Сергей Радин - Путы для дракона

— А что ты делаешь в городе?

— Просто брожу. Всё надеюсь: вдруг кто из наших будет переходить и на меня наткнётся. — Прежде чем спустить мотоцикл в расщелину между камнями, Брис нагнулся и вынул — будто из самого камня — свёрток, похожий на аккуратную дубинку. — Держи. Это тебе, пока памяти нет, с «тараканами» драться.

Они спустили машину на самое дно и вернулись на берег.

Размотав тряпки, Леон обнаружил, что держит в руках… зонт. Только весь металлический. Рукоять сделана так, что, намокни рука, она скользить не будет: ладонь с двух сторон подпирали едва намеченные выступы. Леон попытался найти хотя бы подобие кнопки — не нашёл.

Брис покачал головой и указал на кончик рукояти.

— Держи от себя. Видишь винт? Поверни его против часовой стрелки, теперь введи в боковой паз. Осторожно!

Зонт громко щёлкнул, точно выстрелил, и сильно дёрнулся в руках. Леон тоже дёрнулся и чуть не выронил предмет из опасливо вытянутых рук. Оказывается, зонт на самом деле выстрелил. Леон держал в руках небольшой меч, лёгкий и удобный.

— А как он складывается? — с любопытством спросил Леон.

— Времени на разъяснения нет, — сказал Брис, и в его руках «зонт» тоже выстрелил клинком. — Мелочь, но приятно, что хоть это у нас остаётся. Нам бы ещё парочку пулемётов… Ладно, что уж мечтать о несбыточном.

— Почему о несбыточном? — неловко возразил Леон и принялся выгружать из стенок мешка детали, которые он тут же сноровисто собирал. — Глаза боятся — руки делают. Нет, голова не помнит — руки делают. Насколько я помню, у меня здесь два ручных пулемёта и три автомата. Кстати, вон в том кармашке патроны к твоему пистолету, который я тебе вечером дал. Запомнишь? А это… я быстро, правда…

Торопливой болтовнёй он хотел прикрыть свой страх перед недовольством Бриса. Вернулось знакомое ощущение, что его считают никчемным, досадной помехой в жизни («Спокойной ночи, командир!»), беспомощным… Закончив сборку последнего пулемёта, он осмелился поднять взгляд. Брис смотрел то ли недоверчиво, то ли изучающе.

— Вот, оказывается, какой ты, беспамятный, — медленно сказал он. — Но ведь когда мы вчера встретились… Или это опять была только память рук? Врезал‑то ты мне от души. Забавно: попробовать вогнать тебе зубы в глотку? Останешься таким же благостным «ах–ах–ах!» или нет?

— Не понимаю, о чём ты.

— Ты был жёстким парнем, Леон.

— Жёстким? Значит, сейчас я вызываю у тебя отвращение?

— Хуже. Я себя чувствую себя такой скотиной, что дальше некуда. Мне хочется орать на тебя, разговаривать с тобой сквозь зубы, понукать — и всё потому, что разница между тем, кого я знал, и тем, кого теперь вижу, слишком огромна… Господи, быстрей бы найти ребят!..

Леон хотел было спросить, почему он думает, что «быстрей» — это реально. Что значит «найти», если Брис сам до сих пор не доискался, и каким образом искать? Кроме этих, ещё парочка вопросов повертелась–повертелась на языке — и улеглась. Лучше не раздражать Бриса. Теперь он знал причину его недовольства и в некоторой степени понимал своего внезапно обретённого товарища: это всё равно, что пользоваться вещью много лет, а однажды, взяв её по привычке, вдруг обнаружить в ней совершенно иные свойства. Вещь под маской… Леон поёжился. Неудачное сравнение. Его собственное беспамятство — маска ли? А если нынешний характер — это настоящее?..

Он передал автомат и пулемёт Брису. Тот обвешался ими так, чтобы всё было под рукой. Меча он не убрал, и Леон понял, что боевая готовность — уже реальная необходимость.

Побережный склон спускался им под ноги — они поднимались к городу. Дойдя до дороги, ведущей под обрушенные с двух сторон дома, Брис остановился.

Город не дышал. Он был мёртв не только своими разрушенными домами — мёртв безжизненной тишиной: ни птичьего голоса, ни шелеста строительной трухи под лапами собак или кошек. Он настолько мёртв, что зелень не желала приближаться к нему — лишь по границам города неохотно зеленела травинка–другая.

И всё же если верить Брису, в мёртвом городе есть жизнь. Леон вдруг почувствовал, что рот кривится в необычной ухмылке: город мёртв, и по нему бегают кладбищенские паразиты. Он не успел испугаться вызывающей жестокости этой промелькнувшей мысли, как Брис предупредил:

— Дальше идём очень спокойно. Смотри внимательно по сторонам и следи за Виком. Оружие держи наготове. Шагай за мной — не рядом и не впереди.

С губ Леона опять едва не сорвался вопрос. «Внимательно» — присматриваться к чему? А Вик — он что — может сбежать? Смысл тогда — следить за ним? Махнёт с плеча — и поминай как звали… Очевидно, Брис сообразил, что его слова для Леона темны, обернулся.

— Возьми Вика на руку, приглядывай… Если что‑то необычное с птицей, говори сразу.

На вытянутую руку Вик перебрался сам, и Леон сразу почувствовал себя старинным кораблём — с хищной птицей на бушприте. Он снова усмехнулся, но мягко: сравнение показалось смешным. Тёплые сухие лапы Вика колюче цеплялись за пальцы, и Леон постепенно посерьёзнел: птица нахохлилась, а с каждым шагом хозяина её голова плавно поворачивалась в стороны. «Будто радар», — ласково подумал Леон. Потом его заинтересовал Брис. Он шёл впереди, чуть справа, и Вик не мешал наблюдать. Брис шёл красиво: текучий, трогающий землю, осваивающий землю — его шаг буквально соблазнял подражать ему. И Леон, не оставляя без внимания птицы, зачарованно, гипнотизируемый движением тяжёлой поступи (крадущийся волк!), начал ступать по дороге, уподобляясь Брису. Его так захватило это занятие, что он не заметил: его шаги стали вскоре ещё тяжелее, словно он расталкивал коленями воду. Он также не замечал, как начал оборачиваться и вглядываться ему в лицо Вик. Он не замечал, как походка Бриса из охотничьей превратилась в натужную походку больного человека…

Процесс движения оборвался внезапно: Вик вдруг вцепился клювом в нежную кожу между пальцами. От острой боли Леон охнул — и так же стремительно, точно освобождённый, повернулся Брис. Короткий рывок его правой руки — незаконченный, трудно удержанный жест — подсказал, что Брис готов ударить. Впрочем, лицо его, одновременно испуганное и озлоблённое, и без подсказок говорило, что Леон сделал что‑то не то.

— Ещё раз такое!.. — разъярённо начал Брис, выдавливая по одному слову. И оборвал себя. Постоял с минуту, успокоил дыхание и мрачно спросил: — Чем ты занимался за моей спиной?

— Я… шёл.

— Леон, выслушай меня внимательно, чтобы я больше не повторял. Ты потерял память, но остались твои прежние способности и навыки. Поверь мне на слово: если ты что‑то почувствовал в себе, лучше не экспериментировать. Слышал такое — «слон в посудной лавке»? Так говорят о неловком человеке. О тебе сейчас можно сказать чуток по–другому — «слепой динозавр в посудной лавке», хотя можно было бы выразиться и похлеще. Так что ты делал, пока шёл за мной?