Семейка (СИ) - Ульяна Каршева
Наконец она закончила запись и спросила:
— Проверять будете?
— Нет. Я следил, пока вы писали. Написано верно. Итак, идём одеваться и на двор?
— Идём.
Кому идём, а Алька буквально вылетела из-за стола, торопясь проверить себя и свои силы, а заодно посмотреть на ту снежную бурю, которую она собиралась вызвать.
И уже на улице испуганно спросила:
— А если и без того эта метель окна выбьет? Она же бушевать будет!
— Нет. Эта магическая метель не тронет наш дом.
— Почему? — настаивала Алька.
— Вы маг. И сейчас это ваш дом. Метель, подчиняясь вашему заклинанию, минует дом, потому что будет в какой-то степени знать, что вы её хозяйка, а дом хозяйки трогать нельзя!
— Ничё себе… — пробормотала девушка и огляделась. — Где будем читать?
— Ну. На всякий случай, — усмехнулся Игорь, — всё же отойдём от здания.
Да, на улице стемнело.
Когда они, двое, подошли ближе к саду, к первым деревьям, Игорь достал мобильник и засветил фонарик.
— Начинаем? — спросил он, посмеиваясь над собой, пока убирал с лица липкий снег.
— Начинаем, — шмыгнула носом Алька и вынула блокнот.
Глава 8
Снег будто дожидался именно такого момента и тут же издевательски принялся приземляться на открытый лист блокнота отдельными мохнатыми снежинками или слипшимися хлопьями. Игорь поспешно посветил на блокнот, но читать Алька не могла: половины слов под налипшей мокретью не видно. Пришлось осторожно, чтобы не порвать тонкие странички, очищать лист от снега. Но тот упрямо и даже как-то насмешливо валил, залепляя всё подряд.
Наконец домоправитель не выдержал. Он быстро расстегнул свой довольно свободный полушубок и, распахнув его, нетерпеливо позвал:
— Алика, прячьтесь здесь!
Недолго думая, девушка шмыгнула к нему под меховую защиту — и затихарилась: это вот что она сейчас делает?! Но в пространстве Игорева полушубка оказалось не только уютно и тепло. Парень слегка наклонился, и снег пусть иной раз прорывался, но уже не плотным слоем. А потом Игорь повозился, пристраиваясь под одеждой вместе с девушкой удобнее, и снова сумел направить луч фонарика на блокнот.
— Начинайте!
Секунды неловкого ожидания — и Алька поняла, что он-то, настроенный на работу, не понял, отчего она вдруг застеснялась. Да и понял ли он вообще, что она стесняется?
И собралась с духом, тоже стараясь настроиться на деловой лад. Да так, что осмотрелась, нет ли чего, что ещё может помешать им. Выглянула осторожно и тихонько вздохнула: они стояли прямо под достаточно ветвистым деревом, которое сейчас ветки свои тщательно припрятало под громадным шапками снега. Одно нечаянное движение, один рывок ветра — и холмы снега просто рухнут на них.
— А как читать?! Как надо?! — вдруг испугалась она, вспомнив, что это условие они почти не оговаривали. Было задание читать, чётко произнося слова, но ведь этого мало?
Он тоже шмыгнул носом, а потом сказал, не замечая, что снова обращается к ней на «ты»:
— Приказывай погоде! Читай так, как будто от тебя зависит всё в этом мире. Будто всё в этом мире подчинено только тебе! — И улыбнулся: — Повелевай и властвуй!
Нерешительно откашлявшись, Алька попробовала прочитать первые строки. Но голос срывался, а девушка всё никак не могла заставить себя… командовать снегом.
— Читай всё подряд! — велел Игорь. — Представь, что ты актриса! Стоишь на сцене и с неё в зал читаешь свою роль! Представь, что ты — Снежная Королева!
— Ну, если так, — пробормотала Алька, сама того не замечая, что схватила руку Игоря с мобильником и направляет его луч на блокнот.
Начала неуверенно. Ну не чувствовала она себя Снежной Королевой, прячась за полами Игорева полушубка. А потому читала старательно, выразительно, да ещё выпятив от усердия губы и ощущая себя малышнёй из детсадика, которая выступает со стишком во время новогоднего утренника.
А потом вчиталась в машинально переписанные слова и поняла, что они написаны именно для неё. Мельком вспомнила уверенность Игоря в её силах и его неожиданный, но почему-то логичный переход на «ты», но уважительный переход, словно он-то знал, что у неё не просто всё получится, а получится… на высшем уровне.
И начала читать уже не поспешно, а вчитываясь в каждое слово, произнося его бережно, но повелительно. И внутренне, как-то мельком удивлялась, что у половины слов значения не понимает. Как будто читает слова старинной, слышанной когда-то, далеко-далеко в прошлом, песни. Только и выхватывалось случайно то «тучи, сбейтесь в кучи», то «взметнись, метель, свирепой вьюгой».
Она уже погрузилась в заклинание всем своим существом, и теперь запись на листе блокнота не казалась слишком длинной. Она вслушивалась в собственный голос, распевавший, растягивавший слова чуть ли не в ритм и в самом деле вздымавшейся вьюге, из-за которой — она это чувствовала! — уже трудно было стоять на ногах, несмотря на помощь сзади стоявшего (его она тоже начинала воспринимать, как часть заклинания!). Она ощущала, что становится частью того, что вокруг неё происходит, хоть и не видела ничего, спрятанная в горячий (пусть и постепенно слабеющий в тепло) уют полушубка. Но всё тело изменялось, пропадало куда-то, и она как-то стороной понимала, что переходит в иное состояние. Не та она, Алька, которая весело бегала по удобной и понятной жизни, оставалась, читая заповедные слова. Нет, её начинало качать-раскачивать, она становилась такой лёгкой, почти невесомой, и медленно, но упрямо вплывало в неё понимание, что ещё немного — и она сама взовьётся в небо вместе с той метелью, которая уже переходила не во вьюгу, а в настоящий буран!
…И всё оборвалось!..
Кто-то из далёкого и близкого тепла вдруг резко, хоть и негромко (боялся напугать?) сказал:
— Алика! Хватит!
Это было столь неожиданно, что она в первые мгновения закоченела от гнева: она?! Она должна закончить только-только разогнавшееся действо, которым уже (она знала!) повелевала?!
— Прости, Алика… — зашептали за её спиной, которая так удобно прислонялась к чему-то тёплому. И добавили прямо в ухо, дыша в него не только теплом, но и с отчётливой виноватостью: — Но к нам… идут…
Как будто вырвали из увлекательного сна, в котором было так уютно, потому что в нём она была не обычным человеком, а…
Алька хоть и продолжала поневоле прижиматься к Игорю (вспомнила она, кто рядом с ней), но по спине морозом пошли мурашки: она и впрямь ощущала себя так, будто упала из личного мира — чуть ли не из космоса, где господствовала, в узкий мирок обычных людей! Где сама была настолько обычной, что хотелось… плакать!
Пришла
