Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 14

Лоуренс изначально планировал это как небольшую шутку, но, едва его взгляд упал на Хоро, как губы сами собой остановились.

Ее капюшон был надвинут на глаза. Голова опущена, плечи поникли.

– А…

Хоро была упряма и горда, но при всем при том обладала ранимой душой. Несомненно, все, что Лоуренс ей высказал, она сама передумала сотни раз. Что если она просто хотела выплеснуть свое раздражение на Лоуренса?

Его логика вполне могла привести к результату, прямо противоположному тому, на который он рассчитывал. Вместо того чтобы помочь, он мог ранить Хоро.

Лоуренс открывал и закрывал рот, но слова не шли.

Хоро внезапно остановилась, и по спине Лоуренса побежала струйка холодного пота.

Люди вокруг смотрели.

Неся с собой все свои сожаления, Лоуренс осмелился обойти Хоро, встать прямо перед ней и заглянуть под капюшон, сквозь тень от свисающих русых волос.

Хоро съежилась, ее плечи дрожали; там, под капюшоном, она, похоже, ждала Лоуренса с каким-то даже страхом.

– После всех этих слов тебе так мало надо, чтобы заволноваться? Ты о себе слишком высокого мнения, – произнесла Хоро.

Пусть Лоуренс мог выносить гнев Хоро, но ее слезы были почти нестерпимы. Он знал, что таков не он один, но и многие другие мужчины во всем мире; и всякий раз, когда Хоро была чем-то недовольна, она безжалостно пользовалась этой его слабостью.

– Пфф, – фыркнула она и, оттолкнув Лоуренса, вновь зашагала. У глупого и неосмотрительного бродячего торговца не оставалось выхода, кроме как последовать за ней. – Мне вовсе не требуется, чтобы ты говорил мне такие вещи. Я и сама это все прекрасно знаю.

Лоуренс проглотил ответ, мгновенно пришедший ему в голову, однако не сказать совсем ничего он не мог.

– …Если так…

– Если так, то что? – Хоро опять остановилась и повернулась к Лоуренсу. Слова застряли у него в горле; Хоро придвинулась и продолжила: – Если так, то я должна вести себя как хочу, говоришь? Просто взять и отбросить ум и гордость Мудрой волчицы, да?

Ее голос из-под капюшона звучал вызывающе, глаза горели рубиново-красным огнем, как самое густое вино.

– У меня есть и свои заботы. И я не настолько умна. Ты хочешь, чтобы я была то честна, то вежлива, но я просто не могу. И вообще, – она сцепила руки за спиной и отвернулась, – ты просишь только о том, что удобнее всего для тебя самого.

– !..

Струя гнева обожгла Лоуренсу горло, точно он проглотил что-то горячее.

Он совершенно не собирался говорить невпопад или больше, чем нужно. Если попытки Хоро вести себя, как подобает Мудрой волчице, давали ей лишь страдание и гнев, значит, она должна отбросить эту роль. Так он считал совершенно искренне, и это не имело никакого отношения к его удобству или неудобству.

– Ты сама знаешь, что это не так, – проговорил он.

Хоро обернулась, и взгляд ее янтарных с краснинкой глаз вперился в Лоуренса. Эти глаза не шутили, не дразнили – но поражения в них не было, и подозрения тоже.

– Правда?

Это ее слово послужило для Лоуренса подтверждением.

– Правда, – ответил он. Хоро продолжала смотреть, точно заглядывала в самое его сердце.

Потом она опустила веки и состроила невинное, почти сонное лицо.

В конечном счете, чтобы заткнуть рот противнику, достаточно всего лишь закрыть глаза. Ровно в тот самый миг, когда Лоуренс осознал эту истину, Хоро открыла глаза обратно и вдруг улыбнулась.

– Однако ты довольно смел, – промолвила она.

– А?

– Раз говоришь мне быть честнее. Причем именно здесь и сейчас, – Хоро посмотрела перед собой и улыбнулась веселой улыбкой. – С таким же успехом ты мог просто натравить меня на них, как собаку.

Ее глаза зло блеснули.

– А… – Лоуренс без особого труда представил себе, как Хоро влетает между читающей нравоучение с серьезным видом Эльзой и жадно внимающим Коулом. – Н-нет, я вовсе не это –

– Тогда что ты имел в виду?

Лоуренс лишился дара речи. Он стоял и тер лоб рукой.

Он хотел, чтобы Хоро была честна. Чтобы она перестала заставлять себя носить маску. Но от мысли, что она может вести себя, вообще не сдерживаясь, у него скрутило живот. Он не мог винить Хоро, понявшую его слова так, будто он думал лишь о собственном удобстве.

Но почему вообще он это затеял – сказал Хоро, чтобы она не вынуждала себя делать то, чего не хочет? Такая мысль возникла у Лоуренса в голове, и, подумав немного, он нашел ответ.

– …Если бы мне пришлось выбирать между тем, что ты делаешь что хочешь, и тем, что ты заставляешь себя терпеть, то… – он сделал глубокий вдох. – Я выбрал бы первое.

В следующий миг ногти Хоро впились ему в ладонь.

– Ты опять играешь словами.

Такие вещи от нее не ускользали никогда.

Лоуренс нахмурил брови, потом сдался. Если он сейчас не скажет то, что должен, она его никогда не простит. Полностью вымотанный, он посмотрел на Хоро сверху вниз.

– На мой взгляд, ты куда очаровательнее, когда откровенна и свободна делать что хочешь.

Хоро ухмыльнулась. Его смущенным лицом она явно наслаждалась больше, чем его словами.

– На мой взгляд, ты куда очаровательнее, когда заставляешь себя, – ответила она, наморщив носик.

– Похоже, достопочтенную Мудрую волчицу мне не победить.

– Хе, – улыбнулась Хоро и снова двинулась вперед. Шаги ее были легки. – И виноват в этом лишь ты сам, – тихо добавила она.

– А?

Янтарные с краснинкой глаза Хоро блеснули на Лоуренса; она смотрела на него, точно смаковала собственную шалость.

– Что бы после нашего разговора ни случилось, это будет не моя вина.

У Лоуренса побежали мурашки по спине.

– Погоди…

Хоро хихикнула.

– Шутка, дурень! – весело заявила она и пошла быстрее. Лоуренс даже споткнулся, пытаясь ее нагнать. – Но все же хорошо хоть иногда за долгую жизнь не думать о прошлом и будущем.

И она оскалила клыки в чарующей ухмылке.

Глава 3

Добравшись наконец-то до конюшни, где обитал его старый партнер, Лоуренс какое-то время стоял перед денником.

Сначала конь стоял, раздраженно уткнувшись мордой в кадку с кормом. Но потом медленно поднял голову, посмотрел на Лоуренса своими большими черными глазами – и обиженно фыркнул.

– У него все хорошо. И ест он достаточно, – произнес хозяин конюшни с такой гордой улыбкой, точно говорил о собственном коне.

Лошади стоят недешево. Если уж Лоуренсу пришлось оставить свою на попечении другого человека – хорошо, что здешний хозяин обращался с ней, как с собственной.