Дмитрий Щербинин - Просторы Многомирья

* * * 

Это был обычный зимний вечер в городе Москве; температура – минус пять; небо – завешенное плотным покрывалом туч, подсвеченное громадным городом, и из–за этого не совсем тёмное, а тёмно–оранжевое. Москвичу в такую погоду вполне можно было гулять, ну а Винд привык жить в климате, где снег никогда не шёл, где и одежда то, по большему счёту, была нужна далеко не всегда. И вот поэтому обычный московский вечер показался ему просто адски холодным…

По настоящему мёрзла только его голова, предплечье и рука, но холод был настолько сильным, что, как казалось, передавался и на оставшуюся в Многомирье часть Винда…

Но были и явные плюсы. Яйцо с памятью ЧИПА, которое прежде просто было зажато в его ладони, вдруг начало пульсировать теплом и несильно, но настойчиво потянуло Винда туда, где высились громады домов, где по залитым странным электрическим светом улицам проворно двигались люди, и ещё проворнее неслись рыча и фыркая удивительные, ни на что не похожие существа (ну не мог Винд знать, что это – автомобили). И вот туда тащило его яйцо, где–то там в человеческом теле вёл безрадостное, лишенное смысла существования великий ЧИП.

Итак, Винд должен был идти туда. Но он понимал, что там, где такое количество народа, не удастся пройти незамеченным. И, мало того, что ему придётся идти не прямо, а выделывая всякие замысловатые маршруты, обходя, с помощью Эльрики, препятствия в Многомирье, так ведь ещё и вид его – летящая по воздуха голова с одинокой рукой, должна была привести добропорядочных и недобропорядочных горожан в ужасах. Что они с ним сделают? Наверное, некоторые разбегутся, ну а другие, кто здесь отвечает за порядок, попытаются остановить, и, если им это удастся, то они его уже никогда не отпустят его… Так размышлял Винд, и, в общем, был прав.

Об этом же думала и Эльрика. Она вывела на его ладони: «Там много людей?». Винд ответил: «Очень. Они на расстоянии, но придётся к ним идти».

Тогда девушка предложила: «Ты должен найти одежду».

«Её не на чем крепить».

«У тебя же там не только голова, но и плечо. Вот на плече…»

«Понял. Но одежда здесь не валяется».

«Напугай–Отними»

«Постараюсь. Сейчас я начну двигаться в желательном направлении, а ты обводи у препятствий»

«Давай!»

Винд медленно пошёл. Он озирался, подыскивая, у кого бы попытаться отобрать одежду. Пока что подходящих кандидатур не было».

Вдруг раздались возбуждённые молодые голоса:

– Гляди, чего за птица!

– Ого, золотая!

– Дорогая, небось!

– Из зоопарка улетела что ли?!

– Я таких и не видал! Чего она светится–то?!

– Фосфором обмазали что ль?!

– Схватить её надо! За такую много денег дадут!

Конечно, речь шла об Аше, которая, следуя за Виндом, уже несколько раз перелетела с ветки на ветку.

Её и приметили молодые люди, это была компания из пяти человек: три юноши и две девушки; они стояли тут, на берегу небольшого обледенелого озерца, неподалёку от городского парка и пили пиво. И вот появилось это мягкое, тёплое золотое сияние, а потом и птица – изящная, стройная, словно бы из сказочного сна прилетевшая.

Она доверчиво сидела на нижней ветке дерева, смотрела на приближающуюся к ней компанию, и даже не пыталась от них упорхнуть. Это породило новую серию предположений:

– Видно, что ручная!

– За такую точно много дадут!

– Сначала поймай!

– Да её и ловить не надо! Вон, сидит, ждёт, что мы её накормим. Ну, чипсы будешь?! Держи!..

Юноша высыпал в из пакета на ладонь горсть чипсов, и вытянул руку вперёд, надеясь, что птице понравиться это угощение.

Но тут чипсы высыпались из дрогнувшей ладони в снег, глаза молодого человека расширились и он простонал нечто непонятное. Девушки завизжали…

Из ближайшего дерева вылетела голова с единственной рукой. Ни туловища, ни ног – только голова и рука. Голова двигалась, ухмылялась и глядела на длинный плащ, который был надет на юноше с чипсами…

Каждому в этой компании хотелось верить, что это – только розыгрыш. Но они то знали, что такое розыгрыши; знали, что такое страшилки, над которыми можно посмеяться; здесь же всё было по настоящему. Это был настоящий ужас, такой кошмар, которого они ещё ни разу в своей жизни не испытывали.

Девушки повизгивали, молодые люди стояли, тряслись; кто–то из них простонал:

– Надо бежать…

Но голова произнесла:

– Вы не убежите. Я догоню вас и вопьюсь сзади!

– Да что ты такое?! Ты…

– Вас это не касается. Но мне нужно от вас одно: вот этот длинный плащ!

– Мой плащ? – переспросил юноша с чипсами.

– Да. Снимай его. Живо!

Будь перед ними обычный хулиган, они бы накостыляли ему… Но сопротивляться потустороннему, сверхъестественному?! Это казалось им чрезвычайно глупым и опасным занятием; надо было поскорее выполнять то, что требовало это чудище, да и сматываться, если только оно позволит…

И поэтому молодой человек быстро расстегнул и сбросил свой длинный плащ на снег.

– А теперь бегите! И не оборачивайтесь!! – закричала на них летающая голова.

Все пятеро, позабыв о своём пиве, пакетах и сумочках, подвывая, всхлипывая и тихонько, жалобно ругаясь, бросились бежать в город.

Ну а Винд наклонился, подобрал пальто, и с немалыми трудами закрепил его на своём единственном плече. К счастью, пожертвовавший одеждой юноша был высоким, а его пальто – длинным; так что для Винда, с его средним ростом, пальто закрыло не только ноги, но и ступни, которых на самом–то деле в этом мире не было…

Конечно, фигура его со стороны казалась весьма странной. Одно плечо нормальное, зато другое – сразу свешивалось вниз, и рука болталась, и ладонь не вылезала из рукава. Да и вообще – всё пальто провисало на одну сторону, будто там было не тело, а воздух… Так–то оно, конечно, и было на самом деле, но людям этого знать не полагалось.

Винд написал на ладони Эльрики:

«Мне тут очень повезло. Нашёл одежду. Скрывает всё, что должно быть скрыто. Теперь – начинаю двигаться в город. Веди меня»

И Эльрика, держа за единственную руку безглавое, но живое тело, начала обводить его мимо препятствий, которых в этом мире, к сожалению, было весьма и весьма много.

Поэтому и Винд, оказавшийся на московской окраине, не мог двигаться прямо, а дёргался из стороны в сторону, то заходя на асфальтированную дорогу, то попадая в сугроб. И, естественно, его принимали за пьяного. Но всё же, какие бы виражи он не совершал, а всё же двигался туда, куда тянуло его зажатое в ладони яйцо…

Но вот он остановился, и написал на ладони Эльрики: «Я становлюсь ниже».