Джо Аберкромби - Полмира

— Чё? — проворчал гигант, подняв голову.

— Это точно, из головы Досдувоя получится ужасное оружие, — сказал Одда. — Твердое, как камень и такое же однородное.

Некоторые захихикали, но для Колючки смех стал похож на иностранный язык, когда она взвесила железный прут в руке.

— Сейчас это твое оружие. Оно укрепит твою силу.

— Я думала, что не смогу победить силой.

— Ты можешь проиграть слабостью. Если сможешь двигать этим прутом достаточно быстро, чтобы меня ударить, твой меч будет быстрым, как молния, и столь же смертоносным. Начинай. — Скифр широко раскрыла глаза и сказала, пискляво подражая голосу Колючки: — Или задание не честное?

Колючка выпятила челюсть даже сильнее обычного, встала в стойку и с боевым кличем принялась за работу. Получалось совсем не очень. Несколько взмахов, и ее рука уже горела от плеча до кончиков пальцев. Она крутилась вслед за прутом, вырывая огромные комья грязи из земли, один из которых упал в костер, подняв сноп искр и рев недовольства от команды.

Скифр плясала свой шаткий танец, с прискорбной легкостью уклоняясь от неуклюжих попыток Колючки и давая ей свалиться вперед, иногда отбивая прут толчком щита, выкрикивая инструкции, которые Колючка едва могла разобрать, не говоря уже о том, чтобы исполнить.

— Нет, нет, ты пытаешься вести, а должна следовать за оружием. Нет, работай запястьем. Нет, локоть ближе. Оружие это часть тебя! Нет, наклоняйся, сильнее, вот так. Нет, плечо вверх. Нет, ноги шире. Это твоя земля! Владей ей! Ты королева грязи! Еще раз. Нет. Еще раз. Нет, нет, нет, нет, нет. Нет!

Колючка вскрикнула и отбросила прут на мокрую землю. Скифр тоже вскрикнула, врезалась в нее щитом, и Колючка растянулась на земле.

— Никогда не опускай защиту. В этот миг ты умрешь. Ты поняла?

— Поняла, — прошипела Колючка сквозь сжатые зубы, пробуя кровь на вкус.

— Хорошо. Посмотрим, может в левой руке у тебя остроты побольше.

К тому времени, как Скифр недовольно крикнула отбой, Отец Луна уже улыбался в небе, и ночь была шумной от странной музыки лягушек. За исключением тех, кто был в дозоре, команда спала шумно, завернувшись в одеяла, меха и шерсть, а в лучших случаях в мешки из шкуры тюленя, поднимая гром храпа и пара от дыхания в красноватом свете умирающего огня.

Сафрит сидела, скрестив ноги, и положив руку на песочные волосы Колла, который спал, положив голову ей на колени. Его веки дергались во сне. Она подняла плошку.

— Я кое-что тебе оставила.

Колючка повесила голову, все ее лицо сморщилось. Она была хорошо вооружена против презрения, боли и гнева, но этот клочок доброты внезапно вырвал из нее сдавленный всхлип.

— Все будет хорошо, — сказала Сафрит, похлопывая ее по колену. — Увидишь.

— Спасибо, — прошептала Колючка, придушила слезы и стала есть холодное варево, облизывая пальцы.

Ей показалось, что она увидела, как глаза Бренда блестят в темноте. Он подвинулся, толкнув Одду, который от этого мяукнул, словно котенок в судорожном сне. Колючке лучше спалось бы среди трупов. Она даже не позаботилась скинуть сапоги, и упала на землю, все еще теплую от тела Бренда.

Она почти заснула, когда Скифр нежно подоткнула ей одеяло.

Гнев Божий

Дни потерялись в дымке гребли, скрипе дерева, хлюпанье воды по бортам Южного Ветра. Желваки Колючки ходили с каждым взмахом, глаза Ральфа, глядевшего вверх по течению, сузились до щелочек, искалеченная рука Отца Ярви вцеплялась за его спиной в здоровую руку. Нескончаемые вопросы Колла и ворчание Сафрит, разговоры о костре, тени, ползущие по шрамам на лицах команды, постоянное бормотание инструкций Скифр, и стук, ворчание и грохот тренировок Колючки, когда Бренд погружался в сон.

Нельзя сказать, что она ему нравилась, но он не мог не восхищаться тем, как она вела себя. Всегда сражалась, несмотря на шансы, всегда поднималась, неважно как часто ее сбивали с ног. Это была храбрость. От этого он хотел быть похожим на нее.

Время от времени они выходили на берег к деревням, не принадлежавшим какой-либо стране или лорду. Лачуги рыбаков с покрытыми торфом крышами толкались в изгибах реки. Плетеные сараи, которые пастухи делили со своими животными под сенью тихого леса, по сравнению с которыми настоящим дворцом казалась лачуга, которую Бренд делил с Рин. И все это принесло волну глупой ностальгии по дому, которая его захлестнула. Отец Ярви торговался за молоко, эль и блеющих коз, и, казалось, знал каждый язык, на котором говорили люди или звери, но немного улыбок удавалось выторговать с каждой стороны. Улыбки, быть может, и бесплатны, но на Священной их запас был ограничен.

Они миновали лодки, направляющиеся на север, иногда их команды были суровыми и бдительными, а иногда выкрикивали осторожные приветствия. Что бы они не делали, пока они не пропадали из вида, Ральф внимательно следил за ними, держа в одной руке наготове свой черный лук — устрашающую штуку высотой с человека, сделанную из огромных острых рогов какого-то зверя, которого Бренд никогда не видел и не хотел бы когда-нибудь увидеть.

— Кажется, они довольно дружелюбные, — сказал он, после одной, почти веселой встречи.

— Стрела от улыбающегося лучника убьет тебя так же верно, — сказал Ральф, возвращая свой лук к рулевому веслу. — Некоторые из этих команд возвращаются домой с богатым грузом, а некоторые потерпели неудачу, и будут искать способ возместить потери, захватив богатый корабль и продав в рабство пару симпатичных юнцов с задних весел.

Колючка кивнула на Бренда.

— На этом корабле на заднем весле они найдут лишь одного симпатичного юнца.

— Ты была бы симпатичнее, если бы не хмурилась так часто, — сказал Ральф, отчего она особенно сильно нахмурилась, подтверждая его слова.

— Должно быть, министерский знак на носу отпугивает налетчиков, — сказал Бренд, втыкая топор рядом со своим морским сундучком.

Колючка фыркнула, убирая свой меч в ножны.

— Скорее их отпугивает наше оружие.

— Ага, — сказал Ральф. — Даже законопослушные люди забывают себя в беззаконных местах. У досягаемости Министерства есть пределы. Но авторитет стали распространяется на каждый порт. Отличный меч там у тебя, Колючка.

— Отцовский. — Подумав секунду, она протянула меч ему.

— Наверное, он был прекрасным воином.

— Он был Избранным Щитом, — сказала Колючка, надуваясь от гордости. — Из-за него я захотела сражаться.

Ральф одобрительно посмотрел на клинок, который часто использовали и хорошо хранили, потом нахмурился из-за навершия, которое было всего лишь уродливой железной шишкой.