Анастасия Анфимова - Оскал Фортуны, или Урок выживания
Токого морщился и с трудом сдерживал стон, пока воин умело бинтовал рану. Закончив перевязку, он грустно сказал:
— Это пока все, что можно сделать, мой господин.
— Помогите мне сесть, — приказал барон.
Прислонившись спиной к дереву, он грустным взглядом окинул поляну. Пятеро мужчин в избитых, перемазанных кровью доспехах, сгрудившихся у лесного костра, вот и все, что осталось от его отряда. Двое тоже были ранены, хотя и не так тяжело.
«Черный день для империи, — с грустью подумал Токого. — И сколько их еще будет впереди?»
Сегун Канаго еще на пути к столице получил приказ от Сына Неба направиться на помощь сегуну Магато, чей замок осадили степные варвары. Не медля, армия повернула на северо-запад. Вскоре она соединилась с отрядами сегуна Рокидо. Не в добрый час решил Сын Неба доверить командование объединенными силами господину Рокидо. Несмотря на принадлежность к роду старших сегунов, он не обладал выдающимися полководческими талантами.
Как ни торопились тонгане, дарийцы взяли Магато-сегу. Беженцы рассказывали, что и там не обошлось без предательства. Токого скрипнул зубами. Притаившиеся сторонники Самозванца вновь повылазили из своих вонючих нор.
Опытные военачальники советовали Рокидо повернуть назад и идти на соединение с основными силами. Но сегун вбил себе в голову, что не может отступить, не пролив ни капли вражеской крови.
Сегодня все поле у замка Эхомо-маро оказалось залито их кровью! А начиналось сражение для войск Сына Неба очень удачно. Под яростным натиском тонган войско дарийцев дрогнуло и стало отступать. Уже тогда барон заподозрил неладное, но, повинуясь приказу, повел свой отряд преследовать степняков. Вдруг те резко развернули и, сделав залп, стали обтекать тонган по флангам. В это время с тыла ударил скрытно подошедший отряд отщепенцев.
Что случилось дальше, Токого помнил плохо. Ему со своими людьми удалось прорваться сквозь ряды степняков, но Вечное Небо послало им на встречу еще один отряд изменников. Именно в бою с ними и потерял барон всех своих соратников. Только пятерым удалось оторваться от погони.
Подошел Когобо и в нерешительности замер, не решаясь отвлекать господина.
— Что тебе? — спросил барон, усаживаясь поудобнее.
— Поешь, мой господин, — он протянул ему кусок рисовой лепешки и фляжку. — Это все, что у нас есть.
Токого грустно улыбнулся.
— Благодарю, Когобо-сей. Не забудь выставить караульных.
Воин поклонился.
Барон принялся жевать черствую, пахнущую конским потом лепешку. Соратники накрыли его плащами, и Токого забылся тяжелым беспокойным сном.
Утром рана воспалилась. Барона бил озноб, и он никак не мог согреться. Воины согрели в шлеме немного воды, чтобы напоить господина горячей водой.
— Боюсь, что мне не усидеть в седле, — тихо сказал он, ежась от холода.
Двое соратников отправились делать волокушу. Они срубили молодую березку с пышной кроной и привязали ее к седлу лошади барона. Когобо расстилал поверх веток плащ, когда в лесу послышался треск сучьев под чьими-то торопливыми шагами. Воин схватился на меч. На поляну выбежал соратник, наблюдавший за дорогой.
— Всадники! — прохрипел он. — Десятка три. Едут сюда.
— Надо уходить, — проговорил барон, пытаясь подняться. Но сил не хватило, и он чуть не рухнул, вовремя подхваченный сильными руками соратников. Те осторожно положили его на волокушу.
— Если это погоня, нам не уйти, — негромко произнес Токого.
Когобо тронул коня, и барон стиснул зубы от пронзившей тело боли. Если бы они скрывались в настоящем лесу, у них был бы шанс скрыться. Но эту рощу даже пеший, не торопясь, проедет за четверть часа. Когда перед ними предстало обширное поле, покрытое зелеными ростками, воины остановили коней.
— Почему встали? — спросил барон, приподнимаясь.
— Поле, мой господин, — тихо ответил Когобо.
Токого встал, опираясь на его руку, и подошел к краю рощи. До следующей группы деревьев было чуть меньше ли, а еще дальше по дороге медленно ехал большой отряд всадников на низкорослых степных конях.
Барон отошел в тень деревьев. Когобо послал одного из воинов назад, узнать, что делают преследователи. Тот вернулся очень быстро.
— Растянулись цепью.
— Значит, ищут нас, — сделал вывод Токого и посмотрел на притихших соратников. — Мне не уйти, а вы еще можете попробовать. Садитесь на коней и скачите. Я убедился в вашей верности и освобождаю вас от присяги.
Воины переглянулись.
— Мы умрем рядом с тобой, господин! — проговорил один из них, поклонившись. Двое других так же склонили головы.
Барон удивленно посмотрел на Когобо, который, казалось, не слышал эти слова.
— А может быть, нам не стоит бежать, мой господин? — вдруг предложил он, глядя в глаза барона.
— Ты хочешь сдаться? — нахмурившись, спросил Токого.
— Нет, мой господин. Лишь выиграть время.
— Объясни? — не понял барон.
— Ты должен поправиться, и тогда мы сбежим из плена.
— Ты считаешь врагов дураками? — нахмурился Токого. — Я уже нет.
— У нас есть, что им предложить, мой господин.
— Я никогда не стану предателем! — повысил голос барон, а соратники схватились за мечи.
— Ты никого не предашь, — спокойно возразил Когобо. — Если расскажешь Бусо Сакуро о его племяннице.
Токого задумался.
— Но он, наверняка, уже знает об этом от пленных.
— А если нет? — вскинул брови воин. — Большинство слышало лишь слухи и сплетни. Только ты знаешь ее подлинную историю, рассказанную самим… Гатомо.
Обычай требовал не называть по имени недавно умершего, но в данных обстоятельствах никто на это не обратил внимания.
Воины внимательно посмотрели на барона.
— Ты никого не предашь, мой господин, — продолжал уговаривать его верный соратник. — В том, что ее схватили, уже нет никакой тайны. Нужно лишь протянуть время, чтобы ты оправился от ран.
— Но Сайо сбежала! — выдал последний аргумент Токого.
— Но ты мог об этом и не знать, — развел руками Когобо. — Решай, господин. Или мы здесь умрем вместе с тобой, или спасемся.
— Давайте выйдем на поле, — вздохнув, велел барон.
Среди деревьев показались всадники. Двое соратников с обнаженными мечами поддерживали господина с боков, еще двое держали лошадей.
— Сдавайтесь! — на ломаном тонганском прокричал высокий мужчина с рыжими косами, падавшими на широкие, покрытые кольчугой плечи.
Барон, заметив среди всадников тонган с красными лентами на шлемах, крикнул:
— Я хочу говорить с господином Сакуро! Это очень важно!
— Пайза есть? — крикнул дариец с косами.
— Что? — растерялся барон.
— Нет?!
— Проведите меня к господину Сакуро! — вновь крикнул Токого, не зная, как отвечать на последний вопрос.
Всадники приближались. Тогда барон выхватил меч и прижал его к шее.
Удивленные преследователи остановили коней и стали совещаться.
— Что ты делаешь, господин? — зашипел Когобо. — Зачем?
— Они должны уважать нас, — так же шепотом ответил барон.
К ним медленно приблизился воин с красной лентой.
— Кто ты такой, чтобы беседовать с нашим господином?
— Я барон Гадуцо Токого, господин рыцаря Одо Гатомо.
— Эти имена должны что-то значить для уважаемого господина Сакуро? — поинтересовался всадник, пристально разглядывая бледного как мел барона.
— Да, — кивнул он. — Если уважаемый Сакуро-сей вдруг сразу не вспомнит, напомните ему о бое неподалеку от Нагаси.
— Хорошо, — кивнул воин. — Но если ты побеспокоишь нашего господина зря, смерть твоя будет не легкой и медленной.
— Я понимаю, господин, — поклонился Токого.
Всадник что-то крикнул по дарийски. Степняки развернули коней.
Военачальники по одному покидали шатер Великого Рекса. Совет окончен и теперь, наконец, можно предаться короткому заслуженному отдыху. Еще будучи конунгом одного из степных племен, молодой Бьерн по совету Бусо Сакуро завел порядок, когда предводители отрядов на другое утро после боя собирались, чтобы тщательно обсудить прошедшую схватку, разобраться в своих и чужих ошибках.
В целом степной повелитель был доволен результатами вчерашней битвы. Тем не менее, он внимательно выслушал всех, по обычаю начиная с самых младших — командиров тысяч. По началу тонганам, присоединившимся к войску дарийцев, казалось варварством споры и гневные перепалки в присутствии правителя. Между тем Рекс спокойно пил чай, лишь иногда задавая наводящие и уточняющие вопросы.
Сам он всегда говорил последним, и тогда становилось понятно, что Бьерн внимательно слушал каждого и делал выводы о его воинских талантах. Быстро разобравшись в этом, тонгане перестали робеть и стали более откровенно высказываться о недостатках боевых действий войск.
