Валентин Маслюков - Жертва

Золотинку давно мутило. Должно быть, она не смогла сдержать того, что выразилось в лице гримасой отвращения — Рукосил, подозрительно глянув, отстранился.

— Идемте, — сказал он холодно.

На середине просторной палубы между мачтами высился покрытый ковром рундук и на нем два резных кресла спиной к корме, там сидели девушка и юноша. Кровь шумела в висках, шум этот путал мысли… и Золотинка оказалась среди расступившихся придворных перед лицом Юлия.

Кажется, он почти не переменился, когда натолкнулся на нее взглядом, но вздрогнул. Золотинка ощутила это так же ясно, как если бы сама испытала тот сильный толчок под сердце, который заставил юношу сжать подлокотники.

Невеста его, принцесса Нута… Маленькое, совсем юное существо с откровенно детским личиком. И что Золотинку особенно поразило — без бровей, начисто выбритых, так же как виски; подбритые надо лбом волосы туго зачесаны назад. Крошечный упрямый ротик.

Да, это была иноземка. Чужеземная принцесса от кончиков золотых туфель… и в штанах. То есть в широких розовых шароварах. Такие же шаровары разных расцветок Золотинка обнаружила и на окружавших престол женщинах.

Надо сказать, что принцесса Нута глядела на представленную ей девушку с равным тому вниманием. Заморское воображение принцессы захватил этот изумительный разрез — от щиколоток и до… самой последней возможности. Вольный ветер приоткрывал покрытые синяками от цепей ноги.

— Страна наша полна чудес, — заговорил Рукосил приятным голосом. — Одно из них перед вами.

Гул голосов вокруг быстро стихал, стало особенно слышно, как могучим хором, все вдруг, вздыхали в уключинах весла, с шуршанием и плеском, большие, как мачты, шли они в воде ровными рядами.

Полная женщина в зеленых шароварах чудовищного объема перевела сказанное неуловимыми переливами мессалонской речи. Выслушав вполоборота, Нута кивнула и вернулась глазами к разрезу. Верно, принцесса и не ожидала других разъяснений, считая это за достаточное.

Юлий не понимал ни ту, ни другую сторону, потому что не имел при себе толмача. Заслонивши рот кулаком, он ссутулился в кресле и, оглядывая Золотинку, пронзительно потом озирался, словно пытаясь уразуметь, что тут вообще происходит. Ни очумелый вид истаявшей от утомления лекарки, ни приятные ужимки Рукосила — ничто не давало ему подсказки.

— Имя этой девушки, которая ложно именует себя Золотинкой, — продолжал Рукосил с новым поклоном, — принцесса Септа из рода Санторинов.

Легкий вздох изумления среди слован, и, когда женщина в зеленых шароварах перевела, еще более явственный гул разноречивых чувств среди мессалонов.

— Она дочь принцессы Нилло, о злосчастной судьбе которой, многие из вас, возможно, еще помнят. Впрочем, начать надо с другого, всего сразу не объяснишь. Так вот, среди прочих государственных обязанностей, возложенных на меня великим государем Любомиром, одна из самых утомительных и ответственных — должность судьи Казенной палаты. Я судья Казенной палаты. — Временами Рукосил останавливался, чтобы женщина в шароварах успевала переводить. Слушали его со жгучим вниманием, которое лишь возрастало от томительной неторопливости покойной и благодушной как будто речи, от вызванных требованиями учтивости поклонов и помавания рук. — Должен сказать, что судья Казенной палаты принужден по роду службы разбирать множество неприятных дел о незаконном волшебстве, ведовстве, о сглазе и порче, о привороте, оборотничестве; глазам его предстает темная сторона жизни. Он вынужден иметь дело с недобросовестными лукавыми людьми, считающими обман доблестью. От этого волей-неволей, принцесса, некоторая смекалка развивается и у самого судьи. И вот прошлой осенью, сколько помнится, в мои руки попал оборотень, который оказался на поверку некой довольно никчемной старухой из Колобжега, имя ее было Колча. А тут надобно заметить, что закон предоставляет судье Казенной палаты весьма широкие полномочия, судья имеет право подвергнуть подозреваемых, я бы сказал, ээ… строгим испытаниям. Весьма суровым. Оказавшись перед лицом таких, я бы сказал, испытаний, старуха стала на путь раскаяния. Она дрожала от страха. Это жалкое существо готово было выдать и мать родную. Матери у нее, однако, давно не было, и потому меня не оставляли сомнения: действительно ли Колча выдала все, что могла? В имуществе Колчи нашли между прочим старый попорченный, но хорошего дела сундук, который старуха по ее уверениям выловила в бушующем море более семнадцати лет назад. Несколько раз я возвращался к этому сундуку, чем-то неудовлетворенный. Сундук представлялся мне волшебной вещью, применение которой не просто было разгадать. Досада, раздраженное воображение, ревность к порученному великим государем делу прямо-таки изводили меня, лишая сна. Наконец, в некотором умопомрачении я схватил топор и обрушил его на проклятую тайну, чтобы разнести ее в щепы. И тайна, как прекрасная женщина, склонилась перед насилием, тайна, очаровательный терпкий запах которой чуяли мои ноздри, тайна, государи мои, открылась. — Тонко вырезанные, чуть вывернутые ноздри Рукосила, казалось, трепетали, когда с невыразимым сладострастием приоткрывал он краешек сокровенного. — Тайна отдалась мне целиком, когда я отчаялся уже на взаимность. Разломав сундук, я обнаружил за внутренней обивкой заложенный туда некогда лист пергамента. Морская вода в свое время попортила письмена, но все же можно было разобрать мессалонский язык, неплохо мне известный в силу служебных обязанностей. — Последовал изящный поклон престолу. — То было письмо несчастной принцессы Нилло. Письмо, как я понял, составлялось в несколько приемов и последняя приписка последовала на гибнущем в море корабле. Нилло уложила свою шестимесячную дочь Септу в сундук, упрятала письмо под обивку, и когда надежда оставила несчастную, с помощью немногих верных людей, которые сопровождали принцессу в ее скитаниях, бросила сундук во вздыбленную пучину. Море оказалось милосерднее к девочке, чем к матери. Принцесса Нилло и все корабельщики до единого утонули, а сундук с убаюканным младенцем, маленькой принцессой Септой из рода Санторинов, выловила старая хищница Колча, о которой я вел речь прежде. И вот что удалось понять из письма: потеряв своего мужа, принца Рея, принцесса Нилло покинула страну. Нилло не погибла вместе с Реем в сожженной крепости, как раструбили по всей Мессалонике Панарины, а с помощью верных людей выбралась из крепости потайным ходом. Заброшенные лесные тропы привели ее в дремучую пустыню, где она нашла приют у святого отшельника. И через восемь месяцев после побега здесь, в пустыне, Нилло родила девочку, нареченную Септой.