Мария Виноградова - Тёмные времена

Исэйас следил за ним, затаив дыхание. А потом вдруг встал и подошел к охотнику.

— Хес, давай, я заплету. Сестренке в детстве… плел…

И жутко смутился, когда мужчина вскинул на него донельзя изумленный и растерянный взгляд. В стальных глазах что-то дрогнуло, и он медленно протянул мальчишке костяной гребень.

Хес напрягся, когда осторожные пальцы ласково тронули черные волосы. Он ненавидел, когда к нему прикасаются, но сейчас в касаниях мальчишки не было ничего, кроме сдержанной радости и затаенного восхищения, и мужчина через некоторое время расслабился, позволив пареньку перебирать тяжелые пряди. Плел он ловко и умело, не разрывая, а распутывая узелки, и волосы послушно складывались в причудливую, но на диво практичную прическу.

— Ты обычно просто стягиваешь волосы в хвост, — полюбопытствовал Исэйас, закончив и отдав охотнику гребень. — Почему сейчас решил заплести?

— Я не знаю, что ждет нас там, — Хес встал и начал собираться. — А волосы могут сослужить очень недобрую службу в бою.

— Почему? — удивился паренек.

— Потому что если тебя за них схватят, ты становишься практически беспомощным, — охотник насмешливо блеснул глазами, и послушник понятливо закивал, помогая Хесу.

К границе барьера они подъехали к полудню. Солнце находилось в зените, и Исэйас сразу увидел легкое марево, стеной колеблющееся впереди. Хес покосился на послушника и кивнул, отвечая на немой вопрос, застывший в глазах парнишки.

Когда они приблизились к мареву, Силест внезапно заупрямился, встал на дыбы, порываясь развернуться обратно. Охотник ласково заговорил с жеребцом, успокаивающе поглаживая по шее, потом спешился и начал расседлывать вороного.

— В чем дело? — спросил Исэйас, спрыгивая со своего коня.

— Дальше — пешком, — отрезал Хес, снимая сумки.

Мальчишка пожал плечами, снял седло, уздечку, хлопнул каракового по крупу, подхватил свой дорожный мешок и всем видом показал, что готов. Охотник усмехнулся, глядя на серьезного паренька, и первым шагнул в колеблющийся воздух.

Ощущения были отвратительные. Создавалось впечатление, будто нечто выворачивает наизнанку суставы и безжалостно вытягивает все силы из безвольного тела. Исэйас зажмурился, мотая головой, и едва не рухнул на землю. С трудом выпрямившись, открыл глаза и, удивляясь густому туману вокруг, нашел взглядом Хеса.

Мужчине, видимо, приходилось хуже, чем ему. Лицо стало белым, как мел, серые глаза будто выцвели, и зрачки жуткими трещинами выделялись в бесцветных радужках. Тело напряжено, колени полусогнуты, на красивом лице то и дело мелькала мучительная судорога боли.

Хес рваными, резкими движениями скрутил с пальца перстень и отдал его пошатывающемуся послушнику. Как только гладкий ободок коснулся ладоней, мальчишка сразу почувствовал себя лучше и смог распрямить согнутые плечи, чувствуя, как отступает какая-то враждебная, едва ощутимая краем сознания, сила. Охотник, вытащив из-за ворота уже знакомый амулет, сжал его в руках: глаза стали осмысленными, снова насытившись цветом, движения утратили болезненную резкость, и он вздохнул уже свободнее.

Окружающее казалось воплотившимся в жизнь кошмаром. Иссохшиеся, скрученные в предсмертной агонии останки деревьев безжизненно щерились в серое небо, земля под ногами была покрыта слоем пепла и будто бы праха, местами — осклизлым подобием мха, источающим ядовитый дурман. Темный, густой туман клочьями стелился понизу, словно затаившийся зверь, поджидающий свою добычу. В стылом, неподвижном воздухе не ощущалось ни малейшего биения жизни, которое есть всегда, в любом самом безлюдном и заброшенном месте. Здесь же, казалось, исчезла сама основа мира, став тонкой и едва заметной, создав лживый, мертвый остов природы.

— Что это? — пораженно прохрипел Исэйас.

— Кто-то пытается пробиться к Границе Миров, — голос охотника был обманчиво спокоен, — и открыть Изнанку, впустив в наш мир легионы Тварей.

Исэйас лишь сдавленно охнул, ощущая, как обрывается все внутри.

— А на это, — Хес обошел поваленное дерево, покрытое мертвенным буро-серым налетом. — Не хватит сил ни у одного существа. Поэтому тот, кто все это затеял, вытянул жизненную силу из этой земли и всех тех, кто оказался здесь. И охотники попали в те же тенета, и фейри — я ощущаю остаточные эманации их смерти.

Заметив непонимающий взгляд послушника, охотник вздохнул:

— Существует три вида энергии. Ци — телесная, рэсуо — духовная, и вэрайа — чародейская. Первая и вторая присущи всем людям, но рэсуо могут использовать вовне считанные единицы. Вэрайа же — основа жизненной силы всех фейри, иногда она проявляется у полукровок, тогда они могут использовать чары. Не так, как волшебные существа, но и этого хватает, чтобы намного превосходить любого человеческого колдуна.

— Хес… — мальчишка замялся. — Значит, ты полукровка? Раз можешь использовать вэрайа?

— Исэйас, — мрачно посмотрел на него охотник. — Я тебе сейчас язык вокруг шеи завяжу. Узлом.

Паренек послушно замолчал, продолжая коситься на размеренно шагающего мужчину.

— Силест ведь не обычное животное? — не выдержав, спросил он, вспоминая, как летел над землей жеребец.

— Нет, — обреченно вздохнул Хес. — Он — рабикан, дух ветра. Если бы я заставил его сюда войти, он бы развоплотился в считанные минуты. Это место в первую очередь вытягивает вэрайа как наиболее сильную составляющую для заклятий. И мне страшно представить, какое могущество обрел ублюдок, что разместил здесь этот контур.

Исэйас видел, что мужчина мрачнеет с каждой минутой, особенно после того, как они начали натыкаться на скалящиеся в пустое небо скелеты животных. Казалось, что прошла уже сотня лет — так были выбелены кости. Хес, мазнув взглядом по очередным останкам, лишь крепче стискивал челюсти и непроизвольно сжимал кулаки.

Спустя полчаса они наткнулись на последнюю стоянку охотников. Скелеты людей застыли в тех положениях, в которых застала их смерть, и Исэйас, проходя мимо непогребенных, подавил желание развернуться и броситься бежать. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

— Должно же быть здесь что-то, где прячется теперь уже хозяин этих мест, — рассудительно заметил рыжий парень, когда страшная братская могила осталась позади.

— Да, заброшенная сторожевая крепость, — Хес был предельно собран.

Когда они приблизились к развалинам некогда мощного и основательного строения, мужчина резко схватил послушника за плечо, разворачивая к себе лицом.

— Я хочу, — стальные глаза были прищурены, — чтобы здесь ты слушался меня во всем. Скажу падать — падай, скажу бежать — беги со всех ног и не оглядывайся. Понял?