Лайм. Судьбе назло (СИ) - Генрих Эдуардович Маринычев
— Но кто? Кто этот негодяй? — взвизгнул он: природная вспыльчивость крови мигом напомнила о себе.
— Да кто угодно. Вездесущие лакеи, домашняя обслуга, дворовая прислуга. — И, заметив мрачный взгляд высокородного, добавил: — Не стоит так переживать. Это обычное дело. Недовольные слуги много чего готовы рассказать о тайнах и пристрастиях своих хозяев. А если за бутылку вина или пару-тройку золотых монет…
Эрнан никак не желал успокаиваться. Мысль о том, что его мать и сестра могли попасть в переделку из-за какого-то не в меру обидчивого слуги, бесила его. Мне снова пришлось успокаивать юного графа.
— Да брось ты злиться. Это обычное дело для слуг. Поверь мне. Я таких историй много знаю. Наслышался за столько лет.
Эрнан успокаивался долго, стуча кулаком по ручке кресла. А утихомирившись, спросил:
— Значит, прося у меня разрешения покинуть особняк, ты хотел выяснить, кто стоит за всем этим?
А башка у парня все-таки варит.
— Найти, а главное — убедиться, чтобы в последний момент он ничего не испортил.
— Не испортил? — Эрнан был в недоумении: он не успевал следить за ходом моих рассуждений.
— Всяко бывает, — пожал плечами я и запустил пятерню в рыжие вихры. — Предатель, кем бы он ни был, может заметить приготовления, делаемые Кристеллом дел Армаком и его людьми перед поездкой. И тогда… Если этот человек хочет смерти твоим родным, или же он рассчитывает получить часть с награбленного, он может постараться помешать плану избавления.
— Как? — нахмурился он.
— Как-как? Незаметно. И вот это я и хотел предупредить — найти и проследить за этим человеком. Но для этого я должен свободно передвигаться по особняку и за его пределами, — с нажимом заявил я.
— Но мать распорядилась…
— Согласен, в этом доме повелевает твоя мать. И тебе трудно будет пойти против его слова, ее решения. К тому же Кристелл тоже не будет в восторге от моих… прогулок. Конечно, — добавил я как бы мимоходом, — я рассказал тебе все, и ты мог бы постараться сам найти этого гада и подонка. Но ведь и ты согласись: лучше, чем я, этого не сделает никто, — выразил я очевидное. — Не только рыбак рыбака видит издалека, а и такие, как я, — если ты понимаешь, о чем речь. Но для этого мне нужна свобода. В рамках усадьбы, разумеется.
Эрнан мрачнел все больше, и теперь он был похож на небольшую грозовую тучу. Пальцы, сжимавшие ручку кресла, побелели.
— Теперь решать тебе, — сказал я и уставился в окно, любуясь первыми лучами заката. — Судьба твоих родных в твоих руках. Хватит ли у тебя мужества помочь им вопреки их решению?
Юный граф снова напрягся. Слова гостя жалили не слабее материнской розги, запомнившейся ему с детства.
И не мудрено. Кем он был в своем фамильном доме? А по существу никем, таким же заключенным, как и я сам. Только вот его комната была попросторней, одежонка получше, да и кормежка посытнее. Ни его слово, ни его желания здесь не значили ничего. Он настолько сжился с таким положением дел, что стал принимать оное как само собой разумеющееся. В этом доме главенствовали женщины, а мужская половина ничего особенного не представляла.
Так было до сих пор.
Но тут вдруг, словно из ниоткуда, появляется этот худощавый юноша с рыжими патлами (я то есть). Не то заключенный, не то дворянин — и дает ему, юному графу, поддержку, словно он лоза, а гость — могучее дерево. Разглядев и признав его мужские черты, он предлагает нечто невозможное — то, что он, Эрнан, бессознательно и безуспешно пытался найти всю свою жизнь. Настоящее дело — спасти собственную семью, собственную кровь.
Пойти на подвиг, показать, что и ты что-то значишь. А цена — нарушить данное матерью распоряжение.
Да разве это выбор?
Так или не так думал юный граф, я не знал. Но результат его размышлений был для меня более-менее предсказуемым — ведь это я терпеливо вел его к этому.
— Согласен, — решительно заявил Эрнан. — Но с одним условием — я и Раен будем помогать тебе.
Я внутренне расслабился: бой за это согласие был долгим и упорным. Итак, мой труд снова увенчался успехом, хотя эта победа далась мне малой кровью в лице помощника-неумехи и его охранника.
Но других вариантов исполнить задуманное у меня не было.
Пока Эрнан продолжал злиться на таинственного обидчика, его телохранитель расписал мне список челяди, постоянно пребывающей в усадьбе Вортексских. И только тогда я понял, на что замахнулся. Кого у них только ни было: грумы и дворецкие, камердинеры и камеристки, капельдинеры и ключники, лакеи и мажордомы, повара и привратники… Мало того — одних лакеев и слуг, выполняющих различные работы по дому и двору, было не менее пяти десятков. Что уж говорить об остальных. После недолгих споров я убрал половину списка — тех, кто никак не мог знать всех деталей готовящейся поездки. Еще часть убрал Раен, клятвенно поручившись за некоторое количество преданных (по его мнению) людей. Но даже после такой чистки подозреваемых оставалось достаточно много. И большинство из них из дворовой обслуги.
Итак, у меня, самое меньшее, было много долгой и изнурительной работы по общению со слугами. Однако это еще не все. Несмотря на наши, скажем так, приятельские отношения, юный граф даже и не подумывал разрешить мне гулять по усадьбе одному. Он заявил, что отныне Раену будет вменено в обязанности быть со мной повсюду.
Но и это еще полбеды. Хуже всего, что его графское величество также желало меня сопровождать! Ему, видите ли, понравилась играть героев!
Вот это сюрприз так сюрприз! Конечно, я согласился на его помощь, но не на такую! Я собирался поговорить, как минимум, с сотней слуг. Сам, один, спокойно, как с равными — по душам. Компания Раена, конечно же, все немного усложняла. Но присутствие рядом со мной одного из хозяев усадьбы… Это не то что путало мои карты, это сводило на "нет" смысл моего предприятия. Какой слуга или лакей будет откровенен при своем господине?
Битые полчаса я потратил на уговоры, но все впустую. Эрнан был упрям, как сержант-охранник.
