Mona Lisas Nemo - Золотые Небеса. Голоса Грозы

   Умиротворяющий, мягкий голос заставил илия только скривиться, как от удара.

   - Ты в Ураване.

   Илий нахмурился, спиной отошёл к окну и в который раз взглянул на водопады, на шпили крыш и мостовые, на крохотные копошащиеся внизу точки и тянущиеся кругом плавные линии стен.

   - Моё имя Рин,- Рин сказал это и в задумчивости замолчал, привыкая снова к звуку собственного имени. Вдруг красные пятна проступили на щеках - он одержал великую победу - право вновь называться собою. Только вот благодаря кому?

   - Кто ты?- спросил Рин.

   Лант продолжал размеренно отвечать на вопросы Илия:

   - Я король Уравана,- на удивление просто сказал он.

   Рин задумался, отчего на лбу залегла морщина.

   - Значит, это твои люди вытащили меня из-под земли. Спасибо.

   Лант только кивнул, он прекрасно знал, что стоит илию сказать подобное. Тогда он заговорил о том, что случилось после смерти Яскара, и как он отослал отряды изучать легенды о подземных поселениях, которые оказались совсем не легендами.

   Рин слушал внимательно и не перебивал.

   Ни одним словом король не обмолвился о желании услышать от самого пленника, что же происходило ним и каковы эти подземные поселения. Не спрашивал он и о потере крыльев. Впервые за два года Рин ощутил нечто похожее на благодарность.

   - Я не вернусь в Илиум,- сказал он, когда Лант закончил говорить.

   - Ты можешь остаться здесь или же пойти туда, куда сочтёшь нужным.

   - Я останусь,- сказав это, Рин с торжественностью посмотрел на короля.- Я буду здесь, только.- Тут он, нахмурившись, весь подобрался.

   - Илиум даст согласие,- успокоил Рина Лант.

   - А кем я буду?

   - А кем ты хочешь быть?- ответил вопросом король.

   - Я хочу...- он не сказал "мстить". Он не хотел мстить.- Я хочу делать так, чтобы не было того, что есть.

   Холодная пустота за спиной сковывала, вот уже который год илий никак не мог свыкнуться с тем, что у него нет крыльев. Но он твёрдо знал, что такое больше повториться ни с кем не должно.

   Лант это понял. Молодой илий мотнул головой и невольно придвинулся к окну. Взгляд его то и дело против воли скользил по ясному небу. Дурманящие и отрезвляющие запахи ветра и свободы кружили голову. Кровь быстрее бежала в жилах. Зоркие глаза вновь привыкали к свету и простору.

   Резко вздымалась и опадала грудь от каждого вздоха.

   Каждый день, просыпаясь, он понимал, что надежды на спасение нет. Он дышал тяжёлым воздухом верхних подземелий, видел над головой низкие своды и продолжал видеть во снах, как садится солнце и просыпается новый день. Время потеряло счёт, ему казалось, что прошли десятилетия, в то время как оказалось, два года.

   Рин этого не видел, но он сильно вытянулся, успев повзрослеть на десяток лет. Глаза смотрели иначе, да и не могли они оставаться прежними.

   Конечно, в Илиуме ещё остался один представитель бескрылого рода, но ведь она изначально не обладала крыльями. А он лишился их по своей вине. И благодаря тому злу, что пребывало в мире. Да и какое он имел теперь право сравнивать себя с великими Илиума?

   Уверенно отойдя от окна, Рин опустился на одно колено, так что не ожидавший этого Лант удивлённо посмотрел на илия. Тот же, вместо того, чтобы склонить голову, как это делают люди, вскинул её.

   - Я слышал о тебе и клянусь, что никогда не отступлю. Я буду следовать с тобой, и помогать тебе во всём. Ты великий государь, я буду сражаться на твоей стороне.

   - Да будет так.

   Лант принял клятву так, как то и требовалось от ситуации. Он протянул руку Рину, хоть этого уже ситуация не требовала, и тот взял её. Выпрямился.

   Так зарождался новый день.

4 Илиум

   Высоко-высоко над землёй раскинулись неприступные стены, толщиной в три повозки, а то и больше. Ещё выше начинались стены крепостей, тянущиеся к самому солнцу; над ними светлыми пятнами простирались смотровые площадки. От площадок к центру уводили широкие дороги, по бокам которых стояли статуи великих воинов, каждый был с копьём, взгляд каждого устремлён в чистое небо. Арочные входы вели к огромным залам, где и потолка не было видно, когда темнело.

   Мало кто из илиев в этот час занимался своими привычными делами, лишь только понизившие свой статус да ещё редкие посрамившиеся - все другие же ныне сидели на зрительских трибунах в семь ярусов. Кто-то бурно дискутировал со своими собеседниками. Кто-то предпочитал отмалчиваться. Были и такие, что грозно всматривались в центр арены, наблюдая за двумя приготовившимися к бою фигурами.

   Одной из них была женщина, другой - мужчина. Каждый стоял, выставив ногу вперёд и наблюдая за противником. Каждый приподнял одну руку над головой, согнув в локте, другая рука была выставлена вперёд. На руках они носили нечто напоминающее перчатки, только были они стальными, покрытыми золотом и венчались длинными острыми когтями.

   Лишь на один миг они замерли, и тут же вновь ринулись в бой. Между ними оставалось всего одно отличие, мужчина был с крыльями - женщина - нет.

   Она отразила удар справа и тут же атаковала. Их движения были молниеносными, как взрывы вихря в бурю, и отточенными до предела. Оба пытались сделать захват, удары ногами, удары руками, всё завертелось, столкнулось в звенящем клубке противостояния.

   Однако оба противника смотрели друг на друга спокойно и почти равнодушно.

   И если она дралась за себя, то мужчина выступал от лица хранителей.

   На них не было доспехов, только лёгкая, плотно прилегающая к телу одежда, местами перетянутая ремнями.

   Каждый целился по жизненно важным точкам, не щадя противника и намереваясь обезвредить того или убить.

   Она сделала несколько выпадов. Удар ногой заставил отшатнуться назад. Тогда она прыгнула и, перелетев через противника, разодрала ему спину. Алая кровь выступила, окрашивая ткань. Однако мужчина не издал ни звука, и в следующий миг женщина получила удар в плечо. Теперь её кровь бежала по коже, ещё один шрам среди множества, что были по всему телу.

   Вся спина в белых рубцах, как в свидетельствах многочисленных сражений. Руки, изукрашенные застарелыми линиями, холодный, и вместе с тем, безразличный взгляд жёстких глаз. Удар за ударом в том же стремительном ритме, что не утихал ни на миг. Они отражали выпады друг друга, не позволяя себе ослабить внимание.

   Верхние ряды илий давно повставали, вытягиваясь и с горячим интересом наблюдая за сражением. Те, кто сидел на средник рядах, так же выявляли живейший интерес и изредка перекидывались короткими фразами. Первые ряды, воинская элита, хранители, императорская семья - все как один были такими же равнодушными, как и сражающиеся. Мало кто из них позволил себе нахмуриться в недобром предчувствии.