Марк Энтони - За гранью

Кое-кому, возможно, было бы спокойней и проще посчитать все случившееся накануне наваждением или кошмаром, но не приходилось сомневаться в страшной реальности кровавой бойни. Стражники вынесли тело Логрена за крепостную стену и сожгли. Они развеяли по ветру даже пепел бывшего главного советника королевы Эридана, но его железное сердце все еще оставалось в виде уродливой нашлепки на поверхности Великого Малакорского магнетика, истинное предназначение которого открылось только теперь — столетия спустя после его создания.

Впрочем, Логрен стал лишь одним из многих, кому не суждено было пережить безвозвратно ушедшую ночь. Грейс поискала взглядом Кайрен. Безрезультатно. Что-то подсказывало ей, что никогда больше не встретится она со своей зеленоглазой соперницей и бывшей наставницей. Немало народу пострадало от клыков и когтей фейдримов: мертвых ожидало погребение с почестями, ранеными занимались придворные медики. Наверное, были и другие…

Правители доминионов заняли свои места за столом Совета. Два из них пустовало: одно, предназначенное для короля Малакора, вот уже семь веков; другое — со вчерашнего дня. Грейс задержалась взглядом на незанятом кресле, размышляя о том, кто будет править Эриданом после смерти Эминды. Вспомнив «уроки» Эйрин, Грейс невольно усмехнулась: как давно это было и сколь многому успела она с тех пор научиться!

Из почерпнутых у баронессы сведений ей было известно, что у покойной осталось двое детей — сын и дочь, оба не старше семи лет, — а также муж, формально правивший страной в ее отсутствие, но бывший, по слухам, слабоумным и слюнявым дегенератом. Грейс с грустью подумала, что малолетним принцу и принцессе вряд ли светит когда-нибудь занять принадлежащий им по праву законного наследования престол. Если земная история чему ее и научила, так это тому, что в смутные времена власть, как правило, захватывают те, на чьей стороне сила. Как только весть о гибели Эминды достигнет ее владений, эриданские бароны непременно начнут грызться между собой, и корону скорее всего возложит на себя самый могущественный из них. И можно только гадать, какой из него выйдет монарх: мудрый и прогрессивный или такой же жестокий, своенравный и агрессивно-невежественный, как прежняя владычица?

Анализировать последний вариант как-то не лежала душа, и Грейс заставила себя временно забыть о политике. Уж лучше любоваться струящимся в высокие окна солнечным светом или прислушиваться к нежному воркованию голубей под крышей.

Протрубили в рога герольды, и публика притихла. Король Бореас поднялся из-за стола. Выглядел он в своем неизменном костюме черного бархата, как всегда, величественно и импозантно, но общее впечатление несколько портили темные круги под глазами и здоровенный синяк, распространившийся до самых скул.

Бореас с первого дня ввергал Грейс в трепет и подавлял своей мощью и темпераментом. До прошлой ночи она была свято убеждена в его неуязвимости и несокрушимости. Но сегодня она знала, что все это лишь иллюзия. Миф развеялся от одного удара, и король Кейлавана предстал перед ней обыкновенным смертным. Однако, став свидетельницей унизительного поражения Бореаса в схватке с Логреном, Грейс, как ни странно, прониклась к нему еще большим уважением. А вот бояться перестала. Почти.

— Наш гость, Фолкен Черная Рука, высказал просьбу вновь выступить с обращением к Совету Королей, — без предисловий начал его величество. — Просьба удовлетворена.

По рядам прокатился гул, но в нем не слышалось недовольства и возмущения, как при первом выступлении барда; в этот раз публика была настроена более доброжелательно и ожидала его речи с нетерпением и любопытством. Фолкен спустился по устланным ковровой дорожкой ступеням и остановился рядом со столом Совета. Грейс с удивлением отметила, что одет он в тот же самый дорожный наряд, который она видела на нем в день прибытия в Кейлавер. Поверх выцветшей туники был накинут поношенный и изрядно потертый темно-синий шерстяной плащ, скрепленный на горле узорчатой серебряной пряжкой.

Обычно Фолкен и Мелия всюду появлялись вместе, но сегодня его неизменная спутница отсутствовала среди зрителей. Она безотлучно дежурила у постели израненного Бельтана — своего рыцаря-хранителя. Прошлой ночью с помощью нескольких гвардейцев рыцаря перенесли в спальню леди Мелии и бережно уложили на ее постель. Волшебница сама едва держалась на ногах; ее прекрасное лицо заострилось от усталости; в янтарных глазах явственно читалась тревога. Не будь Грейс абсолютно уверена в абсурдности подобного предположения, она сочла бы, что эта необыкновенная женщина, всегда поражавшая ее своим хладнокровием, уверенностью в себе, осанкой и властными манерами правящей королевы, смертельно напугана. Неужели… Да нет, не может быть!

А не кажется ли тебе, Грейс, что не следует так слепо доверяться интуиции? Быть может, именно в этом случае ты все-таки ошибаешься?

Грейс тщательно обследовала Бельтана. Тот пришел в себя, но был очень слаб. Особые опасения внушала рваная рана в боку — когти фейдрима проникли так глубоко, что рассекли стенку кишечника. Перитонит и на Земле до сих представлял серьезную проблему, здесь же в девяноста девяти случаях из ста приводил к летальному исходу. Но всякий раз, когда Грейс возлагала на него руки, она испытывала абсолютную уверенность в том, что рыцарь не только не умрет, но и полностью исцелится.

Она решила довериться своим ощущениям и инстинкту врача. Кайрен изменила принципам ордена колдуний и жестоко поплатилась за предательство, но Дух Природы, владению которым она научила Грейс, остался неизменным. Он означал Жизнь и не умел лгать.

Но не следовало забывать и о традиционных методах. Она вручила Мелии несколько целебных снадобий, сопроводив подробной инструкцией по применению и дозировке, после чего покинула спальню волшебницы. Последним ее впечатлением стало трогательное зрелище: озаренная светом единственной масляной лампы Мелия с распущенными волосами сидит у постели, склонившись над спящим Бельтаном и вложив свою маленькую изящную ручку в его широкую мозолистую ладонь; губы ее непрестанно шевелятся, тихо и невнятно бормоча какие-то слова. Прислушавшись, Грейс поняла, что та читает молитву. Она вышла и бесшумно прикрыла за собой дверь.

— Несколько недель назад Высокий Совет оказал мне честь, выслушав мою речь, — сухим тоном начал Фолкен, — и выразил недоверие, не пожелав прислушаться к изложенным в ней фактам. Прошу вас выслушать меня снова и надеюсь, что на сей раз вы уделите моим словам больше внимания. Завершилась самая долгая ночь в году. Мы с вами пережили ее и встретили рассвет. Солнце возвращается. Начиная с сегодняшнего, дни начнут удлиняться, а ночи укорачиваться. Это прекрасно, но не следует забывать, что зима еще не кончилась…