Алана Инош - Под маской Джокера

– Тебе надо разобраться с твоим Джокером самой, Нелли. Его можно отгонять на время, но это не решит проблему. Это всё равно что бороться с симптомами, а не с самой болезнью. Рано или поздно тебе придётся взглянуть ему в лицо.

– Ну, допустим, взгляну я ему в лицо… И что дальше? Он исчезнет навсегда? – Нелли укутала чайник кухонным полотенцем.

– А это ты сама должна понять. Универсального рецепта не существует. Твоя проблема в том, что страх парализует тебя, и ты превращаешься в бессильную жертву. Пока ты боишься Джокера, он будет сильнее тебя. Крыс подсказал тебе один из способов побороть страх – это смех. Запасайся анекдотами, причём чем бредовее они будут, тем лучше. Страх – чувство иррациональное, логикой его не победить. Нужно вышибать клин клином.

Струйка душистого чая журчала, распространяя вокруг себя облачко уюта. С коротким «спасибо» Кира взяла свою чашку. Налив чая и себе, Нелли вспомнила о лимоне и достала его из холодильника.

– О, это кстати. – Кира взяла ломтик. – Люблю с лимончиком.

– А давно, если не секрет, ты всем этим… гм, занимаешься? – Нелли грела холодные от взволновавшего её разговора пальцы о горячую чашку.

– Всё началось ещё в старших классах. Сначала осознанные сновидения, потом разные виды транса… Духовные практики. С ребятами познакомилась в интернете: общие интересы свели нас. С Илюхой – ну, который Крыс – забавно вышло: мы с ним почти соседи, через улицу живём. А вот остальные – в разных городах нашей необъятной родины. Впрочем, расстояние в нашем деле не имеет значения.

– А твоя девушка? Она поддерживала тебя?

Кира вздохнула, низко склонившись над чашкой, сделала маленький осторожный глоток.

– Сначала поддерживала, интересовалась… Ей это казалось необычным. Но… Понимаешь, Рыцари Снов – большая и важная часть моей жизни, от которой я не могу отказаться. Это даже не хобби, а как вторая работа, за которую, правда, мне никто не платит и зачастую даже не говорит «спасибо». И это стало мешать… Точнее, мне-то это совсем не мешало быть счастливой с Юлей, а вот она сказала, что я не принадлежу ей целиком. – Кира выловила в чашке ломтик лимона, съела вместе с кожурой, передёрнулась от кислоты. – Знаешь, мне кажется, принадлежность – это не совсем та основа, на которой должна держаться любовь. Это уже не любовь, а собственничество какое-то. В общем… Она поставила меня перед выбором: «Или я, или эти твои Рыцари». Пойми меня верно: я не хотела отказываться ни от моего дела, ни от Юли. Мне казалось, одно другому не мешает. А вот ей, видимо, было мало того, что я ей даю. Сложно всё это…

– А нельзя было поговорить с ней, как-то объяснить? – Грустный холодок коснулся сердца Нелли, а по её нервам пробежал отголосок боли. Бросить всё, уехать в другой город к любимому человеку – а взамен: «Ты мне не принадлежишь».

– Сложно объяснить что-то человеку, который просто не желает ни слушать, ни понимать. – Сквозь маску задумчивой сдержанности на лице Киры сквозила печаль. – Потом выяснилось, что у неё уже завязались другие отношения, которые её устраивали больше… Короче, Рыцарю Коту дали понять, что он свободен. Домой возвращаться было как-то глупо: уже более-менее устроилась и осела тут, работу нашла и жильё. Тётя Маша в курсе моей ориентации, но… знаешь, она мудрая женщина, хоть и старой, так сказать, закалки. Не скажу, что одобряет, но относится легко. Она вообще не из тех, кто лезет в чужую жизнь и наставляет на «путь истинный» любой ценой.

– Тебе повезло с тётей, – улыбнулась Нелли. – Мне с моей мамой в этом плане – не очень. А вот папа – как твоя тётя, как ни странно.

На дне чашек уже давным-давно остыли последние капли чая, когда на кухню проскользнула Леська с альбомом в руках. Интригующе скрывая у себя на груди сторону с рисунком, она подошла к столу с таким взволнованным видом, будто сдавала вступительный экзамен в художественную школу. Кира улыбнулась, и в уголках её молодых глаз проступили лучики мудрых морщинок.

– Уже готово? Ну, показывай, что там.

Леська положила альбом рисунком вверх. Кира была нарисована в полный рост на мотоцикле; хоть лицо получилось не очень крупным, но его черты носили выраженное сходство с оригиналом. Леська живо и естественно передала небрежную спутанность волос и не забыла ничего, даже маленькую родинку у самого уголка губ, а мотоцикл изобразила вполне достоверно, в мельчайших деталях.

– Ух ты! – искренне восхитилась Кира. – Это я, точно! И лицо похоже, и пропорции тела соблюдены, а уж как ты байк нарисовала…

– Правильно? – с беспокойством осведомилась Леська. – Я ничего не напутала?

– Правильно – не то слово. Такое ощущение, будто ты прямо с натуры рисовала. Все детали на своих местах. Не ожидала, честно. Зрительная память у тебя как у настоящего художника. Я бы даже сказала – фотографическая.

Леська перевела вопросительный взгляд на Нелли. Та, чувствуя сердцем тёплую волну гордости за дочь, не поскупилась на похвалу:

– Просто здорово, Лесь. Кира получилась очень похоже, да и мотоцикл… – И шутливо поинтересовалась: – Ты точно его по памяти рисовала? На улицу не бегала, пока мы тут чай пили?

– Ага, с балкона на крылышках спустилась, срисовала, а потом взлетела обратно, – в тон ей съязвила Леська.

– Ого, сколько у тебя талантов! Ещё и летать умеешь, – засмеялась Кира.

Звонок мобильного ворвался в тёплую тишину квартиры настойчиво и тревожно. Идя к разливающемуся трелями аппарату, Нелли не могла отделаться от комариного писка в ушах, который у неё в последнее время всегда был дурным предзнаменованием. По нему она почти безошибочно могла угадать, что разговор будет неприятным; особенно это касалось долгих и утомительных «воспитательных» бесед матери, всё ещё не терявшей надежды образумить Нелли и «выправить» ей ориентацию.

Так и есть… На дисплее высвечивалось: «Мама». Нелли боролась с соблазном не отвечать: к чему портить такой приятный вечер, рушить его морозно-сумрачное очарование и уют? Хоть она уже и взяла в привычку внимательно выслушивать, кивать и говорить: «Да, мама. Ты, безусловно, права, мама. Абсолютно с тобой согласна», – при этом поступая по-своему, но эти разговоры стоили ей немалых душевных сил, и после них Нелли чувствовала опустошённость и слабость, вплоть до какого-то гриппозного недомогания.

И всё-таки она нажала зелёную кнопку.

– Да, мама.

На том конце линии слышались всхлипы, и Нелли ощутила ледяной укол тревоги.