Надежда Кузьмина - Магиня для эмиссара

   Закончив мудрить с подгузниками, покормив и перепеленав малышку, я спустилась вниз. Что теперь? Люстры или тетрадки? По уму все же тетради. Сегодня могу продублировать данные о нападениях пиратов - там текста немного. А завтра уж, со свежими силами - свод грузовых деклараций.

   - Я прикинула, что хорошо бы на всякий случай сделать копии собранных данных, - сообщила я оторвавшему нос от бумаг при моем появлении Холту.

   - Вы можете?

   - Могу. Сколько экземпляров нам нужно?

   - Сумеете три? Один возьмем с собой, второй я положу в надежное место, а еще два отправлю в столицу. Я и сам думал о копировании, но магический способ в голову не пришел, а переписывать долго... Позволите посмотреть?

   Пожала плечами. Почему бы нет?

   Взяла тетрадь с данными по нападениям, на одну треть исписанную бисерным почерком Холта, и ее родную сестру - чистую. Задрала на углу стола вышитую шелком скатерть и положила тетради одну на другую - исписанную сверху. Открыла книгу, куда Холт немедленно сунул нос:

   - Вы понимаете эти кракозямблы?

   Язык, на котором маги творили свои заклинания, был отдельной песней. Откуда он взялся - никто точно не знал. Бытовала гипотеза, что маги - они вообще не совсем чтоб из этого мира. Или, во всяком случае, раньше жили где-то совсем отдельно. Например, на острове, который взял и утонул. Может, в результате природного катаклизма, а может, виноват был вышедший из-под контроля магический эксперимент. Одно время было модно писать на эту тему романы. Они так и назывались - "утопическими". В финале спасшиеся маги всегда прибывали на большую землю, их предводитель женился на местной раскрасавице-принцессе, а остальные смешивались с местным населением. Учитель смеялся, говоря, что такое объяснение ничем не хуже любого прочего. Кстати, небольшие магические способности у королевской династии Таристы имели место быть.

   Но юных магов этому языку учили как любому иностранному. Ставили произношение, заставляли склонять существительные и спрягать глаголы. И тем не менее в книгах с удручающей регулярностью встречались архаичные обороты и непонятные навороты, коих было не сыскать ни в одном словаре. Кстати, в словарях специально не писали транскрипции. Чтобы те, кто не прошел обучения в государственных школах, не имели шанса учинить какое-нибудь безобразие. Впрочем, безобразия все равно иногда случались, причем самые неожиданные. Например, одна колдунья-недоучка неведомо как вырастила сопернице густую бороду. И не ей одной. Когда половина женщин села обзавелась нестандартными украшениями, староста поехал в ближайший город за подмогой. Прибывший маг схватился за сердце, когда за околицу его вышла встречать делегация бородатых пейзанок с вилами...

   Поэтому сейчас я просто кивнула и честно ответила:

   - Большинство.

   Положила руки на верхнюю тетрадь и начала читать слова:

   - Сирайя шерфанн акринато ритари...

   В примерном переводе заклинание значило: "Как две друг на друга тетради похожи, в них буквы похожими пусть станут тоже!" Что хорошо, дополнительных ингредиентов вроде кошачьих усов или порошка из сушеных крыльев нетопырей эта магия не требовала. Следовало просто без ошибок, четко, вкладывая силу и ставя ударения в нужных местах, трижды произнести формулу, одновременно удерживая в уме образ зеркала. Все равно какого. Я обычно представляла овальное, в бронзовой раме с завитушками.

   Закончив, отдала тетради Холту:

   - Проверьте.

   - Однако, ньера! Даже моя клякса на месте!

   - Второю копию сделаю сейчас, а третью - после ужина, - сообщила я.

   Дешевле перестраховаться, чем испортить тетрадь. А то скопирую одни кляксы, то-то радость будет!

   Следующий день начался с казуса, достойное название которому я так и не смогла подобрать. Ибо слов в моём лексиконе, даже нецензурных, для вербализации не нашлось. Только открытый рот.

   Челюсть я чуть не потеряла, когда с утра пораньше Холт постучался в дверь моей комнаты и вошел со здоровенным букетом - можно сказать, охапкой - красных роз. Взглянул на мои вытаращенные глаза, усмехнулся и водрузил принесенное на стол.

   Я не нашла ничего умнее, чем тупо спросить:

   - Зачем?

   Ответом стала поднятая бровь и заявление:

   - Посмотрите сами. Письмо прилагается.

   Какое письмо? Зачем Холту общаться со мной в письменном виде? Хотя еще сложнее ответить на вопрос, на кой фиг ему приходить ко мне спозаранку с колючим веником.

   Оказалось, Холт тут ни при чем. Раскрыв розовый надушенный конверт с парой целующихся голубков на нем, я развернула лист и зарычала, увидев знакомый почерк:

   Любимая!

   Прости, что я наговорил тебе гадостей! Но когда я увидел тебя рядом с ним, то почувствовал, что схожу от ревности с ума. Я понял, что никогда не буду без тебя счастлив, просто не смогу жить...

   И еще полторы страницы. Читая, хмыкала. Точно, счастлив не будет - ибо честолюбив, а самому сложная магия не по зубам. Вон, с тривиальной миреньей не справился - до сих пор дом воняет. Жить не сможет - не совсем, но тоже верю. Ничего, продаст два камзола, наймет кухарку и горничную, найдет любовницу - втроём они меня прекрасно заменят. И проживет. Но зачем экс-гад столько понаписал - непонятно. Все содержимое опуса можно было уложить в одну короткую фразу: "Вернись, я все прощу!"

   Слов не было. Покосившись на Холта, поинтересовалась:

   - Откуда это взялось?

   Тот пожал плечом:

   - Проснулся утром, поднял жалюзи на окне, а там длинный шест с привязанным... гм-м... презентом. Поскольку адресовано вам, решил доставить по назначению.

   То есть бывший не поленился подобраться к дому сзади, причем выяснил, где находятся окна хозяйской спальни. Значит, он думает, что мы спим вместе? Это хорошо...

   - Я вижу, ньера, вы не очень рады?

   - Да нет. Просто изумлена, что он вдруг столько денег на меня потратил. Хотя розы в конце лета в нашем климате... - я тоже пожала плечами, не договорив. - Ньер Холт, если вас не затруднит, отдайте цветы Бет. Розы ни в чем не виноваты, а Бет, думаю, это порадует.

   Наставила палец на письмо, пробормотав: "Пирашшнр!" - и листок с конвертом на полу превратились в белые хлопья пепла. Сразу, без огня.

   - Можно спросить? Почему вы так злы на него, ньера? Из-за измены?

   - Нет. Измена стала последней каплей. Но он был готов сделать ребенка лишенцем ради двухсот соленов.

   Холт помрачнел. Кивнул, сгреб розы и вышел из комнаты вон.

   Через четыре дня и четыре утренних веника от экс-супруга мы покинули Салерано. Я сделала почти все, что хотела: люстры в доме сияли, как в день, когда их впервые прицепили к потолку. Но важнее было то, что белесая муть в глазах тетушки Бетани сменилась легким туманом. Вылечить ее совсем мне не удалось - может, не хватило сил, может - умения. Но добрая женщина каждые пять минут порывалась меня расцеловать и утирала слезы, глядя на кружащих в небе чаек, - оказывается, она не могла разглядеть птиц уже больше пяти лет и успела позабыть, как те выглядят. Мы договорились переписываться - сейчас Бет это было вполне по силам. Кстати, учителю я сообщила, что переезжаю в другой город. Как появится адрес - дам о себе знать. И от него как раз пришло письмо, которое, по недостатку времени, я сунула в карман.