Рэй Брэдбери - Темный карнавал

Он вернулся домой в пять и принялся ходить из комнаты в комнату. Норма не отставала от него ни на шаг.

– Послушай, – возмутился Конуэй, зайдя в библиотеку. – Я ведь просил тебя отключить телефон, а он так и стоит на прежнем месте!

Он заглянул в спальню и заметил, что телефон появился и там.

– А это еще что такое?

– Они сказали, что ты настаивал на этом и что речь шла о подключении, а не об отключении. Разве это не так?

– Конечно же нет! Зачем нам столько телефонов?!

Прежде чем лечь спать, он вынул телефонные вилки из розеток.

Ровно в три зазвонили разом оба телефона. Судя по всему, их включила Норма.

В конце концов от их трезвона проснулась и она.

– Неужели ты не мог снять трубку? – проворчала она. – Придется это сделать мне.

– Нет! – вскричал он.

– Что это с тобой?

– Я сделаю это сам!

– Успокойся!

– Я и так спокоен!

Он взял в руки непрестанно звонивший телефон и понес его в библиотеку, где надрывался второй телефонный аппарат. Дверь в спальню так и осталась открытой.

– Чего же ты ждешь? – послышался голос Нормы.

Он осторожно снял трубку, но не стал подносить ее к уху. Оттуда доносился еле уловимый шепот.

– Что там такое? – не выдержала Норма. Приватные беседы, да? Тебе что, девки по ночам теперь звонить будут?

– Увы, – ответил он. – Таких дур на свете пока что нет.

Норма рассмеялась и прикрыла дверь спальни.

Я ведь сказал ей чистую правду, подумал он. Это действительно не девки, а кое-что похуже. Хотелось бы знать что. Призрачные тени, тонущие лодки разбитых надежд, свихнувшиеся от одиночества холостяки, мольбы обвиняемых, последний рывок лососей вверх по течению – в никуда…

– Ладно, – произнес он вслух и, открыв дверь спальни, обвел взглядом холодную арктическую пустошь белоснежных простынь.

Норма была в ванной. Судя по доносившимся оттуда звукам, она наполнила водой стакан и бросила в него таблетку аспирина.

Он стоял возле постели, от которой веяло вечным холодом, и дрожал.

Свет в ванной погас. Конуэй повернулся и вышел из спальни.

Он просидел час без движения. Затем набрал новый номер.

Тишина. А потом…

Шепот, такой громкий, что мог бы разбудить и мертвых. Голоса множились с каждой минутой: один, два, четыре, десять, сто голосов вырывались, как лава из жерла вулкана, сплавляясь в единый поток.

И это были голоса всех девушек, всех женщин, о которых он когда-то безнадежно мечтал, и голоса всех женщин, которых он желал когда-то и больше не желает, их шепот, плач, их смех, и шум моря, бьющего о берег, но выносящего на гребнях волн не пену, не плавучие льдины, а месиво человеческих тел, сталкивающихся и падающих, падающих и поднимающихся, поднимающихся, чтобы снова упасть, подняться и вновь упасть, с чудовищным шепотом, бормотанием, подняться и вновь упасть, пока эта лава не взорвется и не низвергнется в кромешный мрак. Прыгающие через барьеры, исчезающие в приливе тел акробаты, корчащиеся в ритмичном полуночном танце. Заросли хищных рук. Ураганы криков и стонов, тихий шепот, едва уловимые вздохи.

И снова звонок телефона.

– Оплата наличными!

– Смит, подонок! – сказал Конуэй.

– Он самый. Что скажешь?

– Что это были за голоса?

– Совершенно посторонние люди, голоса с проплывающих по соседству фешенебельных лайнеров, как в детстве в захолустном городишке слышали мы ведущиеся во всеуслышание альковные разговоры наших похотливых соседей.

– Почему все они звонят одновременно?

– Они трусливы и ненасытны. Это дистанционное сумо, кикбоксинг, вакханалия полуночных шоу, автомобильные кинотеатры, заглушенные моторы, скрип пружин, кряхтение тяжеловесов, писк канареек.

Конуэй хранил молчание.

– Что, язык проглотил? Тебе что, не нравятся наши вечеринки?

– Вечеринки?!

– Ну а что же еще? В них могут участвовать все: старая дева из Вермонта, пьянчужка из Рено, пастор из Ванкувера, церковный служка из Майами, стриптизерша из Провиденса, президент колледжа из Канкаки.

Конуэй молчал.

– Ты еще здесь? Так тебе не нравятся факты? Ладно. Не плати. Вешай трубку!

Молчание.

– Ну, все. Отключайся, обругай меня напоследок, ныряй в постель и займись супругой. Ты все еще здесь? Все еще заинтригован самыми свеженькими деликатесами свободной любви? Температура, небось, под сорок? Тогда я считаю до трех. А потом утрою счет за это наше ночное развлечение. Один, два…

Конуэй прикусил губу.

– Ага! – возликовал Смит. – Ты у нас на крючке! Посмотри на себя в зеркало!

Конуэй повернулся к висевшему на стене зеркалу. Оттуда на него смотрел незнакомый человек с потным раскрасневшимся лицом и горящими глазами.

– Ты видишь?! Румяные щеки, пот, плотно сжатые губы, безумный блеск в глазах!

Конуэй вздохнул.

– Так да или нет? – прокричал Смит. – Последний раз спрашиваю! Или вешай трубку, или гореть твоей постели в огненной лаве Кракатау! Телись!

– Так ты говоришь, сразу несколько десятков человек?

– Несколько тысяч! И с каждым днем их становится больше. И чем больше их становится, тем быстрее растет их число. Почему бы не пустить все эти тонущие лодчонки с деньгами поплавать в одной и той же воде? Бессонные орды изголодавшихся, толпы израненных, масса безымянных любителей клубнички. Ты никогда не узнаешь того, с кем именно ты говорил. Вот эта леди, эта женщина, эта девица, повизгивающая от восторга, может быть, это твоя школьная учительница, высохшая старая дева? Или твоя унылая тетушка, оседлавшая телефон, пока ее муж спит? А это – не твой ли это любящий папочка, любящий, однако, Ночную Семью сильнее? Ночная Семья! Все ночи, каждую ночь вопящая и хрипящая, с сопением и кашлем раскачивающая матрасы, выдыхаясь к рассвету. Прислушайся! Десять тысяч душевных ссадин, фрейдистских комплексов, пожираемых случайными – здравствуй-до свиданья – пантерами, оцелотами, львами. Убей, убей меня своей любовью, кричат они, ну пожалуйста, спасибо! Ты еще здесь?

– Да, – пробормотал Конуэй. – Эти люди когда-нибудь встречаются друг с другом?

– Разве что случайно.

– И где же?

– Кошка бродит во дворе – посиди-ка, мышь, в норе, понимаешь? Они не хотят встречаться! Подобный накал страсти могут выдержать разве что телефонные провода! Прислушайся получше.

Безумный хор исступленных голосов. «Да, да. Еще! О да, да!»

– Любишь яблочки? – не унимался Смит. Прямо из рая. Торговая фирма «Змей и компания». Ночная такса. Виртуальный рай, как ты сам понимаешь, стоит недешево.

– Постой! – оборвал его Конуэй.

– Остановиться? Подольше растянуть удовольствие для твоего ненасытного паха? Или ты хочешь не спеша приползти на карачках и со слезами поблагодарить своего грешного друга?