Робин Хобб - Кошачья добыча

Кот как раз перебегал улицу, следуя за человеческим самцом, когда жёлтомазая псина положила на него глаз. С восторженным рыком это бросилось за ним. Мармелад спасся бегством. Деревянное крыльцо манило к себе. Ешё одна крупная, явно охотничья, собака дрыхла, свернувшись клубком перед дверью, что охраняла. Но ничего не поделать, то было единственное доступное прибежище поблизости, и кот рысью нырнул под низ, — лишь чтобы обнаружить, что темнота упрятывает от глаза ветшалый, того и гляди грозящий обвалиться, настил, преграждая отступление. Чуть позже на крылечную ступеньку налетела, столкнувшись загривком с настилом, псина, суя что есть силы огрызающуюся оскалом морду прямо под брусья. Мармелад прижался к развалюхе прохода, почти сливаясь со стенкой, лишь бы оказаться подальше от собачьих челюстей. Скрючившись, он хлёстко полоснул бритвенно острыми когтями по чувствительному собачьему носу, оставляя кровавую отметину. Зайдясь шумным визгом, пёс дёрнулся назад.

Мгновением спустя, однако, вернулся, принявшись распахивать лапами землю, роя проход. Тупой псине не займёт много времени, чтобы порядком выгрести грязных комьев из-под дощатого настила и, пропихнув себя в дыру, словить кота. Кроме того, то был достаточно крупный пёс, что не давало Мармеладу ни малейшей надежды выстоять против него в драке, случись та. Однако он был готов сражаться. Кот горделиво вздыбил мех, распушив хвост, — и с демонстративным вызовом издал полу-вопль, полу-рычание. Он ненавидел это, ненавидел необходимость вступать в заведомо проигрышный бой, возможно, даже стоящий жизни. Его жизни. Но, как ни крути, иного выхода не было, — кроме как неравная борьба со вторгнувшимся самцом. Или человеком. Если уж суждено погибнуть, то лучше пасть в бою, сражаясь как мужчина.

Кот крутанулся, ринувшись вперёд — нанести псу ещё пару кровавых отметин на морду. Но прежде чем кошачьи когти достигли цели, пёс с испуганным тявканьем исчез из виду. Через мгновение кошачьих ушей достигли радостные звуки развернувшейся беспорядочной свары. Кот не стал терять время. Высунув мордочку из укрытия, недолго думая, он опрометью дал стрекача прочь отсюда. Попутно отметив, что сторожевая псина с крыльца, схватив соперника за задние лапы, рывками теперь вытрясала из того душу. Моё, моё, моё, — единственная мысль, что тлела в зверином мозгу последней. Крыльцо было его, и то, что под ним, — тоже его; и пёс был готов убить нарушителя, чужака, но не сдать ни йоты из своих владений. То был громадный пёс, обладатель мощных челюстей; и у соперника не было ни шанса выстоять в бою с ним, — не больше, чем было минутой ранее у самого Мармелада.

Пускай себе теперь любуется, по нраву ли ему такая борьба!

Найдя тихое местечко в переулке, Мармелад поспешил как следует пригладить вздыбившуюся шерсть, прежде чем двинуть дальше. Проклятая псина сбила его с человеческого следа. Ну что ж, не имело смысла тратить впустую всю ночь напролёт. На худой конец, можно было счесть и жирных крыс под рыбной лавкой. Встрепенувшись всем телом и оглаживая шерсть, кот ещё раз лизнул плечо, чтобы уж оранжевая полоса наверняка легла подстать следующей, а после целеустремлённо метнулся рысью вперёд.

Как и ожидалось, под полом лавки крыс ползало хоть отбавляй, и более того, — толкалось и лезло с мусорной свалки рядом с соседней таверной. Он только что прикончил третью по счёту и теперь переправлял себе в брюхо, когда вдруг услыхал знакомый голос, разгорячённый гневом, что также был ему до изнурения знаком. Крепко сжимая в зубах остатки крысы, кот неслышно скользнул на звуки к переду здания.

Захватчик сидел там, с шумно галдящей девицей под боком.

— Ты не вправе! — пронзительно вопила она, но не на Пелла. — Я уже выросла из пеленок, я женщина — и могу делать, всё, что хочу! Ты не можешь заставить меня уйти с тобой!

Она не была женщиной кота, что приютила и кормила его, так что Мармеладу не было до неё ни малейшего интереса. Тем не менее, выплюнув крысу, он подкрался поближе, под прикрытием высокой травы, что обросла подступы к таверне. Прижав уши и не обращая внимания на болтовню и сетования женщины. Предметом его интереса была не она; кошачьи глаза пленяла троица мужчин, сосредоточившаяся полукругом возле Пелла и крикливой самки, почти окольцовывая этих двоих. Одним из троицы был пожилой старик, крупных размеров, но усталый и унылый на вид. Он будет бороться, подумал кот, но без особого мужества. Однако, те двое, что примыкали к нему по бокам, сузив глаза, были парнями с могучими мышцами. Они возвышались, широко расставив ноги и вздыбив плечи, словно дикие собаки, взлохматившие шерсть на загривках. И свирепо пожирали глазами Пелла.

Кот уселся. Аккуратно свернул хвост вдоль лап. Здоро'во, большие псины, поприветствовал парочку Мармелад. Он наблюдал.

Раздались возгласы возмущения, но женщина оставалась вызывающе дерзкой. Зрелище сильно напоминало коту о мартовской королеве. Воющая самка и круг самцов, жаждущих утвердить её. Но истинная королева уже отвесила бы тем лихих оплеух и хлёстких отметин, подзадоривая доказать делом своё право быть достойным обладать ею. Эта же девица попросту пронзительно вопила и визжала, демонстративно торча за спиной своего самца, — весьма дурного выбора, надо сказать. Низко заурчав, кот стал дожидаться, когда громадные псы набросятся на добычу.

Старик, казалось, было лидером троицы. Не дождавшись его сигнала, псы не займутся Пеллом, взыскивая с него всё, что причитается, и ставя пинком на колени. Эти двое явно были не по зубам Пеллу, и всё же старик не торопился переходить от слов к делу. Казалось, он терпеливо выслушивал женские завывания, вместо того, чтоб, не долго думая, подчинить её силой. Как глупо.

Не позволяй ей бросать тебе вызов. Кот осторожно попытался достичь мыслью границ разума старика. В тусклом свете фонарей у таверны он видел, как тот зло нахмурился. Мужчина прищурился, словно припоминая что-то.

Она — твоя, напомнил ему кот. Не его. Не позволяй ему забрать её с собой. У него нет права на неё!

Внезапно старик шагнул вперёд, хватая женщину за плечо. Развернувшись, она было выставила вперёд когти, грозясь оцарапать, но мужчина с лёгкостью, выдающей опыт, удержал её от удара.

— Идём со мною, Меддали. Для твоего же блага. Ты пьяна сейчас. Я отвезу тебя назад, в лодку, где ты сможешь проспаться. А завтра, когда прилив изменится, мы вернёмся домой. Добравшись туда, быть может, ты уже и решишь, чего хочешь больше: этого осла, у которого на будущее хватает ума, разве что делать ещё больше ублюдков, — или отцовское наследство. Потому что одно я обещаю тебе точно, малышка. Всего сразу тебе не заиметь. Так тому и быть.