз, обнаруживая на темном небосводе очередную группу совершенно не знакомых ему звезд, он чувствовал, как тает в его душе надежда на сколько-нибудь разумное объяснение происходящего. К тому времени, когда его душевные и физические силы совершенно истощились и он наконец захотел спать, он уже почти смирился с тем, что либо умер, либо с ним случилось нечто совершенно невероятное.

Вот только спал ли он в ту ночь? Снились ли ему сны? Как ни пытался Марк ответить на этот вопрос, но был вынужден признать, что наверняка сказать не может. И все же нечто, касающееся той первой ночи в Роне, продолжало тревожить его память. Но что? Он, правда, был тогда немного пьян. И, помнится, все искал на пляже знакомый мусор — сигаретные окурки, жестянки из-под пива и целлофановые обертки, — но ничего не нашел и, плюхнувшись на песок, прорыл пятками две параллельные бороздки. Он всегда так делал на пляже.

«Вот оно!»

Значит, это вовсе не сон, а воспоминание! О чем же он тогда думал, сидя на песке и прокапывая в нем пятками бороздки? Что он тогда вспоминал — и почему это так важно? Действительно важно — хотя бы потому, что это были те немногие часы за все время его пребывания в Элдарне, когда он абсолютно не испытывал страха. Когда его совершенно не пугало то, что Айдахо-Спрингс и весь штат Колорадо остались неизвестно где, а он находится на морском берегу близ города Эстрада в черт-его-знает-какой-стране. А все потому, что на несколько мгновений он вновь оказался с родителями на Джонс-Бич, и все в его жизни было отлично. И он был в безопасности.

Воспоминания лавиной обрушились на Марка. Он смотрел на лун-близнецов, плывущих над головой, и вспоминал отца, огромный желтый пляжный зонт и летние дни на Джонс-Бич. Его отец любил сидеть в складном пляжном кресле и пить пиво. Кстати, сам он, Марк, был пьян, когда попал в Элдарн, потому что они со Стивеном выпили в пабе немыслимое количество пива, да еще и дома пиццу им запивали. Но почему все-таки это так важно? И почему тогда, на ронском пляже, он сразу почувствовал себя как дома, хотя прошло не больше десяти минут с тех пор, как ему довелось пережить самое невероятное и потрясающее приключение в жизни? Ведь он тогда, по сути дела, провалился в некую пространственную дыру и оказался в ином мире — возможно даже, в ином времени! И все же какого-то случайного воспоминания о прошлой жизни оказалось достаточно, чтобы полностью его успокоить.

Нет, это явно неспроста, однако потаенный смысл тех событий опять ускользнул от Марка. Ну да, ему снилось, как его отец сидит на Джонс-Бич и поедает сэндвичи с ветчиной, а сам он, Марк, в это время сидел на пляже в Эстраде и прокапывал пятками бороздки в песке — как когда-то ребенком на пляже Джонс-Бич. Так что тут самое главное? Тот пляж? Или пиво? Или отец?

— Вот сукин сын! — вскричал Марк и даже на ноги вскочил, облив свой свитер теканом. — Лессек!

Нет, он ни одного важного урока не пропустил; хуже: он пропустил некое послание Лессека. Лессек явно пытался что-то ему сказать.

Марк снова сел и заставил себя начать все с самого начала.

Путешественникам понадобилось два дня, чтобы добраться до пригородов Ориндейла. Несколько раз им приходилось прятаться, чтобы не попасться на глаза малакасийским патрулям, стерегущим дороги; к счастью, топот лошадиных копыт был слышен издалека. В конце концов Гарек предложил сойти с дороги и продвигаться параллельно ей по лесным тропам — так получалось, конечно, медленнее, зато куда меньше риска быть замеченными. В ту ночь они устроились на ночлег в густых лесных зарослях. Двоелуние уже почти миновало, и две сияющие луны на северном краю неба грозили вот-вот слиться в одну. Ветры с океана налетали все более сильные и свирепые; приливы, наверное, были в эту пору очень высоки.

На севере уже виднелись укрепления малакасийцев, созданные ими вокруг города. Глубокие рвы и траншеи широким кольцом опоясывали весь Ориндейл. Гита тогда ничуть не преувеличивала: столицу Фалкана охраняли сотни тысяч воинов. Свет от их костров в ночи был похож на россыпь звезд, упавших с неба на землю. Мерцание огней создавало ощущение постоянного движения. Ветер доносил до зарослей, где прятались путешественники, запахи армейского лагеря — дыма, жареного мяса и отхожих мест. На таком расстоянии невозможно было определить, какие отряды состоят из серонов, а какие — из обычных воинов, но особого значения это и не имело; одного взгляда было достаточно, чтобы понять: их крошечному отряду оборванных повстанцев понадобится хороший средний танк типа «Абрамса», чтобы прорваться сквозь такое оцепление.

Стивен потер виски: голова у него еще частенько болела после той схватки с подземным «коллекционером», хотя сегодня ему явно стало легче и он решил, что идет на поправку.

Честно говоря, он почти ничего не помнил с того момента, когда этот жуткий спрут увлек его на дно озера. Он вообще с трудом припоминал эту подземную пещеру с гранитными стенами, тайное убежище фалканских повстанцев. Как оказалось, пещера эта находилась довольно близко от поверхности земли. Впрочем, о том, как они выбрались в верхнюю часть пещеры, а оттуда — в фалканские леса, Стивен не помнил совсем ничего.

Сейчас он снова был в своем любимом твидовом пиджаке, который кто-то аккуратно выстирал и зачинил. Под пиджаком на нем была новая теплая рубаха — видимо, подарок партизан. Впервые за много месяцев Стивен чувствовал себя чистым и вполне презентабельным. Он обратил внимание на то, что колчаны Гарека вновь полны стрел, а знаменитый красный свитер Марка совершенно отмыт от застарелой грязи. Заплечные мешки путешественников были до отказа набиты сушеными фруктами, вяленым мясом, хлебом и сыром, а все имеющиеся бурдюки доверху наполнены отличным фалканским вином, чем-то напоминавшим токайские вина. Марк получил в подарок целый мешок листьев текана. Стивен даже улыбнулся: если бы не тысячи вражеских солдат, что стоят лагерем в нескольких сотнях шагов от них, можно было бы подумать, что они собрались на туристическую прогулку по осеннему лесу.