Ольга Хожевец - Пламя на воде(СИ)

- Не подходи-и! - Дико завизжала тетка, стоило жеребцу сделать пару шагов по направлению к шалашу. Барс остановил Шторма.

- Это вышло случайно. - Сказал он примирительно. - Я заплачу.

- И чем это ты платить собрался? - Раздался низкий голос. В проходе между рядами загородок появился крупный мужик в овчинной накидке и круглой островерхой шапке; в руках он держал топор. За его плечами будто нарочно выстроились по росту еще трое детинушек помоложе, с кольями наперевес.

- Денег у меня сейчас немного, - признался Барс. - Но все, что есть, ваше. Позже привезу еще.

- Позже мои дети с голоду сдохнут твоей милостью, - хмуро сообщил мужик.

- Я очень спешу. Что вы хотите?

- Куда это ты так спешишь, бла-агородный господин? - Протяжно, с издевкой выговорили сзади. Барс обернулся: с другой стороны прохода подходила еще группа мужчин с кольями.

Барс нахмурился.

- Мужики, - сказал он серьезно и спокойно. - Я действительно очень спешу. Вот деньги - все, что есть. Возьмите и отойдите с дороги.

- А то что? - Задиристо выкрикнул молодой парень из-за плеча хозяина телки.

- Куда спешишь-то? - Снова спросили сзади.

- А ты нам свою конягу взамен оставь! - Предложил кто-то.

Толпа стремительно росла: со всего лагеря собирались, сбегались люди, заходили даже со стороны загонов, расталкивая коров и овец. Большинство были с кольями, некоторые - с топорами или секачами. Момент, когда можно было просто удрать, был безнадежно упущен, и Барс выругал себя последними словами.

Потом вздохнул. Бросил на землю пригоршню мелочи.

И зажег в воздухе над собой яркий шарик голубого огня - безвредный, дающий только свет.

- Я спешу на прорыв. - Выговорил он, раздельно роняя слова. - Драться с нечистью, от которой вы бежали. Я Рыцарь Пламени. Отступите с дороги, и никто здесь не постарадает.

Это вызвало реакцию, но совсем не ту, на которую расчитывал Барс. Позже он спрашивал себя - что заставило его ожидать от этих людей толики здравомыслия? Тот факт, что они совсем недавно пережили нашествие нечисти? Или приятное впечатление, оставшееся от слов Кальвина? Или прав был Бранигал, и он действительно размяк и стал ожидать от людей невесть чего - хотя бы от тех, за которых ты вот сейчас идешь драться и, может быть, отдавать жизнь - свою и товарищей?

Пес с ней, не надо ему их любви. Пусть бы хотя бы не мешали.

В толпе глухо заворчали. Кто-то выкрикнул:

- Он из этих, из Черных!

- Черный Рыцарь! - Подхватил другой.

И побежал кругом, разрастаясь, ширясь, как снежный ком, отчетливый шепоток:

- Нечисть!

- Нечистая сила!

- С дороги! - Рявкнул Барс, трогая коня.

Толпа ощетинилась кольями.

Уже потянув из ножен черный меч, Барс подумал - а где же, к псам, их страх? Пусть не здравый смысл, страх-то где?

И сам себе ответил. Остался там же, где и их дома. Где большая часть имущества, где родственники и соседи.

В прорыве.

Отчаянно мерзко убивать людей, вся вина которых - в их заблуждении.

Храбрых людей, лезущих с кольями против меча и магии, против обросших роговыми шипами копыт боевого коня.

Пусть даже лезущих толпой.

Отчаянно погано себя потом чувствуешь.

Барс вырвался из кольца, прорубив себе дорогу, разрезав толпу, как режет масло острый нож. Проскакал, стараясь не видеть кулем оседающие позади тела. Он не знал, скольких убил - надеялся, что немного, он очень старался не убивать, отсекая колья и перерубая древки топоров. Не всегда это удавалось. Толпа сгрудилась в плотную массу, толкающуюся, орущую, целящую остриями в брюхо коню. Они мешали друг другу, мешали Барсу, не всегда успевавшему увидеть, во что погружается его меч. И не было возможности поставить щит - тогда рыцарь не смог бы прикрывать Шторма. Длинные заточенные колья угрожали коню больше, чем всаднику; без коня же на прорыв не успеть. Барс пытался пугануть горцев магией, вспомнив самые эффектные приемы, но они не произвели ни малейшего впечатления, разве что добавили мужикам злости. Очевидно, эти люди действительно потеряли страх - или он, перейдя какую-то грань, превратился в свою полную противоположность. И в какой-то момент злость, обида, отчаяние от нелепости происходящего перехлестнули через край, затопили сознание, выплеснулись наружу, взметнувшись мельницей бешено вращающегося меча - момент, всего мгновение, когда Барс перестал сдерживать руку. Всего мгновение работающего на полную мощь боевого тандема, натасканного на нечисть одушевленного оружия - мало ли это в плотной толпе?

Под ногами, в мешанине из снега, грязи и крови порой поблескивали затоптанные монетки.

Оставив позади окровавленный снег и вопящую толпу, Барс погнал коня бешеным галопом - так, что ветер свистел в ушах и бил в грудь, и от упругого потока слезились глаза, а сердце дико колотилось. Обернуться он не отважился, потом, уже на выезде из лагеря, все же бросил назад один взгляд - к счастью, рассмотреть успел немногое, но и этого хватило. Закусив губу, Барс удержал себя от повторного взгляда.

Рыцарь пришпоривал коня, и лишь когда давно стихли последние отзвуки оставленного позади, позволил Шторму перейти на рысь. В этот день Барс больше не останавливался и встречающиеся поселения и биваки объезжал стороной.

- 4 -

Утром следующего дня Барс миновал последнюю деревушку, в которой еще были люди. Дальше он видел лишь села брошенные - не разоренные, просто оставленные предусмотрительными хозяевами. А к вечеру тринадцатого дня пути рыцарь достиг пограничной зоны прорыва.

Эта местность ничем не отличалась от окружающей - ничем, кроме спектра отвратительных ощущений на уровне магического восприятия. Те же рощицы деревьев на горных склонах, те же поросшие кустарником распадки и журчащие под камнями крошечные быстрые речушки, не замерзающие даже зимой. И никакие особенные признаки не указывали на то, что менее чем в миле отсюда кишмя кишит и беснуется нечисть. Довольно быстро Барс нашел множественные следы шипастых копыт - и довольно старые, и почти совсем свежие - и вскоре выехал к небольшому лагерю, со знанием дела устроенному в удобном распадке подле маленькой стремительной речки. Шестеро арраканцев были привязаны к вбитым в землю колышкам поодаль друг от друга, занимая периферию лагеря. В центре возвышалось строение - по форме нечто среднее между навесом и шалашом переселенцев, оно имело крышу, собранную из вязок хвороста и крытую лапником, с отверстием-дымоходом посередине; крыша опиралась на врытые в землю грубо очищенные бревна, стены же, плетеные из ветвей и опять же обвязанные лапником, доходили лишь до половины высоты. Удобство конструкции было очевидным: она давала защиту от непогоды, не стесняя свободу маневра в случае нападения. Внутри строения горел костер, сизый дымок тянулся из отверстия в крыше, стелился над лагерем. Пахло чем-то вкусным.