Юлиана Суренова - По ту сторону гор

"Что-то здесь не так, — его душа металась, словно пытаясь поспеть за взглядом, стремительно обшаривавшим снега. — Я ведь только что слышал шорох его шагов. Вот, — он заметил на следы на снежном насте, — он шел здесь, совсем рядом! — с одной стороны, это знание успокаивало, но с другой… — Куда же он делся?!" — это приводило его в отчаяние.

— Ларг!

— Стой, где стоишь! — остановил его резкий возглас.

Аль замер на месте, ощутив дыхание опасности, так, если бы она стояла всего лишь в шаге от него. Но, поскольку этот шаг не был пройден, ничего не случилось.

Немного придя в себя, юноша вновь позвал своего спутника:

— Ларг, отзовись?

И вновь тишина.

— Ларг! — мучимый неизвестностью больше, чем страхом, он осторожно сдвинулся чуть вперед. Снег посыпался у него из-под ног, летя вниз, в скрывавшуюся под белым покровом трещину. Однако Аль, успевший вовремя отпрянуть, удержался наверху.

Снизу до него донесся сдавленный, едва слышный стон.

— Ларг, ты внизу?

Ему не нужно было ждать ответа, чтобы понять, что так оно и есть.

Не делая больше попыток подойти к краю трещины, он осторожно опустился на живот и пододвинулся к разлому ползком, старательно шаря вокруг руками в поисках того, за что бы удержаться. Наконец, его пальцы натолкнулись на что-то твердое — должно быть, скрытые под снегом камни уступа. Вцепившись в их края что было сил, юноша выглянул за край.

То, что он увидел, не показалось ему столь уж страшным. Трещина не уходила вниз на бесконечность, а была всего лишь аршинов в десять глубиной. Однако ее дно было истыкано остроконечными камнями, как медвежий капкан кольями. И на этих камнях лежал великан.

Он выглядел неважно, одна нога была как-то неестественно вывернута, голова в крови.

— Потерпи! Я сейчас, спущусь к тебе! — прокричал Аль. Он был в том состоянии, когда, во власти нервного напряжения, человек, забыв об опасности, готов совершить безумный поступок. Еще пара мгновений, и он спрыгнул бы вниз, не понимая, что тем самым ничем не поможет другу.

— Не дури! — остановил его злой рык великана. — Оставь меня!

— Нет! — упрямо выдавил сквозь с силой сжатые зубы царевич.

— Ты все равно ничем не сможешь мне помочь!

— Но я не могу тебя бросить!

— Можешь! Ты — вестник! И должен донести до царя известие о приближении кочевников! Иначе очень многие погибнут! Если не все!

— Я не доберусь один…! Я не знаю гор!

— Доберешься! Ты чувствуешь их, как оказалось, даже лучше, чем я! А, главное, они признают за тобой право странствовать по их просторам. Иначе бы ты был сейчас здесь, со мной! И хватит спорить! Спустишься вниз. Выйдешь к реке. Пойдешь по течению. Не заблудишься. О лодке забудь! Даже если случайно на нее наткнешься. Тебе не справиться с ней. Все, уходи!

— Нет, — он как раз нашел, где мог спуститься — отвесный скалистый участок, пересеченный слоями словно лестница ступенями. Конечно, и этот путь был достаточно рискованный, особенно для человека, которому никогда прежде не приходилось делать ничего подобного, но иного выхода он не видел.

— Безумец! — увидев, что паренек перебрался через край выступа, застонал проводник, закрыв глаза, чтобы не видеть, как тот будет падать.

Острые края камней рвали одежду, в кровь царапали ладони. Притом они всячески старались выскользнуть из рук, заставляя юношу, в попытках удержаться, цепляться ногтями, ломая их.

Но горные духи и на этот раз оказались на стороне царевича, позволив спуститься в расщелину, не свернув себе шею.

Первый вопрос, который он задал, склонившись над раненым, был:

— Почему ты не откликался, когда я тебя звал? — ничего более неуместного и глупого было сложно себе представить, однако это действительно было то, что более всего интересовало его в этот миг.

— Да чтобы ты не полез меня спасать, рискуя все погубить, — процедил Ларг сквозь сжатые зубы, сдерживая стон не столько боли, сколько досады. — Ну, и что теперь? — его полные нездорового блеска глаза смотрели на собеседника потерянно.

— Сейчас, — Аль, не чувствуя холода, отбросил за плечи плащ и принялся отрывать рукава рубаху, — сейчас, я тебя перевяжу. А потом…

— Потом — ничего не будет! Ты зря тратишь время. А оно тебе понадобится, когда путь по берегу много медленнее и длиннее сплава по реки.

— Вот именно, — упрямо настаивал на своем юноша, — раз так, нужно двигаться по реке.

— Ты не сможешь…

— С тобой — смогу! — не дав великану договорить, огрызнулся Аль. Ему не нравилось, что проводник спорил с ним, внося в душу сомнения.

— Мне не сделать и шага!

— Я помогу тебе. Обопрешься о мое плечо…

— Парень, ты что, ослеп? У меня сломана не только нога, но и хребет! Я даже рукой шевельнуть не могу!

— Все равно я не брошу тебя! — упрямо стоял на своем Аль. Закончив перевязывать голову, он, взяв лежавшую рядом палку-щуп — вот ведь, и ему пригодилась, стал прилаживать ее к сломанной ноге великана.

— Глупец! Ты что, не понимаешь… — если бы Ларг мог, то оттолкнул бы от себя паренька, но все, на что он был в этот миг способен, это кричать на него.

— Все я понимаю, — хмурился, чувствуя себя вмиг повзрослевшим от ответственности за чужую жизнь, Аль. — Я тебя донесу.

— Что?! — великан чуть было не рассмеялся этой детской наивности.

— Ничего. Не смотри, что я такой худой. На самом деле я сильный. А спускаться вниз — не карабкаться на вершину. Сами горы помогут мне, как уже помогали не раз.

— Даже если тебе удастся сдвинуть меня с места, даже если… Ты… Подумай, сколько ты потеряешь времени…!

— Не больше, чем идя по берегу, — отрезал царевич. Управившись с ногой раненого, он придирчиво оглядел его, затем, расправив, насколько смог, под ним плащ, приноровившись, потянул за капюшон. Пусть не сразу, с трудом, но ему удалось сдвинуть великана. — Ничего, — покраснев от натуги, выдавил он, — вот сниму тебя с камней, а там, по снегу, пойдет легче…

— Перестань маяться дурью! — когда юноша остановился перевести дух, вновь принялся убеждать его проводник. — Ты должен спешить! Ты же видел, кочевники идут в стороне от заставы…! Никто не узнает об их приходе, пока они не обрушатся на страну всей своей мощью…! Ты должен сообщить царю…

— С ним будешь говорить ты! — с трудом дыша, упрямо повторил царевич.

— Ну да, — скривив в усмешке губы, хмыкнул проводник, — царю больше делать нечего, как выслушать всех торговцев, ремесленников и землепашцев!

— Но ты же говорил с ним перед тем, как покинул город!

— Мне пришлось постараться, — он не стал пояснять, чего именно ему стояло оказаться достаточно близко от царя, чтобы тот услышал первое слово, предполагая, что царевич должен все знать и сам. Однако это было не так: