Дмитрий Суслин - Хоббит и кольцо всевластья (первый поход)

– Нет, нет, конечно же, он не видит меня.

И опять приник к палантиру и не отрывался от него до вечера. А вечером показались корабли пиратов, и Саруман увидел сражение. Затаив дыхание, глядел он, как бьется его собрат по колдовству и его спутники. Изображение уже было расплывчатое и размытое. Слышно ничего не было, но фантазия Сарумана прекрасно дополняла то, что не показывал магический камень. И морской бой неожиданно сильно взволновал Сарумана. Противоречивые мысли роились в его голове. То он хотел, чтобы пираты смели Гэндальфа и его соратников, то желал им победы.

И опять магу показалось, что он не один смотрит вдаль, сквозь великое пространство палантира. Опять было ощущение, что кто-то стоит у него за спиной. Маг снова нарисовал охранную руну и прогнал соглядатая, если таковой имелся.

– Может это порабощенный дух камня? – спросил он себя, на миг, оторвавшись от палантира.

И тут же, только в этот раз не тьма, а мутная молочная серость вдруг наполнила палантир. Камень отказывался показывать что-либо еще. У него тоже были свои пределы.

– Да, – сказал Саруман, – это был дух палантира. И я оскорбил его своей защитой от подглядывания. В следующий раз попробую воздержаться от рунной защиты.

Но палантир не показывал несколько дней. Он даже не поднимался из ларца, когда Саруман открывал крышку. Лежал в нем, словно обыкновенная булыга. А Саруман изнывал от желания увидеть Гэндальфа. Он не сомневался в том, что гондорцам удалось одолеть пиратов. Но ему хотелось убедиться в этом своими глазами.

Палантир дал ему это возможность только на пятый день. И когда Саруман вновь ощутил за спиной чье-то присутствие, то постарался сделать все, чтобы не замечать его. И вскоре ему это удалось. Он перестал обращать внимание на это ощущение. Уж очень не хотелось ему, чтобы камень опять ослеп.

А три корабля по-прежнему продолжали свой путь. И опять на носу «Хеллуина» стоял Гэндальф, и ветер трепал его бороду. А рядом с ним стоял еще кто-то, кого прежде не было. Но вот кто это был, Саруман разглядеть не мог. Силуэт его был невелик и полностью размыт. И еще он то появлялся, то исчезал. Впрочем, маг не стал ломать голову над этим. Его интересовал только Гэндальф.

И он не отрывался от палантира, и совершенно перестал ощущать чужое присутствие рядом с собой. Ему больше не казалось, что он не один смотрит в темноту палантира.

А этот кто-то продолжал за спиной Сарумана тихо и незримо наблюдать за тем, что показывал черный палантир.

Глава восьмая ПОТЕРЯННАЯ ГАВАНЬ

Когда наступило утро, и Бильбо Бэггинс вышел из своей каюты и поднялся на палубу, погода была преотличная. Ярко светило солнце, дул попутный ветер, гулко гудели тугие паруса и скрипели мачты. Все было, как обещал Гэндальф. Хоббит вдохнул полной грудью свежий морской воздух и стал искать взглядом волшебника. Маг стоял на носу корабля и всматривался вперед. Хоббит пошел к нему. Это оказалось не просто – идти по палубе, которая, того и гляди, пыталась уйти из под ног. Но никто не стоит так твердо на ногах, как хоббиты. Это их природная способность, поэтому, несмотря на качку Бильбо ни разу не упал и даже не споткнулся, пока добирался до мага.

– Доброе утро, – встретил его Гэндальф.

– Очень доброе, – согласился Бильбо. – Надеюсь, оно будет таким до тех пор, пока я не доберусь до Лунной гавани и сойду на берег.

– Ты так торопишься?

– Если честно, то нет, – вдруг признался хоббит. – Мне даже любопытно. Никто из всех известных мне хоббитов не выходил в море на корабле. Мы и по рекам не любим плавать. Уж тут ничего не скажешь. А море, это совсем! Это слишком.

– Что слишком?

– Слишком много воды, сударь. И откуда ее только столько набралось?

– А что ты скажешь, если я поведаю тебе о том, что моря на самом деле куда больше, нежели суши?

– Вчера бы сказал, что ни почем в это не поверю, но вот сегодня меня сомнения в этом берут. Хотя все же не верится.

– Говоришь, что хоббиты не любят плавать, – усмехнулся Гэндальф, – а сам весел и даже преисполнен желания перекусить.

– Это точно! У меня такое чувство, что я могу не только три завтрака съесть, а все десять.

– Молодец! Вот за это я тебя и люблю, дорогой мой Бильбо. Ни качка тебя не берет, ни отсутствие берега вдалеке.

– Что мне качка? Это ведь не голод. Мне даже нравится, когда качает. И спится весьма крепко. Уверен, что и пища в животе будет лучше укладываться и быстрее перевариваться.

– Тогда пошли завтракать!

И друзья отправились в каюту.

Так, самым неожиданным образом наш Бильбо Бэггинс стал морским путешественником. Чего говорить, такого с ним еще не случалось! Ну, бродить по лесам и лазать по горам, куда ни шло. Но чтобы вот так, по морю, да на корабле. Нет, если бы многочисленные родственники и соседи увидели его в данную минуту, то точно бы здороваться с ним перестали навсегда.

Но Бильбо об этом не думал. Он радовался, что погода хорошая, воздух свежий, море синее, солнце яркое, на борту корабля бесчисленное количество продовольствия и еще большее количество бочек с вином и пивом. Целый день он не вылезал из-за стола и отмечал встречу с Гэндальфом, Балином и Двалином, а также знакомство с Торонгилом, которого Гэндальф почему-то называл Эстелем.

Познакомил их конечно же Гэндальф, как только они вошли в каюту, где тот стоял рядом с капитаном и всматривался в разложенные на столе карты.

– Слушай, Бильбо, – обратился он к хоббиту, – вот это Эстель.

– Я уже имел честь его видеть, – весело ответил Бильбо, также подходя к столу. Всякие разные карты, планы, схемы всегда были его слабостью, и он никогда не упускал случая, чтобы не посмотреть на них. – И он представился мне, как Торонгил. А где мы сейчас находимся?

– Вот здесь, – Торонгил ткнул пальцем в желтое поле карты.

– Далековато от берега, – вздохнул Бильбо. – А где Лунная гавань?

– Вот она, – опять показал Торонгил. – Если ветер не ослабнет и не переменится, то мы будем в ней уже вечером.

– А через три дня, я буду уже дома, – засмеялся Бильбо. – Давайте это сейчас и отметим.

Убрали карты, накрыли на стол и подняли большие морские кружки с крышками.

– За мое самое короткое путешествие! – провозгласил Бильбо.

– За него, – согласился Гэндальф.

В общем, день прошел весело. Вернее первая его половина, потому что после обеда, погода вдруг резко испортилась. На небо набежали плотные серые тучи, и сразу море из синего стало молочно-белым и а потом почти черным. Ветер из свежего стал сырым и промозглым, а качка усилилась раза в четыре. Гномы, которые не очень-то переносили и дневную качку, просто повалились друг на друга, а их красные физиономии стали вдруг такими же зелеными, как их кафтаны.