Величие (СИ) - Хай Алекс

«Где Оля?» — прошипел я.

«Твоя сестра в безопасности. Пока что. И останется цела и невредима, если ты поступишь правильно. Возможно я даже смогу отправить ее подальше от Петрополя, чтобы ее случайно не зацепили наши разборки».

«Чего ты хочешь?»

«Мне нужен ты, Михаил. Предлагаю обмен. Тебя на Ольгу. Если согласен, приходи в полночь в заброшенный особняк Сан-Галли на Лиговском».

Глава 14

«Да пошел ты на…»

Голос Воронцова исчез из моей головы так же внезапно, как и появился. Моего ответа бывший друг уже не услышал.

Я растерянно застыл на перекрестке двух аллей Таврического сада. Здесь не затеряться. Нужно уходить, отсюда, срочно! Только куда?

С Аней мы условились встретиться вечером в одном баре на Апрашке, поэтому нужно было спрятаться на несколько часов. Пошарив в кармане, я ощутил успокаивающую тяжесть ключей, которые передал Бестужев.

Значит, проверим адресок.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я направился к выходу из парка. Достал из нагрудного кармана смятую бумажку, развернул и сделал вид, что сверялся с адресом — в конце концов, униформа курьера превращала меня в неинтересного человека. Прохожие обходили меня стороной, даже не присматриваясь ко мне. Вот уж действительно кепка-невидимка.

Но сердце колотилось как бешеное. Не попадаться, не сейчас. Я едва успел выйти за ограду, перейти дорогу и шмыгнуть в арку, когда заметил двоих в штатском, но уж с очень характерными манерами. Ищейки как раз заходили в сад. Один что-то коротко сказал второму, тот кивнул, они разошлись по разным дорожкам.

— Фууух…

Колени предательски дрогнули, но я заставил себя собраться. Выдыхать рано. Пока не выйду из этого квартала, не расслабляться.

Я вытащил связку ключей и повернул бирку на свет. Камская улица, дом восемнадцать.

— Камская… Камская… — задумчиво шептал я, вспоминая город. — Васька что ли?

«Васькой» петербуржцы в моем старом мире пренебрежительно называли Васильевский остров. Место знаковое для истории города: и первое каменное здание — Меншиковский дворец, и Петербургский университет, и Академия Художеств. А кроме этого улицы, которые именовались линиями, куча промзон и заводов, ледокол «Красин» и дико неудобное сообщение с остальным городом.

Если я ничего не путал, Камская улица располагалась рядом с кладбищем — знаменитой «Смоленкой», где, по легенде, была похоронена няня Пушкина Арина Родионовна.

У Бестужева, однако, было своеобразное чувство юмора…

Ладно, мертвых бояться бессмысленно. Бояться нужно живых. Я поправил кепку, нырнул дальше во дворы и вышел обратно на Фурштатскую. Что ж, совершим прогулку.

Пройдя по Фурштатской, я перешел Литейный и двинулся к Фонтанке. Там, обогнув Летний сад, оказался на набережной Невы. Проходя мимо Зимнего, я почувствовал себя неуютно. Со стороны казалось, что дворец не особенно и охранялся, но я знал, что это впечатление было обманчивым.

Весь Зимний и раньше был напичкан защитными и сигнальными артефактами — даже публичная его часть, где располагался музей. А сейчас, когда к власти пришла параноидальная Ксения Константиновна, наверняка бдительность охраны выкрутили на максимум. С другой стороны, завладев силой Великого Осколка единолично, Великая княгиня могла испепелять толпы одним движением бровей.

Короче, каким бы ни казался дружелюбным Зимний в этот теплый осенний денек, я пытался пройти мимо как можно шустрее.

Оказавшись на Дворцовом мосту, я выдохнул. Осталось относительно немного, хотя после прогулки по набережной я начал подмерзать. Не спасал шерстяной рыбацкий свитер, надетый под комбинезон. Такая вот, блин, питерская золотая осень. Черт знает, где Горький вообще достал все это барахло…

Путь до Камской оказался чуть менее нервным: северная часть острова не была фешенебельной. Наоборот, стоило отойти от набережных или оживленных проспектов хотя бы на двести метров, и ты словно попадал в другой мир. Мир с обоссанными подворотнями, ржавыми решетками на окнах первых этажей, странными жильцами дешевых доходных домов и питейными заведениями, куда лишний раз поостережешься заходить.

— Почти как дома, — втянув ноздрями ароматы местной жизни, шепнул я.

Почему-то этот упадок сейчас успокаивал.

Пару раз пришлось отболтаться от желающих поживиться посылками. Как я понял, здесь обчистить курьера было в порядке вещей. Правда, демонстрация пустых рук несколько поумерила пыл начинающей гопоты. Да и физиономия у меня уже не тянула на лощеную аристократическую после всего пережитого.

— Камская четырнадцать, шестнадцать… — считал я дома, вырулив с набережной Смоленки. — Восемнадцать. Вот оно.

Зрелище передо мной предстало весьма колоритное. С одной стороны дома у давно не использовавшихся ворот старушки торговали венками, цветами и прочей траурной атрибутикой. С другой примостилась группка нищих, собиравших «на хлебушек». Все бы ничего, кабы не характерно опухшие лица и вывеска рюмочной в десятке шагов от них.

А сам дом-схрон оказался совершенно неприметным двухэтажным зданием традиционного светло-желтого оттенка. Из удивительного — отсутствовали решетки на окнах, правда, их заменяли стальные жалюзи-ролеты.

Я еще раз взглянул на бирку. Указания квартиры не было, а на самой связке болтались три ключа. Один явно от ворот или калитки, два других — от дверных замков. Ладно, сейчас разберемся.

Я как раз обошел дом со стороны торговок, когда одна из старух окликнула меня.

— Милок, ты наверняка адресом ошибся!

— Прошу прощения?

— Дом-то заброшенный. Ты б адрес перепроверил, паря! А то влетит по башке.

Какие бдительные, ты погляди. Сама забота. И вот эти бабуськи точно меня запомнят, если что.

— Так выкупили его, бабушка, — широко улыбнулся я. — Ремонт здесь делать будут.

— А хто купил-то?

Я не нашел ничего умнее, чем ткнуть в логотип курьерской службы у себя на груди.

— Контора доставки. Склад здесь будут делать.

— Ааа… — старушка обернулась к другой торговке. — Архиповна, слыхала? Дом купили! Погонят нас отсюда, как пить дать! А ты говорила развалится…

Кажется, я случайно переполошил местное торговое сообщество. Ну, зато им будет чем заняться. Правда, теперь я оказался под пристальным вниманием этого сарафанного агентства. Спокойно отсидеться могут и не дать. Оставалось надеяться, что старушки ограничатся только сплетнями и не побегут к местному главе округа за подробностями.

Ключ идеально подошел к замку калитки. Улыбнувшись и кивнув торговкам, я скользнул на территорию небольшого дворика.

Местечко и правда казалось запущенным. Гор хлама не было, но опавшие листья лежали ковром, в углах скопились кучки пыли, успевшей спрессоваться за время. В остальном довольно мило и, казалось, безопасно.

Только вот на крыльце кто-то недавно побывал. С определенного ракурса я смог заметить, что толстый слой пыли был стерт по форме подошв. Следы обуви на плоском ходу, но размер ноги не очень большой. Женщина? Или не очень крупный мужчина?

Так, дело принимает интересный оборот. Бестужев — человек крупный, и нога там размера сорок третьего. Точно не он. Мог дознаватель послать кого-нибудь проверить схрон? Мог. Могли местные удальцы попытаться вломиться в здание с целью поживиться цветметом? Могли, теоретически.

И все же я настроился на худшее. Например, на то, что следы показывали, что человек зашел в здание, но обратно не выходил.

Я огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь подручного оружия. Ничего, кроме старого эмалированного ведра, когда-то использовавшегося как мусорка, не увидел. Ладно. Будем действовать по обстоятельствам.

Я тихо отпер наружную дверь — подошел ключ побольше. Сразу за ней обнаружилась еще одна — неприятный сюрприз для воров. Эта казалась более надежной. Но к ней подошел второй ключ. Значит, внутри не было запирающихся помещений или мне туда доступа не дали.

Осторожно, перехватив связку так, чтобы остальные ключи не звенели, я медленно открыл замок. Петли не скрипели, но, едва я открыл дверь, как мне в нос ударил хорошо знакомый запах покинутого жилья. Прелые вещи, затхлость, смешанная с повсеместной питерской сыростью. Дом явно не отапливался.