Марина Добрынина - Бей ушастых! Часть 1

— Вы что-то еще хотели? — интересуется он.

— Вы такой интересный мужчина! — бормочу я.

Ага, интересный. Тебя нужно отдать магам на опыты, чтобы они выяснили, отчего ты, зараза, такой непрошибаемый! Или это я что-то не то делаю?

— Спасибо, — отзывается Кир.

— Неужели, — продолжаю, — я не кажусь Вам привлекательной?

Широко улыбается:

— Вы красивая дама, Иоханна, думаю, Вы и сами об этом знаете. Я только не могу понять, что Вам от меня нужно?

Он что, всерьез это спросил? Стою, ресницами хлопаю — только теперь уж точно не соблазнительно, а туповато.

— Сообщите мне, когда определитесь, — заявляет Кир, ухмыляясь, и разворачивается к выходу.

— Подождите! — уже в отчаянии кричу я, — Кирдык, — мне нужен от Вас ребенок!

И тут этот гад замирает на секунду и вдруг начинает смеяться. Искренне так, светло, громко, от души… ржет. Ржет, скотина! Я что, бродячий фигляр?!

— Лин… — захлебываясь смехом, стонет он, — ну и хозяйка у тебя… Это же…

— Кир, послушай, — говорю я, а у самой слезы на глазах. У Кира тоже слезы. От смеха. Он вытирает их ладонью.

— Полагаю, она серьезно, — вмешивается Лин.

— Вот именно! Вот именно, это-то и смешно!

Я от слез почти ничего уже не вижу. Возможно, поэтому не сразу замечаю, что, судя по характерным жестам, Мерлин-младший начинает плести заклинание. Это меня моментально приводит в себя.

— Лин! Нет! — кричу, но понимаю, что поздно. Заклинание завершено и запущено.

Кир перестает смеяться, бледнеет.

— Что ты… — начинает говорить он.

— Он видит! — вскрикиваю я в отчаянии.

Глаза Лина расширяются.

— Ко мне! — рычит Кир и вытягивает меч из ножен.

Мерлин глядит на меня умоляюще, поднимает руку и расплывается в воздухе. В шатер врываются четверо воинов.

Кир подходит ко мне, пристально смотрит в глаза.

— Приворот?! Ты надоумила?!

— Н-нет…. - лепечу я, — он..

Да я сама в ужасе, неужели не видно?

— Он — маг!

— Да… Но…

Кир поднимает руку, будто хочет меня ударить, но, скрипнув зубами, сдерживает свой порыв.

— Я с тобой… — продолжает полковник, — после разберусь. Охранять ее!

И в спешном порядке меня покидает. Смотрю на его прямую, прямо-таки излучающую оскорбленность спину, вздыхаю. Ох, Лин, глупый княжич, что же ты наделал!

Вползла я в камеру, добрела на дрожащих ногах до скамейки, плюхнулась на нее и задумчиво уставилась на кентавра. Он стоял в паре метров от меня, у стены, и смотрел… как бы это сказать? Осторожно так — с опаской, явно пытаясь понять, что со мной произошло и каких истерик от меня можно ожидать? Представляю, что он себе тут навыдумывал насчет моего времяпровождения с Журесом, да еще в «ошейнике покорности»! Вот теперь стоит, и вздохнуть лишний раз боится.

Какое-то время мы молча разглядывали друг друга, Иксион не выдержал первым.

— Дульсинея? — осторожно позвал он.

— Ага, Дульсинея — это я, — отозвалась я, состроив исключительно глупую мину.

Бедный кентавр вздрогнул. Наверно, заподозрил, что я с перепугу с ума сошла. Ну, я бы с удовольствием его еще попугала, но мы все-таки не на приеме каком-нибудь, а в тюрьме.

— Расслабься, Иксиончик, со мной все в порядке, пострадало только мое самолюбие, но это лечится.

Я сделала паузу, давая кентавру осмыслить и переварить радостную весть, а потом задала вопрос, который давно уже следовало задать:

— Почему ты до сих пор не связался с Терином этим своим кентаврийским народным способом?

— Не могу.

— Это как это? Врал что ли?

— Для этого мне травка особенная нужна.

— Что ж ты, конь ретивый, не запасся травой? — возмутилась я.

— Стража отобрала, — буркнул Иксион.

Ну, растудыть твою в тудыть! А я так рассчитывала на то, что кентавр свяжется с Терином и нас в срочном порядке прибегут спасать!

Я окинула Иксиона задумчивым взглядом и приняла гениальное решение:

— Валить отсюда надо.

Он выразительно зафыркал, ну коняга натуральная! Только вот мне смысл этих его многозначительных фырканий не понятен. Он красиво прогарцевал в моем направлении, остановился, сложив руки на груди и глядя на меня сверху вниз, осведомился:

— Как ты себе это представляешь, глупая женщина?

— Внезапно и стремительно, — отвечала я, встала на скамейку и тоже посмотрела на него…сверху вниз. — Нам главное добраться до заблокированной части подвала. Нас защита пропустит, а вот посторонних нет.

— И что мы будем делать в заблокированной части подвала? — терпеливо поинтересовался Иксион. Кажется, он опять начал подозревать, что я умом тронулась.

— Уйдем через потайной ход.

— И как мы, по-твоему, выйдем из камеры?

— Очень просто, — заявила я и, больше не тратя времени на разговоры, в один прыжок перелетела со скамейки на спину кентавра.

Он взвизгнул как испуганная лошадь и встал на дыбы. Но я к тому времени уже успела обнять его за талию и прижалась как к родному, так что сбросить меня не получилось. А потом, не дав ему опомниться, заверещала со всей дури:

— Спасите! Помогите! Насилуют! Ааааааа….

Не знаю, что больше всего шокировало Иксиона — мой визг, который был заключительным аккордом к внятной речи, или сама речь о том, что он меня насилует. Как бы то ни было, брыкаться и гарцевать, как коняга, которому колючка под хвост попала, он перестал.

Дверь в камеру распахнулась, явив испуганную физиономию Олафа.

— Вперед! — велела я, как следует пришпорив Иксиона пятками в бока.

Он издал леденящий душу рык и рванул к двери, Олаф побледнел и попытался ее захлопнуть, да только не успел.

— Налево! — подсказала я, когда мы выскочили из камеры.

И началось. Крики (это охрана). Визг (это я). Заковыристая брань (это Иксион). Беготня и суета (это все мы дружно вместе).

Кто сказал, что на кентаврах кататься здорово? Ни фига не здорово! Во-первых, я себе все внутренности растрясла и задницу отбила, потому что мчался он каким-то кособоким галопом, который мне ни у одной лошадки не встречался. Во-вторых, его человеческая часть мне весь обзор загораживала и я могла разглядеть, куда мы несемся, только высунувшись у него из подмышки, что не очень приятно, потому что не мылся Иксион с тех пор как в плен попал…а может быть, у кентавров вообще мыться считается дурным тоном?

Наконец, мы влетели в коридор, где начиналась заблокированная часть подземелья, предназначенная для наших с Терином некромантских безобразий. Защита меня пропустила, на Иксиона она не среагировала, видимо приняв его за моего гостя на коне…или вовсе за моего коня. Мы помчались дальше, а вот те, кто за нами гнался, дальше не помчались. Защита не была настроена на уничтожение, но тем, кто в нее врезался с разбегу, сейчас было очень плохо.