Майкл Муркок - В поисках Танелорна

– Нет, – ответили Четверо-в-Одном, не прекращая движение.

– Что ж, в таком случае знай, что тебя ждет гибель.

Учетверенная сущность высоко вскинула меч и обрушила его на глаз колдуна, на бассейн, где кипел его разум, точь-в-точь такой же, как тот, где обретался разум его сестры, но Агак уже был куда сильнее и тотчас оправился от удара.

Он выбросил из себя массу длинных тонких упругих щупалец, которые заметались в воздухе вокруг Учетверенного, пытаясь сковать его движения. Тот обрубал их одним взмахом меча, но щупальца появлялись вновь. Агак все продолжал поглощать энергию, и тело его, которое смертные приняли за обычное здание, начало раскаляться, наливаясь багрово-красным светом. От здания веяло нестерпимым жаром.

Меч завывал, полыхал, и черное с проблесками золота сияние столкнулось с алым и разлетелось огненными брызгами.

И все это время Учетверенный продолжал ощущать, как сжимается вокруг него Вселенная, как все ближе она подходит к гибели.

– Агак! – воскликнул он. – Верни то, что ты украл!

Стены, трубы, кабели, раскаленные докрасна, слепили глаза нестерпимым светом и обжигали страшным жаром. Агак вздохнул. Вселенная застонала.

– Я сильнее тебя, – воскликнул Агак. – Теперь я сильнее!

Четверо-в-Одном знали, что Агак отвлекается на тот краткий миг, когда поглощает новую порцию энергии, но сознавали они также и то, что сами обязаны отнимать силу у Вселенной, чтобы победить колдуна. И вновь меч взлетел в воздух.

Сперва клинок двинулся назад для размаха, рассекая в своем движении мириады измерений, напитываясь их могуществом и энергией. Затем, все увеличивая скорость, он начал обратное движение.

Клинок обрушился сверху вниз, излучая ревущее черное сияние.

Клинок упал, и Агак ощутил удар: тело его изменилось.

К огромному глазу колдуна, к бассейну, где находился его разум, стремился Черный Меч.

Он разрубил столб протянувшихся ему навстречу щупалец, пронзил восьмиугольный глаз Агака и, продолжая движение, погрузился в бассейн, самую сокровенную и важную часть колдовской сущности. Окунувшись в этот океан энергии, клинок втянул ее в себя и направил вверх, своему хозяину – Четверым, что были Одним.

И что-то закричало во Вселенной.

По камню мироздания пробежала дрожь.

И Вселенная умерла, тогда как Агак еще лишь начинал биться в агонии.

Учетверенный не стал тратить время, чтобы убедиться в окончательной победе над противником.

Он извлек клинок из глаза Агака и отправил его назад, сквозь измерения, и везде, где проходил колдовской меч, сила возвращалась.

С торжествующим воем меч вращался.

Вращался еще и еще, рассеивая энергию.

Вращался с победной песнью и нес с собой облегчение.

И сполохи черно-золотого света срывались с клинка, и мир с жадностью поглощал их.

И тогда Хоукмун осознал истинную природу Воителя, природу Черного Меча, природу Танелорна. Ибо в этот миг та часть его, что была Хоукмуном, обитала во всей Вселенной, и Вселенная обитала в нем. Он содержал Вселенную в себе, и в этот миг для него больше не было загадок.

И он вспомнил, что один из его аватар читал некогда в Хрониках Черного Меча, где были записаны все деяния Вечного Воителя: «Ибо лишь дух человеческий обладает способностью исследовать безбрежную и величественную необъятность Вселенной, подняться над уровнем обыденного сознания или пройти темными коридорами человеческого мышления во всех его бесконечных измерениях. Мир и личность связаны между собой, одно содержит в себе другое…»

– Ха! – воскликнуло то существо, что было Хоукмуном. Это был победный клич, вопль радости Вечного Воителя, исполнившего свое предназначение.

Еще какое-то мгновение назад Вселенная была мертва, но теперь она вновь пульсировала жизнью, обогащенная энергией Агака. Колдун также был еще жив, но совершенно обессилен. Он пытался изменить форму и теперь наполовину походил на то здание, которое увидел Хоукмун на острове, но отчасти напоминал и Четверых-в-Одном. Здесь виднелась часть лица Корума, там – чья-то нога, в другом месте – фрагмент меча… Похоже, в какой-то момент Агак решил, что сможет победить Учетверенного, лишь приняв его форму, точно так же, как сам Учетверенный принял личину Гагак.

– Так долго ждал… – выдохнул колдун и спустя мгновение лишился жизни.

Учетверенный вложил в ножны свой меч.

Что-то коснулось разума Хоукмуна…

Страшный вопль пронзил руины множества городов, и поднялся жестокий ветер, и ударил в тело Учетверенного, вынудив его опуститься на колени всех своих восьми ног и пригнуть голову с четырьмя лицами.

Что-то коснулось его чувств…

Затем он вновь стал меняться, приобретая облик Гагак, и опустился в бассейн разума, отныне застывший в вечной, не меняющейся форме…

Коснулось его сознания…

…потом приподнялся из бассейна, несколько мгновений парил над ним, извлек меч.

Хоукмун был Хоукмуном, Хоукмун был Вечным Воителем во время его последней миссии…

И четыре существа разъединились, и Элрик, Хоукмун, Эрекозе и Корум оказались по четырем углам бассейна, и острия их клинков соприкасались в центре мертвого мозга.

Хоукмун изумленно вздохнул, исполненный опасения. Затем страх прошел, уступил место усталости, сильному утомлению, граничившему с пресыщенностью.

– У меня опять есть тело, тело из плоти, – произнес чей-то жалобный голос.

Это был Ашнар, варвар, который стоял, озираясь по сторонам безумным взглядом. Он выронил меч и даже не заметил этого. Словно не веря самому себе, воин торопливо ощупывал свое тело, вонзал ногти в лицо и радостно вскрикивал, когда чувствовал боль.

Джон ап-Райс оторвал голову от пола, и с ненавистью взглянул на Хоукмуна, а затем отвернулся. Эмшон д'Аризо также позабыл про свое оружие. Пошатываясь, он добрался до Джона ап-Райса и помог ему подняться. Оба замкнулись в ледяном молчании. Другие были безумны или мертвы. Элрик помог подняться Бруту Лашмарскому.

– Что ты видел? – спросил его альбинос.

– Куда больше, чем заслужил за все свои грехи. Мы оказались в ловушке, запертые в этом черепе…

И рыцарь из Лашмара разрыдался как маленький ребенок. Элрик обнял его и прижал к себе отважного воина, поглаживая белокурые волосы и не зная, что сказать ему, дабы избавить от бремени пережитого.

– Пора уходить, – негромко пробормотал Эрекозе. Неверным шагом он подошел к двери.

– Это несправедливо! – заметил Хоукмун Джону ап-Райсу. – Несправедливо, что вам пришлось страдать вместе с нами.

Вместо ответа ап-Райс сплюнул ему под ноги.