Олег Кожин - Охота на удачу

— Ты меня вытащишь. Конечно, чего тут непонятного? — прошептал он себе под нос. — Когда станет по-настоящему опасно, ага. Вот, как только станет, так сразу и вытащишь… Блин…

Неприятно было сознаваться даже самому себе, но присутствие этой девочки, которая весила, вероятно, как треть Геры, а ростом едва дотягивалась до его плеча, внушало ему уверенность. Он верил в ее силу. В ее способность разобраться с любой, даже самой фантастической ситуаций. В ее наглость. В ее бесстрашие. Стоило этой взбалмошной девчонке исчезнуть из поля зрения, как тут же пришло осознание: он один посреди неизвестного каменного коллектора. А впереди нечто приближается к нему, не скрываясь, шлепая по крохотному ручейку… чем? Кто мог бродить по темной подземке? Совершенно некстати в голову полезли фильмы про гигантских аллигаторов, разросшихся на отборных американских фекалиях где-нибудь в канализации Нью-Йорка.

— Блин, блин, блин… — шептал Гера, шагая навстречу хлюпающим звукам, становящимся все громче и отчетливее. Это было страшно, по-настоящему страшно — идти навстречу неведомому, возможно опасному… Но Герка шел. Не мог не идти. Где-то там, в темноте, впереди него, скользила в тенях Лиля. Неужели он не смелее девчонки?

Когда звук плещущихся шагов стал невыносимо громким, луч «налобника», до того не встречавший иных ограничений, кроме сочащихся влагой каменных стен, с разбегу врезался в человеческую фигуру. От удара ошеломленный луч упал на стены длинной изломанной тенью, колышущейся, зыбкой. Страшноватой. Но, несмотря на это, Гера, вздохнув с облегчением, ускорил ход. Он быстро сообразил, что просто нагнал Лилю, и теперь они пойдут вместе. А вместе будет не так жутко встретить неведомое существо, бредущее им навстречу. Свою ошибку Воронцов осознал, лишь когда троящаяся тень требовательно поинтересовалась:

— Эй! Это кто здесь шарится?!

Мужской голос, хрипловатый. Такой бывает от дешевых сигарет, запиваемых столь же дешевой водкой. На гласных какой-то странный акцент, едва уловимый, словно русский язык для говорящего привычный, постоянный, но все же не родной. А еще сразу становилось понятно, что хозяин голоса в своем праве. Это другие не могут здесь «шариться», а он — очень даже может. Блеснули светоотражающие полосы, и Герка с облегчением понял, что незнакомый мужчина — обычный сантехник, ползающий по коллектору не с каким-то злым умыслом, а просто потому, что такая уж у него работа. К тому моменту, как голос говорившего обрел плоть под лучами фонарика, Воронцов уже совсем успокоился. Плоть, в свою очередь, оказалась закутанной в оранжевый комбинезон, видавший виды (кроме вида стиральной машины изнутри).

— Дальний свет-то убери, — ворчливо посоветовал мужчина, останавливаясь в паре метров от Воронцова.

Юноша торопливо сдвинул фонарь немного набок, чтобы свет не бил сантехнику прямо в глаза.

— Во, так-то лучше.

Говоривший оказался невелик ростом, даже чуть пониже Геры. Вот уж точно, у страха глаза велики! На теле — растянутая майка неопределенного цвета. Оранжевый комбинезон с кучей карманов, карманцев и кармашков заправлен в кирзовые сапоги. Голова — сплошной клубок нечесаных кучерявых волос, придавленных тюбетейкой, расписанной таджикскими узорами.

Если кто-то подумал, что Герман большой знаток этнических узоров, то он очень сильно ошибся. Воронцов не отличал даже хохлому от гжели, где уж тут знать ткацкие мотивы народов бывших союзных республик. И тем не менее наш герой был прав на все сто процентов! Среди сантехников, плотников, сварщиков и прочих доблестных тружеников главной жилконторы Сумеречей таджиков было чуть меньше половины, и об этом знал каждый горожанин. Гастарбайтеры были людьми тихими, неконфликтными. Трудились хорошо. Почти не пили. К тому же, при всех этих достоинствах, работали за гораздо более скромное вознаграждение, нежели местные специалисты. Как, откуда и почему появились таджики в Сумеречах, никого особо не интересовало. За пару-тройку лет они органично встроились в городскую жизнь, а их узорчатые тюбетейки теперь узнавали все горожане, от мала до велика.

— Малец, ты чего здесь шляешься, э? — Тон у гастарбайтера оказался совершенно нехарактерный. Недружелюбный, раздраженный, и даже, по местным меркам, дерзкий. — Вот знают же, что нельзя, и все равно лезут! А чего лезете? Говна да грязи не видели? Крыс не видели? Вот чего ты сюда полез, скажи мне?

— Да я не хотел… — попытался оправдаться Герка.

— Он не хотел! — Таджик воздел руки к невидимому небу. — Аллах Всемогущий, а я хотел? Мне, по-твоему, нравится здесь, в темноте, ползать? А тут еще вы… диггеры, мать вашу!

В последних словах сквозило такое неприкрытое презрение ко всем любителям подземок, что можно было заподозрить личную неприязнь.

— Я не диггер, честно… — сказал Герка как можно искренне. Да и то правда, какие в провинциальном, лишенном метро городке могут быть диггеры? В Сумеречах таких увлечений не признавали, считая уделом избалованной столичной молодежи. Удивительно уже то, что немолодой таджик знает и правильно произносит мудреное иностранное слово.

— Не диггер он, — проворчал сантехник, недовольно роясь по карманам. — Все вы тут «не диггеры». В тоннель случайно попали. Назад дорогу найти не можете. Мне дел больше нет, как вас отсюда гонять! А ну быстро говори, чтобы остальные выходили!

Он так разошелся, что в запале требовательно топнул ногой, подняв в подземном ручье небольших размеров цунами.

— Да нет никаких остальных! — Говорить про свою спутницу Воронцов отчего-то не стал. Раз уж получилось у Лили как-то проскочить мимо бдительного сантехника, тому знать о ней необязательно. — И я правда выйти не могу, я здесь первый раз… Вы только скажите, в какую сторону идти, и считайте, меня здесь нет!

— Как нет остальных? — недоверчиво переспросил гастарбайтер. — Вы ж вечно толпами шляетесь… Врешь, поди?

— Не вру! — с жаром, абсолютно честно выкрикнул Герка.

Голос его породил слабенькое эхо, мгновенно убежавшее по направлению, указываемому лежащей на полу тенью сантехника. И, глядя на эту тень, Гера вдруг сильно пожалел, что не догадался соврать насчет большой и шумной группы сопровождения. Потому что внезапно понял один простой и страшный факт: у преграждающего ему путь человека не было фонаря. Конечно, оставался вариант, что крохотный осветительный прибор, сродни Геркиному «налобнику», прячется в одном из бесчисленных карманов таджика, но… но почему тогда не было видно встречного луча? И какой смысл убирать такую необходимую вещь в карман? Против воли в голову настойчиво полезли давешние слова Лили о том, что вокруг удачи крутится много различных существ. Что за существо может бродить по темным, хоть глаз коли, лабиринтам подземного хода, Гера даже думать боялся.