Скорми его сердце лесу - Богинска Дара
Правило первое: не поднимать глаз выше мужских губ. Им нравится скромность, а взгляд на губы заставляет жаждать ваших поцелуев.
Один был повыше, второй – ниже и крупнее. Тот, что ниже, носил бородку, губы молодого были пухлыми и слегка улыбались уголками. Одеты одинаково строго, но в гостевом доме они сняли шапки, обнажив туго затянутые черные пучки на затылках, и скинули хаори, как у себя дома.
Мне надо было попытаться поговорить с тем, кто постарше. Наверняка он знал дядю.
Мы начали наше представление: две ученицы наливали им алкоголь и подавали угощения, две играли на инструментах, а я и еще одна девушка танцевали. Ничего развратного. Маленькие шажки, легкие приседания, взмахи рукавами и наклоны то в одну, то в другую сторону. Дома я мало танцевала, и оказалось, что мне нравится двигаться под музыку. У девушки, которая играла на сямисэне[25], был дар к музыке. Темп ускорялся. Я подобрала рукава широкого кимоно, стянутого на животе поясом, подалась телом вперед, рисуя перед собой гору, волну, набегающую на нее, указывая на облака и лучи солнца, касающиеся лица. Прикрыв рукавами улыбку, я случайно встретилась глазами с молодым господином. Он наблюдал за мной поверх пиалы с напитком, кажется, почти не мигая. Я поспешила отвернуться, сделать шажок и припасть на колени с тем, как зазвучала последняя нота.
– Чудесное представление, – хохотнул и захлопал в ладоши чиновник постарше. – Чудесное! Только юные девушки могут так гнуться! Гибкие ивы! Кошечки! Ну, ну, уважьте гостей, присаживайтесь к столу. Наверняка у вас пересохло в горле!
– Госпожа Сато, можете увести музыканток. У меня разболелась голова, – проговорил тот, кто помладше.
– Думаю, нам помогут эти две милые девы, верно?
– Да, не нужна лишняя прислуга, – согласился со старшим второй. – Здесь достаточно душно и мало места.
Госпожа Сато сделала жест, и нас покинули все остальные ученицы. Остались только мы с Минами. Мне было жарко после танца и больше всего хотелось воды, но господа пили только крепкий алкоголь.
– У юных дев есть имена?
Сейчас или никогда.
– Я Соль ши Рочи, господин. Со мной – юная госпожа Минами.
Минами не сдержалась и уставилась на меня, выкатив глаза.
– Ши Рочи? Чистокровная?
Я слегка поклонилась, как следовало по правилам.
– Возможно, вы знакомы с моим дядей. Он лекарь наместника провинции.
Чиновники смолкли и переглянулись. Тот, что был старше, потеребил себя за бородку. Минами подлила ему алкоголя в пиалу.
– Ши Рочи, вот как… Ну, нас ты можешь называть Императором-Драконом и Братом-Обезьяной.
Они мерзко засмеялись, и я снова услышала кого-то темного.
«На столе лежит нож для фруктов. Возьми и воткни в его жирную шею. Смех сменится прекрасным бульканьем… Нам это понравится».
Я сжала пальцами кимоно на бедрах и заставила себя улыбнуться. Мне не поверили. Что ж. Я заставлю их поверить.
– Вы, верно, чиновники, о Великий Император-Дракон и Прекрасный Брат-Обезьяна? – пропела Минами, беззастенчиво строя глазки тому, что помоложе.
– Верно.
– О! Представляю, какая это серьезная, сложная работа… Как устают ваши плечи носить на себе столь умные головы! Позвольте мне их размять!
Чиновники, явно довольные похвалой и восхищением, важно надулись и кивнули.
– Чистокровная, не помнешь шею мне? – спросил Обезьяна, что был моложе. Мерзкое предложение. Никакого желания у меня не было. Но я кивнула и поднялась, встав за его спиной на колени.
Пока мы разминали их потные тела, они говорили, а я – слушала.
– Не стоило потакать ему, господин Катама, – говорил молодой.
– Это так, но ты знаешь меня, Нобу, я добрый, несчастный добрый человек… Кроме того, владыка так щедр… – отвечал тот, что постарше. Господин Катама, запомнила я.
– До тех пор, пока ты во всем соглашаешься с ним. Вы же знаете поговорку? Милость божеств покупается кровью.
– Да, да, ты прав… Но я тоже терпеть не могу всю эту хвостатую дрянь… Э, госпожа Минами, у вас в роду были ханъё?
– Да, господин, – тихо ответила ученица, перебирая пальцами под его затылком, как Сора перебирала по струнам. – Моя бабушка была ханъё-волчицей.
– Вот видишь, о чем я говорю, Нобу? Кровь ханъё в итоге делает из девушек юдзе.
Я, видимо, слишком сильно сжала плечи Нобу, и тот немного дернулся.
– О, кажется, чистокровная госпожа не согласна? – насмешливо проговорил он, обернувшись.
Я понимала: если скажу то, что думаю – что они просто ограниченные остолопы, – то этот вечер будет испорчен. А мне надо добиться расположения этих вонючих чиновников.
– У меня нет своего мнения, господин, – пролепетала я.
– Умница. – Он потянулся назад и положил ладонь мне на колено.
Захотелось встряхнуть его руку, особенно когда он не убрал ее. Они все продолжали говорить, и говорить, и пить, и есть, и от нас требовалось лишь поддакивать. Я устала, хотела спать. Они выпили всю бутылку, и Минами, поклонившись, ушла за добавкой.
– И с чего это такой милашке пришло в голову прикрываться чужим именем? – спросил меня Нобу. Его лицо покраснело от выпитого.
– Я не прикрываюсь. Я действительно ши Рочи.
– Да что ты? Тогда скажи-ка мне… – Господин Катама потянулся ко мне, подобрал меня за пояс и грубовато подтянул к себе. Я едва шелохнулась. – Скажи мне, как зовут твоего дядю?
– Тецуо ши Рочи. Его супруга – Шинджу ши Рочи, в девичестве ши Тоши, уроженка южной провинции. Их сын, Тоширо ши Рочи, служит в гвардии наместника Ворона.
Пальцы разжались на моем поясе. Катама испуганно обернулся на Нобу, который вылизывал остатки алкоголя с пиалы.
– Девчонка права, Нобу, – сказал он севшим голосом.
Не знаю, что мне не понравилось больше: испуг в его голосе или нехороший прищур Нобу.
– Что, правда чистокровная? – промурлыкал юный чиновник. Я кивнула, стараясь держать спину прямой. Хотелось сжаться, задрожать. Что-то изменилось в их тоне.
– Да, господа. Мне бы очень хотелось, чтобы вы передали моему дяде, что я здесь. Это все… какое-то недоразумение! Произошло преступление. – Чем дольше я говорила, тем более бурной становилась моя речь. – На нас напали! Генерал ши Тайра убил моего отца, а меня бросил сюда. У меня есть деньги, есть связи… Если я вернусь в столицу, я щедро одарю вас! Замолвлю слово перед Императором-Драконом!
– Генерал ши Тайра, – прошелестел одними губами Нобу.
– Глупая девчонка, – вздохнул Катама. – Думаешь, Императору-Дракону есть дело до тебя? Скоро у него появятся заботы посерьезнее!
– Господин Катама! Она говорит про Хэджайма, – прошипел Нобу, дергая захмелевшего старого чиновника. – Про Зверя с горы Юта!
– Хэджайм… О! О… Так ты та самая?
Та… самая?
В комнате будто стало холоднее. Нобу и Катама снова переглянулись. Потом я заметила, как взгляд юного чиновника упал на нож для резки фруктов… и попятилась.
«Беги».
Но я осталась сидеть. Я почему-то верила, что могу что-то сделать. Капли пота стекали по моему позвоночнику.
– Та самая ши Рочи, верно? Первая девица из рода Рочи… Ты точно она?
– Д-да, – кивнула я. – Вы скажете дяде? Передадите мои слова?
– Конечно! Конечно, милая! Но сначала… Скажи, маленькая госпожа, мы тебе нравимся?
Я окаменела, как статуя Сестры-Лисы у входа в храм. Сидя с прямой спиной, вскинутой головой и остановившимся взглядом.
Катама дернул в сторону ворот моего кимоно. Оно распахнулась, открывая тонкое нижнее платье, белое и тугое. Я попыталась прикрыться, но Нобу резко, быстро подхватил меня за колено, потянул, опрокидывая на спину, а Катама закрыл мой рот ладонью.
– Ну, тише! Тише, не рвись ты так…
«УБЕЙ ИХ!»
Я закричала в ладонь, она пахла анисом и яблоками. Дернула коленом, ударив Нобу в живот, дрыгнула ногой – слетевшая гэта[26] ударилась о ставню двери.
