Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
Рассказывают, что в один прекрасный день в империи франков, после смерти Карла Лысого, Карломану открылась дорога к имперскому трону. Дело в том, что еще при жизни императора Людовика II, у которого не было сына, Людовик Тевтонский дважды получил от своего брата обещание, что имперское наследие достанется Карломану. К сожалению, когда умер Людовик II, Карл Лысый, поддерживаемый римским папой, поспешил в Старую Рому, где и короновался императором, опередив своего племянника. Так что в державе франков начались новые споры и страсти. Но вскоре скончался Людовик Тевтонский, защищающий права сына на императорский трон, а вскоре умер и новый император, Карл Лысый. Так что для многих было очевидным, что наконец-то пришел справедливый момент, когда корона возляжет на голове Карломана, и франки вновь объединятся в одну громадную державу, как во времена Карла Великого.
Корону же Карломан мог получить только лишь в Старой Роме из рук римского папы. Три сотни оружных лестков во главе с рыцарем по имени Здзех выслал Даго Господин и Пестователь в Баварию, дабы они укрепили армию Карломана, идущего в Италию за императорской короной. Даром из трех сотни лестков Даго желал напомнить Карломану о клятвах, данных друг другу в молодости, и желал дать понять франку, что в далеком и странном краю, в котором правит Даго, Карломан всегда может рассчитывать на доброжелательность и вооруженную помощь. Ибо не помещалось у Даго в голове, чтобы Карломан смог позабыть про унижения, испытанные от Сватоплука, когда он изгнал франка из Великой Моравы и заставил признать его собственную самостоятельность. Сватоплуку удалось победить маркграфа Карломана и короля Людовика Тевтонского. Но вот сумеет ли он противостоять могуществу императора всех франков? Так что сила Великой Моравы могла стать и уменьшенной, а ничего Даго не желал так сильно, как именно слабости этой грозной державы, перемирие с которой и мир полян были выстроены — как сам он считал — на болотной жиже или на льду.
Где-то через год Здзех вернулся в Гнездо, а с ним неполная сотня лестков — исхудавших, слабых, еле держащихся на ногах. Дело в том, что не добрался Карломан до Старой Ромы, не надел ему римский папа корону на голову. По странной иронии судьбы чудовищная зараза повалила его идущую в Италию армию; сам Карломан был парализован и приказал возвращаться в Баварию. С тех пор болезнь сделала невозможным его участие в делах державы, закончились мечтания об имперской короне. Императором стал его брат, Карл Толстый, а в качестве выражения памяти и уважения к Карломану, он предложил любимому бастарду брата, Арнульфу, гористую и красивую Каринтию.
Ну, и на кого теперь мог рассчитывать Даго Господин и Пестователь в своих планах по ослаблению могущества Великой Моравы или, хотя бы, поддержания с ней постоянного мира?
Книга Громов и Молний учила, что «если невозможно что-либо изменить, это что-то следует полюбить». Потому-то в день возвращения Здзеха и кучки больных лестков из далекой Италии, Даго выслал своего канцлера, Херима, в самый град Довина у слияния Моравы с Дунаем и попросил у князя Сватоплука руку его племянницы, Любуши, которая была еще девой. Правда, двадцать семь весен насчитывала она, что в те времена делало ее чуть ли не пожилой женщиной, но выглядела она гораздо моложе; красивая была молодка, ее все любили за мягкий характер. Поговаривали, будто бы она христианка, что крестил ее сам Мефодий. А вот Даго Пестователь считался язычником. Но тогда это для него никакой помехой не казалось, тем более, что вера в Христа и соблюдение верности заповедям так прилегали к Любуше, словно ее платье, то есть: она охотно снимала его при любой возможности. Обитательницы Моравии славились тем, что любили хорошенько поесть и получить всяческие чувственные удовольствия. А поскольку Любуша много чего слышала как о красоте, так и о мужской силе Пестователя, пала она к ногам своего дяди, Сватоплука, и попросила его принять посольство от Пестователя, а затем разрешить ей отправиться в державу полян, на что тот согласился без всяческой задержки, так ему самому мила была мысль, что на троне в Гнезде усядется его собственная племянница. В то же самое время, на тайном совещании с Херимом Сватоплук согласовал, в каком месяце и в каком году нападет он из-за гор Карпатос на державу висулян и разобьет Карака, чтобы тот уже никогда не претендовал на трон в Гнезде для детей, рожденных от него Хельгундой. Таким вот образом укреплял Даго дружбу со Сватоплуком, избавлялся от своего врага Карака и получал разрешение на неожиданное и коварное нападение на земли князя Сандомира, на захват Лысогор и всей Сандомирской Земл вплоть до Сана и до устья реки Танеев. Таким вот образом, благодаря браку с Любушей, Даго мог наконец снова расширить границы своей державы, и более того: отомстить Сандомиру за унижение, которое пережил, когда попросил у князя руку одной из его дочерей. Ведь говорят в народе, что повелитель, который не способен даже через несколько лет отомстить оскорбление — он словно некто, кто не способен выплатить долг, то есть, веры не заслуживает. Справедливым бывает только тот, кто даже через много лет добивается выплаты по всем своим счетам.
И вот рассказывают, что в месяце кветень памятного года, через Моравскую Браму и с гор Карпатос на державу висулян ринулось нашествие войск князя Сватоплука, хотя сам князь Карак мог себя чувствовать и безопасно по отношению к Великой Мораве, он выплачивал ей дань, и в князе Сватоплуке видел своего опекуна. Вот только чем является для великого властителя чье-то послушание по отношению угрозы чьего-то непослушания? Не отвечает четко Книга Громов и Молний на вопрос: то ли лучше неустанно лизать руку могущественного господина, то ли время от времени угрожать эту руку укусить. Слышал Сватоплук о послах Даго Пестователя, непонятно с какой целью высланных к бастарду Арнульфу в Каринтию; к Арпаду, королю мардов, называемых еще и мадьярами, что сидели над самой границей Великой Моравы и представляли собой постоянную угрозу, а еще о послах к императору ромеев, которые подстрекали болгар против
