Павел Балашов - Слепой прыжок

Дойдя до Дурня, он быстро залез внутрь и выкатил танк наружу. Объехав вокруг «Ревеля», Макс припарковал танк между эсминцем и входом на базу. Он и сам не смог бы ответить на вопрос, зачем он поступил именно так и чем обусловлено место парковки, но вдруг ему именно такой расклад показался нужным и правильным. Маленькое свербящее изнутри чувство тревоги проснулось и с новой силой начало мучить отставного майора Заславского М. В.

Дверь базы открылась, и на пороге показались Елена и Лань. Обе женщины с восторгом взирали на «Ревель», поскольку были уже наслышаны от троицы о загадочном эсминце, но Макс вполне ясно обрисовал ситуацию, озвучив количество охранных киберов и строго запретив кому-либо из не имеющих допуска подходить к кораблю ближе, чем на триста метров. Да и, если честно, Каю было не до того, а ни Елена, ни Лань не были настолько заинтересованы этой находкой. Зато сейчас женщины вышли наружу посмотреть на корабль, полвека пролежавший на грунте, но при этом способный еще летать.

Следом вышел Отто, уже вполне взявший себя в руки и не позволяющий сентиментальным чувствам брать верх над железной немецкой волей. Он подошел вплотную к «Ревелю», положил свою руку на одну из посадочных опор и просто молча застыл. Как будто отдавая дань памяти всем тем членам экипажа, кому не судьба оказалась проснуться из криосна.

Кая видно не было. Марсианин рассудил для себя, что в ближайшие несколько часов корабль точно никуда не денется, а вот за пробуждающимися надо наблюдать. К тому же ну что такого в этом эсминце? Старье, списаны такие были, наверное, еще до рождения Кая. А самое ценное в корабле — это его экипаж, а экипаж сейчас в медблоке. Так что никуда корабль не денется, еще будет возможность его посмотреть, думал Арро.

Макс вылез из Дурня, подошел к Отто:

— Видишь, все не так плохо. Там надо было только реактор запустить.

— Докладывать в Эствей будешь?

— Нет. Это не их дело. Юридически — не их. А вообще, вот проснется его экипаж, поговорим с ними, там дальше будет видно.

— Там того экипажа, Макс… Сам же знаешь.

— Ничего, ничего. К моменту, когда я до «Ревеля» доехал, Леон уже вписал себя в бортовую роль стармеха, а когда я вошел в рубку, объявил, что капитан на борту. А у этой машины очень послушный ИскИн. А главное — умный и без лишних слов все понимает. Представь себе, у него своя энергонезависимая память и своя силовая установка. Он прекрасно отдает себе отчет, что пролежал на планете пятьдесят три года, и что мы его нашли, и что спасли остатки его экипажа.

— Потрясающе! А станция дальней связи на нем есть?

— Отто, она есть, но пока с нее толку — ноль. Ты, может быть, забыл, но мой предшественник, капитан Агарис, стер к чертовой бабушке все навигационные данные. А дальняя связь работает исключительно в тех случаях, когда известны точные координаты ближайшей звезды, это же гравиграммы по сути.

— Точно, а я и забыл. Да. Макс, через два часа давай-ка в медблок подтягивайся. Проснутся они к тому времени либо чуть позже. Ты ж, как я понимаю, в этом заинтересован?

— Правильно понимаешь, спасибо большое. Да, старик… Не сочти меня параноиком, но… Зайди-ка ты в арсенал, выбери себе что больше нравится, и не расставайся.

— Что-то еще случилось?

— Пока нет. Но грызет меня такой дикой силы предчувствие, что я уже только этим и спасаюсь, — Макс похлопал ладонью по винтовке.

— Командир, а это часом не паранойя? Ну, стресс нервный, тяжелые дни, все прочее? Может, пока эти замороженные просыпаются, тебя по-быстрому проверить?

— Можно. Во всяком случае точно будем знать, в каком состоянии мои нервы.

Отто хмыкнул — это была не паранойя. Психи крайне редко соглашаются на проверку, обычно начинают убеждать всех окружающих, что здоровы. Макс не начал, более того, допускает возможность проблем. Скорее всего здоров, чертяка.

— Тогда пойдем-ка, любезный командир, в мое царство. Там я тебя и проверю, — Лемке приобнял Макса за плечи и неумолимо, но аккуратно повел в медотсек.

Давление у командира оказалось в норме, как артериальное, так и внутричерепное. Нервные реакции на раздражители тоже оказались вполне адекватными. Немного был увеличен пульс, и совершенно четко прослеживался небольшой стресс, дававший о себе знать что в энцефалограмме, что в ассоциативном тесте. Но во всем остальном Максу было не на что жаловаться. Кроме чувства тревоги. О чем он Отто и сообщил по окончании медицинских процедур. Лемке отреагировал двояко. Он успокоил командира, что ничего страшного произойти с ними не может, у них есть военный корабль, дальняя связь, танк, свой небольшой транспорт и куча всего. Но при этом достал из сейфа, стоящего в углу, свой малый плазмобой пистолетного типа и пристегнул его под белым халатом. Незаметно для Макса, но пристегнул.

Леон продолжал колдовать в «Ревеле», настраивая эсминцу навигационную систему. Взять карты и схемы из памяти транспорта, на котором они сюда прилетели, труда для Аскерова не составило, поэтому он решил, что раз такое дело и эсминец способен летать, то грешно хорошую технику ограничивать в этом деле. Бортовой компьютер помогал, чем мог, подсказывая, как и что использовалось пятьдесят лет назад. Техник и ИскИн полагали, что за пару-тройку часов они управятся, а Леон втайне от всех надеялся, что в десантный трюм эсминца вполне влезет их транспорт, и домой можно будет улететь с помпой.

Ци Лань, ворча про себя на «чертовых корпоратов», выбила из Леона код допуска к управлению охранными киберами, забытыми на изгибе трассы, и вернула их на базу. Нечего там болтаться, раз эсминец перегнали сюда. После чего продолжила поиск причины сбоя терминалов. Но, впрочем, безуспешно.

Кай помогал Лемке обследовать Макса, при этом не забывая о пробуждающихся. Он чувствовал себя в своей тарелке, наверное, впервые с момента начала экспедиции. Ведь до того вся его работа сводилась к исследованию ядов местной флоры и фауны в ассистентах Елены Реньи. Про свои душевные переживания молодой человек забыл напрочь, окунувшись в работу с головой.

Елена ушла в свою каюту, воспользовавшись паузой. Женщина решила немного побыть одна, а заодно попробовать понять саму себя: на кой ляд ей сдалась интрижка с Максом, ведь экспедиция скоро закончится, а оставаться в форматировщиках Реньи не планировала. Для нее эта командировка была не более чем разовым средством заработать неплохие деньги, и длительный роман в планы не входил. Однако, признаваясь самой себе в том, что при попытке представить совместную жизнь с Заславским, внутри что-то сладко замирает, Елена никак не могла понять, как ей со всем этим быть.