Наталья Столярова - Дмитрий Русский

В субботу — баня. Я люблю этот день, и баню люблю. Мне стало так хорошо, я улеглась в кровать и собралась почитать любимую «Алису». Книжка уже истрепалась, я её раз сто прочитала. И всё равно что-то новенькое — раз, и найду.

Голос прозвучал издалека, вроде из-за глухой стены. И жалобный какой-то. И мне свело ноги. Пришлось их даже растирать, как будто они — живые.

12 декабря.

Вчера сказали, что меня возьмут из интерната в семью. Я боюсь.

Дурочка! Я ведь мечтала об этом. Знала, что такого не может быть, а всё равно… Кому нужен инвалид? Столько со мной возни, а толку никакого. Девчонки утром опять начали препираться: кому мыть общий коридор, потому что наша комната дежурит. А я думаю — если бы могла, то мыла его с утра до ночи, и туалеты бы мыла. И снег чистила. Взяла бы лом у тети Любы и долбила лёд.

Неличка на литературе говорит: «Никому в голову не придёт мечта — стать дворником или уборщицей». А я чуть не закричала: «Я хочу!».

Да ладно. Сейчас не об этом. Я могу шить, вышивать и вязать. Это ведь может в семье пригодиться?

Голос приходил ночью.

19 декабря

Город называется Ковчайск. Мы ехали на машине. Сначала деревянные дома, похоже на деревню. Я никогда не была в деревне, но Лена рассказывала, как там хорошо. Дальняя родня её летом на каникулы брала. Она корову научилась доить, коз пасла. А приехала с кроликом. Его дали, чтобы в столовой суп сварили. А мы с Леной уговорили сторожа дядю Гошу клетку ему сделать. Кролик месяц у нас прожил, а потом кто-то его украл. Жалко Патрика. Он носом двигал так смешно. Я его расчёсывала, чтобы пушистый был.

Мне захотелось, чтобы мой дом оказался на такой деревенской улице.

А потом начались пятиэтажки. Плохо, если квартира на верхнем этаже. Как мою коляску спускать? Но, слава богу, обошлось. Отдельный дом.

25 декабря

Всё странно. Такое чувство, будто я попала на съёмки фильма. В жизни так не бывает. Это — Зазеркалье. Самое главное: я не слышу здесь Голос. Может быть, он и не найдёт меня?

30 декабря

Завтра Новый год. Первый Новый год здесь. И вообще — первый такой. Настоящий. Георгий вчера принёс елку. Все наряжали, даже Борис. Правда, почему-то опять он в шапке. И не спросишь, потому что немой. Но почему-то он всегда старается быть рядом со мной. И кресло моё никому не даёт катить. Я и сама с ним нормально управляюсь, но вижу, что Борису очень хочется. Так жалко его. Ирина сказала, что он сильно болеет.

Близнецы опять дел натворили: распутали гирлянду и включили, пока никто не видел. Одна лампочка взорвалась, а рядом вата лежала, чуть не загорелось всё. А им хоть бы что!

Сегодня писали записки «Деду Морозу»: кто какой подарок хочет. Я пожелала «Алису в стране чудес». Здесь и правда — Зазеркалье. Пока не могу даже писать об этом.

Но ведь я сама — не такая, как все. Родилась на свет в восемь лет. И ничего, совсем ничего не помню! Старалась. Не могу. Только — палату в больнице, где очнулась. Врачи сказали — полная амнезия. Так называется, когда человек после катастрофы забывает всё. Меня папа успел вытолкнуть — в окно… Тогда все родственники собрались, правда, их не так уж и много: бабушка, двое дедушек, и сестра папы. Праздновали десять лет со дня свадьбы мамы и папы. Говорят, что баллон с газом оказался неисправный. Привезли его утром, а в обед — взрыв… И все могилы там, в Подмосковье, где мы жили.

Когда-нибудь я поеду туда. Я на кладбище ни разу не была.

А где я вообще была?

Зря я надеялась. Голос рядом. Он зовёт…

1 января.

Вот и прошёл Новый год. Они думали, что я расстроилась. Вовсе нет. Я-то знаю, что Эти такое подстроили. А все на Машу подумали. Она записки собирала и подписывала их для спонсоров, которые подарки принесли. Моя «Алиса» досталась Боре, а мне — велосипед. Эта тётенька, спонсорша, заплакала даже. Отвернулась, а я видела.

В общем, всем не по себе из-за этого стало. Маша вечером у меня прощения просила, я сказала, что верю ей. Она уж точно не могла.

Думают, что Маша злая и драчунья, а я знаю, какая она на самом деле. К ней подступиться боятся, потому что язык у неё — не дай бог. Да ещё нунчаки эти. Целыми днями во дворе ими машет, тренируется. Сейчас ещё по книжке айкидо разучивает. Это всё из-за детдома, где она жила. Правда, не рассказывает ничего, но я догадалась.

Ещё она засыпать ужасно боится. Каждый вечер начинает волноваться. И меня тормошит, чтобы я подольше не спала, рассказывает сказки. Сколько же она их знает! Я бы тоже не спала совсем.

Ночью Голос сильнее слышно. Но не так страшно, как днём. Потому что вроде — во сне. А днём откуда? Одно и то же: «Эллина, иди, иди…»

Как я устала! Не хочу его слышать! Не хочу!

16 января.

Оставила его совсем ненадолго. И мой камушек исчез. Сняла, чтобы голову помыть. Ведь не снимала раньше никогда! Что делать? Только он у меня и остался на память. И ничего больше!

Тогда Маша пошла к Этим. Говорит «душу из них вытрясу!» А вдруг не они?

Слава Богу! Борис принёс. Показывает, что у Ёськи отобрал. Да, попугай наш тоже странный, как и все здесь. Как будто и не птица вовсе. А кто? Кот Чеширский? Не знаю…

Иногда такое выдаст. Вчера кричал: «Чай „Липтон“! Пьём и писаем!», а до того: «Памперсы „Хагенс“! Вы этого достойны! Запах, который покорил мир!». Неужели он соображает, что говорит?

2 февраля.

Несмотря ни на что, мне здесь хорошо. Вот. Написала, теперь думаю. Почему — несмотря? Что здесь не так? Всё дело в нас, детях. Ирина и Григорий нормальные люди. А мы?

Со всеми нами что-то не так.

11 февраля.

Почему у меня отбирают всё? И кто? Ведь пока не появился этот Голос, я так любила ночь. Мне снились мои сны. Сны — это тоже жизнь. Для меня она даже лучше, чем настоящая.

Первый сон приснился в больнице, когда я ещё не очнулась. Лестница. Белая, широкая. Я шла по ней и считала ступеньки. Девять. Там кто-то стоял, наверху, звал меня. Но не вслух, а как-то иначе.

Может быть, я должна была тогда умереть?

20 февраля.

Сегодня случился пожар. Дом сгорел, но вытащили почти всё. Самое ужасное, что он загорелся ночью. Оказывается, я не такая уж трусиха. Просто страшно из-за того, что всё началось внезапно, в два часа ночи.

Разбудил всех Борис. Он ведь немой и не может кричать. Но схватил кастрюлю и стучал по ней железной кружкой. Я видела, что у него слёзы текли, я подумала, что от страха. А потом поняла! Поняла, почему шапку натягивает и не снимает её дома, прячется от всех в дальние углы. Боря не переносит звуки, ему от них больно! Бедный, и сказать никому не может.

Я решила, что сколько могу, буду его защищать. Боря ведь ко мне бросился первый. На кресло меня с кровати еле перекинул, хотел вывезти в коридор, а там уже всё полыхает. Маша в окно прыгнула, а Борис меня через подоконник ей на руки прямо вытолкнул. Как только сил хватило? Ведь маленький такой.