Татьяна Нартова - Зимнее солнце

— Лида, хватит вопросов. Я же сказал, у нас мало времени, но еще меньше у тебя запаса серых клеток. Так что давай, начинай шевелить тем, что есть. Открывай вон ту книгу и тщательно знакомься с содержимым. Через час я приду и проверю то, что ты запомнила.

Книга оказалась громадной энциклопедией, в которой не было ни одной знакомой буквы. Я собралась было позвать Гервена, вдруг он что-то напутал. Но парень сам заглянул в дверной проем:

— Думай, хочешь добраться до информации, учись ее искать.

Стукнув кулаком по столу и отбив себе руку, я стала нервно перелистывать каждую книгу на предмет хоть какой-нибудь зацепки. Но все они были одинаково "содержательными", и нигде не было даже старенькой гравюры или чертежа. Сплошная тарабарщина, мелкими витыми символами лившаяся с ветхих и свежих страниц. В конце концов, на глаза попался алфавит. Никаких подписей, кроме транскрипции рядом не обнаружилось. Правда, к каждой буковке было пририсован еще один значок. В последнем я распознала уже знакомую мне вязь. Такими литерами писала мне записку Руалла в свой день рождения. Я старательно изучала каждую буковку, пытаясь хоть как-то систематизировать их по звукам или хотя бы по количеству закорючек. Потом стала искать их в текстах. Пока ничего не было ясно. Ко всему прочему, буквы неизвестного мне наречия никак не походили на своих более понятных соседок. Глаза скользили по строчкам, но пока не могли найти ничего нужного.

— Карл у Клары украл кораллы… — попыталась я зачем-то составить из знакомых значков надпись. Потом перевернула пару страниц букваря. И от неожиданности приподняла бровь. Все-таки кое-какие картинки тут встречались. Карла с Кларой я, конечно же, не нашла. Но вот на одной стороне предпоследнего листа был изображен кларнет. Я вперилась в него взглядом, затем отмотала страницы обратно. Схватила самопишущее перо, тщательно выводя на кусочке ткани изящные символы, вернулась обратно, — Кларнет. То есть, как там его? "нервук". Точно, полный нервук. Так, зато теперь становится понятным, зачем в некоторых книгах просто необходимы картинки. А я их раньше презирала, балда! — искренне выругалась я.

Дальше процесс пошел быстрее. Правда, в течение первого часа приходилось по буковке расшифровывать незнакомые слова. Да еще и построение самих фраз у лекверов отличалось от родного русского. Тут слова стояли в строгом соответствии, напоминая мне чем-то английский. Так что некоторые фразы так и оставались для меня несколько туманными. Зато стало проясняться содержание первой статьи энциклопедии. Начали, как и полагается по — порядку, с первой буквы. Правда, по звучанию она была очень похожа на нашу "ф". Впрочем, чему я удивляюсь? Разве в этом мире вообще что-то может быть нормальным?

Долго и сосредоточенно копаться в бумагах мне не дали. За несколько часов возни с многочисленными томами, томиками и журналами я смогла перевести только две маленькие статейки, так и не получив в полном объеме интересующую меня информацию. При этом мне несколько раз попало на глаза уже успевшее надоесть имя Азули, но ничего конкретного даже про нее в литературе не было написано. Попыталась откопать хоть что-то о феномене светящихся глаз, проверила многочисленные статьи с названиями "Волки", "Люминесценция". И, естественно, ничего не нашла. В итоге, когда солнце окончательно встало из-за горизонта, я чувствовала себя настолько плохо, что готова была уснуть прямо за столом. Но и тут меня ждало разочарование. О себе дал знать бурчанием желудок. Видимо, оно было столь громким, что пришел Гервен.

— Ну, как успехи?

— Есть хочется, — честно призналась я.

— Ну, это уже не мои заботы, — пожал плечами парень, — В конце концов, тебя никто не заставлял сидеть здесь безотрывно. Могла бы и на кухню заскочить.

Я насупилась. Как бы то ни было, но леквер был прав. Сама же хотела быстрее удовлетворить свою жажду знаний, не позаботившись о нормальной пище. Так и язву не долго заработать.

— Я так и не нашла ответы на мой утренний вопрос.

— Естественно, а что ты хотела? Что бы на первой же странице было написано о моих способностях с подробными планами и схемами? Дорогая моя, эти книги не просто так создавались, чтобы служить пособиями разным нелегальным элементам, вроде тебя.

— Тогда какого черта тебе понадобилось надо мной так измываться? Хочешь обучить меня грамоте, так садись рядом и учи! А если бы я не разобралась во всех ваших закорючках?! Между прочим, меня никогда к гениям не относили.

— Я бы удивился, если бы отнесли. Понимаешь ли, если всю пищу тереть на терке и лишь потом употреблять, то скоро внутренности могут совсем атрофироваться. Так же и знания. Да, я мог бы сесть здесь, объяснить каждую буковку, почитать тебе вслух, но через день или два ты бы забыла все это. Это новые для тебя вещи, с которыми ты никогда не сталкивалась, их надо как следует самой прожевать и проглотить, наслаждаясь вкусом. А не просто запихать в себя готовые объяснения.

— Слушай, Гервен, кончай тему еды. У меня и так желудок сводит, — мрачно бросила я.

— Ладно, пойдем на кухню, заодно я отвечу на твой вопрос. Ты это заслужила.

— Неужели? — хмыкнула я, медленно поднимаясь с кресла. Спина немилосердно болела, ноги гудели подобно электрическим проводам в бурю, шея перестала поворачиваться. Заметя мое плачевное состояние, леквер покачал головой, но хотя бы снизошел до помощи. Я ухватилась за него, полностью повиснув на плече крашенного. Кажется, ему от этого тяжелее не стало, потому что скорости передвижения он не снизил.

— Ну и почему у тебя глаза светятся? — вспомнила я наконец, после того, как крепко отобедала (время для завтрака было уже не слишком подходящим).

— Потому что я леквер.

— Это и так ясно.

— Пойми, Лида, леверы — это не люди. И даже не надо нас сравнивать. Мы с вами похожи, как улитка и слон. Да ты и сама уже успела заметить разницу.

— Угу. Вы противные, мелочные и жестокие, — кивнула я.

— Нет, все как раз наоборот. Я же говорю, нас нельзя сравнивать. У лекверов другая культура, другое восприятие мира, порядки, характер.

— Зло всегда остается злом.

— Согласен. Но нельзя только поэтому говорить, что мы плохие. Я знаю, ты меня ненавидишь.

— Это еще мягко сказано… — протянула я. Гервен не стал прерываться.

— Но это лишь потому, что ты не понимаешь всей глубины моих действий. Не отрицаю, что для человека я поступаю несколько…хм…несдержанно. Только вот, к сожалению, жизнь тоже не слишком ласкова. Тем более, жизнь в этом мире. Ты должна многое усвоить, понять сама. Ведь как только ты окажешься у Дапмара в доме, никто не сможет помочь тебе. Посему кроме чужой головы научись пользоваться своей.