Остров жизни - Иван Поляков
Приняв причитающееся, городской стражник особенно никуда не спеша обошёл поломанную грушу. Улыбнувшись на прощанье, вновь закрутил ус и скрылся в доме, из распахнутых окон которого так удобно было наблюдать за проезжавшими. В горшках цвели петуньи.
– Славный парень, – после некоторой непродолжительной паузы признал мельник.
Мужчина взвесил в руке не такой и внушительный мешочек, вздохнул и, привязав к поясу, вновь положил скорузлые ладони на оголённые рёбра доски. Напряжённо скрежеща, угол телеги чуть приподнялся. Колесо застыло на вершине кочки, подумало чуть-чуть и, простонав отходную, бухнуло, позволяя изрядно поизносившейся тронуться дальше.
«Вы не были в Арлеме? Значит, вы не видели выгребных ям».
(Кузьма Прохожий. Проходя Авиньон).
Всё так. Город был стар и грязен. Трущобы, как видно, тянулись от первых домов и до самой центральной площади, но Зое как будто не видела ничего этого, не замечала запаха. Куда больше её занимали витрины. Столь огромные стеклянные витрины, что глаза девчонки округлялись, и поводья тянули во все стороны. Рыцарь поднебесной со сверкающей мозаики наблюдал, как крутит головой лошадь, в то время как взмыленная троица толкает телегу.
– В трактир? – блеснула словом, подслушанным промозглым осенним вечером, Зое.
– Почти, – вторил Брис.
В пояснице отца загадочно хрустнуло. В момент покраснев, он страшно выпучил глаза. Стиснул зубы так, что желваки взбухли, а крылья переносицы его побелели. Поймал взгляд.
– Как сегодня... погода хороша! – выдохнул он, и улыбка, граничащая с оскалом, растянулась на быстро буреющем лице.
Дверь с изящной широкой ручкой. Лучащийся в стёклах свет и таинственные бруски. Орехи и дорогое масло во флаконах были расставлены на полках, и как будто освещали всё вокруг. Впервые оказавшись в лавке, Зое на мгновение оторопела. Испугалась, как могло показаться, но нет. Это было так… красиво.
Голубоокая фея заведовала этим мирком, стоя по ту сторону стола. Не слишком широкий, но и не слишком узкий в пример многим лиф. Широкий прямоугольный вырез котта по тонким, точёным плечам и рукава, как это для фей и положено, вплоть до локтя. Узкие, под конец они немыслимо расширялись. Головной убор! О боже! Тёмно-зелёный шаперон прикрывал волосы, вступая в поразительно чёткий контраст с гипсовой, будто намерено выбеленной кожей. Странным и волшебным было это зрелище.
«А если бы все на улице так выглядели?» – подумалось Зое. Мысль возникла и тут же была распята на кресте аргументов: «Быть такого не может!»
– Что вам уг… – начала фея и оборвала себя в момент, когда дверной проём загородила тучная фигура мельника.
– Мисс Вивьен, – дохнул порядком уставший Брис, и губ его коснулась улыбка.
– Дени, – поправила женщина, но осталась при этом также чиста и холодна. – Просто Дени. В этом году вы приехали раньше, чем собирались.
Запах масла и полутьма. Простые слова, точно песнь, непонятной магией стекали по ниспадающему вдоль юбки мисс серебряному поясу.
– А это, как я поняла, ваша супруга?
– Почти, – выдохнул Лефевр, и на грязном лице юноши застыло выражение глупое и донельзя довольное. Такое обычно появляется у завсегдатаев питейных, когда после пары кружек к ним является муза.
– Сейчас ему! – кашлянул хрипло Ивес.
Скрючившись и будто споря с обленившимися ногами при каждом шаге, мужчина огляделся, но увиденное его вовсе не впечатлило. Даже и наоборот.
Поддев тупым носом башмака дощатый пол, он с видом знатока всмотрелся в разложенный с таким усердием товар:
– Это значит мыло, да?
Моргнув, фея повела длинным, подбитым белой тканью рукавом.
– Конечно. У нас лучшее мыло на три улицы, – прошёлся по слогам поражающий своей чистотой, точно поющий каждое слово и возносящийся под потолок голос[2].
– Из жира свиного варите?
Зое готова была сквозь землю провалиться. Какой свиной жир?! Кто угодно, лишь войдя, сказал бы, из чего его делают! Масла, орехи и цветы! Кто угодно, но только не отец. У Ивеса был собственный взгляд на вещи и мнение по поводу всего на свете. Свиной жир! Впрочем, глава семейства теперь и сам немногим отличался от свиньи. После двух дней падений лицо мужчины сравнялось по цвету с грязью, а ноздри оказались наглухо ею задраены.
На щеках Зои расцвёл здоровый румянец:
– Пап!
Ответом зову был взгляд непонимания.
– А что? Я же по делу спрашиваю. У нас как раз под осень вечно потроха остаются, – бросил Ивес в полной уверенности, что только так и нужно. – Лефевр, хорош пялиться, ты не в галерее.
Получив локтем пониже рёбер, братец сложился пополам, звонко выдохнув. Уши Зое запылали подобно паре ламп. «Бежать. Твою да через, и куда здесь убежишь?!» – с горечью отметила она.
Найдя в себе силы, девчушка подняла взгляд:
– Простите. Мы просто устали с дороги.
Фея посмотрела на неё, и почти бесцветные губы впервые тронула улыбка.
– Ничего страшного. При варке, в самом деле, имеет место и этот… компонент, – едва заметно запнулась, подбирая уместное слово, она. – Вы так и не назвали причину своего визита. Что-то случилось?
Вот и настал момент истины. Мужчины переглянулись, приняли вид поважнее, и… ничего не произошло. Каждый приблизительно знал, что нужно сказать, но, по неизвестной причине, это не озвучил, а мялся в бесполезной попытке подобрать слова.
Позор продолжался. Мысленно ударив себя по лбу, Зое провела сухой ладонью ниже. Мысленно не настолько помогает, но всё-таки. Так и не дождавшись момента, когда «старшие» скажут своё слово, она взяла всё на себя.
– Проблема у нас в деревне, – просто сказала девушка, и чуть повернулась, старательно не замечая обратившихся взглядов. – Большая такая. С три, а быть может, и четыре коровы.
Кашлянув, мельник кивнул в согласии:
– Зое, э-э… ты ведь хотела бы повидаться Ассом?
«Опять? И почему, собственно, нельзя ничего сказать? Мне шестнадцать – взрослая я уже, а отсылают точно как раньше. Даже теперь, – зло подумала Зое… – Ассом? Ну конечно!»
Вот что мучило её с первого момента. Старый знакомец переехал в город, дабы помогать торговать мылом, а лавка как раз
