Роджер Желязны - Ночь в тоскливом октябре

Она снова вернулась в свое укрытие, так как дождь внезапно припустил сильнее. Я последовал за ней.

— Полагаю, нам нужно туда наведаться, — сказала она немного погодя. — После того, конечно, как кончится дождь.

Снова принялась вылизывать шерсть. Она колебалась.

— Мне только что пришло в голову… — сказала она. — Скелет Графа. То большое кольцо, которое он носил, все еще оставалось у него на пальце?

— Нет, — ответил я. — Тот, кто прикончил Графа, несомненно, взял его.

— Тогда некто получил двойную выгоду.

— Наверное.

— Это сделает его сильнее, да?

— Только в техническом мастерстве. Возможно, он станет даже более уязвимым.

— Ну, техническая сторона дела кое-что значит.

— Действительно.

— А Игры всегда в какой-то момент запутываются? Путаются мысли, идеи, ценности игроков?

— Всегда. Особенно ближе к концу, когда события начинают ускоряться, стремительно нарастать. Одно то, что мы находимся здесь и совершаем определенные поступки, создает вокруг нас что-то вроде вихря. Ты можешь запутаться и попасть в ловушку. Если запутается кто-то другой, это может спасти тебя.

— Ты хочешь сказать, Игра приобретает причудливые очертания, но потом все приходит в равновесие?

— Довольно многое, по-моему. Пока не настанет конец, разумеется.

Неподалеку сверкнула молния, за ней немедленно раздался раскат грома. Гроза Доброго Доктора распространялась. Направление ветра резко изменилось, и проливной дождь насквозь промочил нас.

Мы тотчас же кинулись через дорожку, под прикрытие большего камня.

Пока мы сидели там, чувствуя себя особенно несчастными и жалкими, как можно чувствовать себя только вымокнув, мой взгляд неожиданно привлекла боковая поверхность камня. Вероятно, под воздействием влаги, несколько царапин и неровностей на ней теперь казались чем-то большим, чем просто царапины.

— Ну, надеюсь, их шайка довольна всей этой заварушкой, — сказала Серая Метелка. — Нъярлатотеп, Чтулу и все остальные неудобопроизносимые божества. Лучше бы мне заниматься приятными и простыми делами — ловить мышей для жены какого-нибудь фермера…

Да, это были буквы какого-то неизвестного мне алфавита, высеченные на камне, стертые и почти неразличимые, выступившие сейчас, когда камень в некоторых местах потемнел от стекающих струек воды, выявив их контуры. На моих глазах они, казалось, становились все четче.

Потом я отпрянул, потому что они начали светиться слабым красным светом. И становились все ярче.

— Нюх, — снова заговорила она, — почему ты стоишь под дождем? — Потом проследила за моим взглядом и прибавила:

— Ого! Думаешь, они меня услышали?

Теперь они уже сверкали, эти буквы, и начали переливаться, будто читали сами себя. Избыток света сформировался в большой прямоугольник, обрамляющий их.

— Я же только пошутила, ты знаешь, — тихо произнесла она.

Внутренняя поверхность прямоугольника засияла молочно-белым светом. Какая-то часть меня хотела отпрыгнуть и убежать, но другая часть стояла, зачарованная этим процессом. К несчастью, именно последняя часть взяла верх. Серая Метелка застыла, как статуя из тени, глядя во все глаза.

Глубоко внутри прямоугольника возникло завихрение, и наверное, это можно назвать предчувствием, но неожиданно та, другая часть меня снова обрела контроль. Я прыгнул вперед, схватил Серую Метелку зубами за загривок и отпрыгнул вправо. Как раз в этот момент из прямоугольника сверкнула молния и ударила в то место, где мы только что стояли. Я споткнулся, ощутив слабый удар, и почувствовал, как шерсть становится дыбом. Серая Метелка взвыла, а в воздухе запахло озоном.

— Кажется, они довольно обидчивы, — сказал я, поднимаясь на ноги и снова падая.

Потом я почувствовал, как вокруг нас забушевал ветер, в десять раз сильнее, чем раньше. Я снова попытался подняться на ноги, и снова меня повалило на землю. Я оглянулся на камень и увидел, что завихрение исчезло, так что, возможно, другого удара молнии не последует. Вместо этого там появилось слабое очертание ключа. Я подполз поближе к Серой Метелке. Ветер все усиливался. Откуда-то доносился голос, выпевающий:

— Йа! Шаб-Ниггурат! Черный Козел Лесов с Тысячью Молодых!

— Что происходит? — взвыла она.

— Кто-то открыл дверь, чтобы иметь возможность выразить недовольство твоим замечанием, — высказал я предположение. — Он его уже выразил, но дверь еще не захлопнулась. Так мне кажется.

Она прижалась ко мне — спина дугой, уши плотно прижаты, шерсть дыбом. Ветер, еще больше усилившийся, теперь толкал нас, ему почти невозможно стало сопротивляться. Я начал скользить по земле в направлении этого входа, таща за собой Серую Метелку.

— У меня такое ощущение, что дверь закроется слишком поздно, — закричала она. — Мы пролетим в нее!

С этими словами она повернулась и прыгнула на меня, вцепившись в шею всеми четырьмя лапами. Когти у нее были очень острые.

— Мы не должны разделяться! — сказала она.

— Согласен! — задыхаясь ответил я, скользя все быстрее.

Во время этого скольжения мне удалось встать на ноги. Вместо того, чтобы позволить насильно протолкнуть нас сквозь стену, лучше проявить немного доброй воли, что, возможно, даст нам шанс спастись.

Несложно было перестать считать стену, к которой мы приближались, каменной, ибо в ней была определенная глубина, хоть и неявно выраженная, а изображение ключа уже погасло. Что там, за ней, я не имел ни малейшего представления; в том, что нас пронесет сквозь нее, у меня не оставалось сомнений. Значит, лучше сохранить остатки достоинства…

Оттолкнувшись лапами, я прыгнул вперед. В проход. В туман…

…В тишину. Как только мы пересекли грань, сейчас же исчез шум ветра и ливня. Мы не приземлились на твердую поверхность или на какую-либо другую поверхность. Мы висели в жемчужно-сером свете или же, если мы падали, ощущение падения отсутствовало. Лапы у меня все еще были вытянуты вперед и назад, будто я прыгаю через забор; вокруг нас плясали туманные вихри и потоки, призрачные, как облака высоко в небе, но мое ощущение движения было парадоксальным; то есть, повернув голову в любом направлении, я мог вызвать у себя ощущение движения именно в этом направлении.

Я все-таки успел обернуться назад и увидеть, как исчезает прямоугольник позади нас, бледнеют камни и трава в его рамке. В том месте, где он был раньше, а также вокруг нас самих, висели в воздухе капли дождя, несколько листьев и стебельков травы. Или, возможно, мы падали все вместе, или поднимались, в зависимости от того…

Серая Метелка тихонько взвыла, потом огляделась.