Галина Романова - Властимир

Подходя к лесу, дорога вильнула хвостом, как лисица, и уползла в сторону, к распаханным полям, где подрастали хлеба. В лес, на юго-восток, куда указывала Полынь-звезда, вела узкая тропка. Лес поднимался впереди нестрашный, тем более что после заповедных боров Святобора Властими-ра трудно было чем-то запугать. Буян теперь помалкивал, так что под сень леса они вступили в молчании.

Эту ночевку в чужом лесу Буян долго вспоминал потом. Князь давно спал, дремали и жеребцы, а он все не мог сомкнуть глаз, сидя у огня. Дыма над костром почти не было, только золотисто-рыжие языки пламени плясали в ночи. I Усляр смотрел на них не отрываясь. В пламени, как всегда, плясали дети огня, по игре которых знающие люди предсказывали будущее. В Новгороде Буяну раз выпало увидеть, как один жрец толковал эту пляску. Вспоминая, что и как тот делал, гусляр склонился к самому костру и зашептал заговор-молитву богу огненному с просьбой о милости.

Тишина леса нарушалась только шорохом ветвей, мерным дыханием спящего человека и двух лошадей и потрескиванием головешек. Изредка вдалеке кричала сова и хохотал филин. Совсем близко тявкнула лисица. Глаза Буяна устали глядеть. Он мигнул, протер их, и в этот самый миг в глубине костра что-то показалось.

Какие-то маленькие различимые фигурки задвигались на углях, совершая свой, не понятный никому танец. Буян разглядел всадников и пеших воинов, были там и мирные люди. Вокруг них рушились дома, метались лошади и коровы. Шла большая беда. Потом вроде как кто-то огромный оторвался от земли в небо — и все пропало. Костер сбился и расстелился по земле от нежданного порыва ветра.

Все же он что-то увидел. Буян поклонился костру, благодаря его за весть. Он нашарил в суме кус хлеба, отщипнул немного и бросил на угли — дух огня потрудился, надо ему восстановить силы и получить пищу.

Но лучшая пища для костра — сухие ветки. Буян встал и пошел в чащу собрать для костра угощение. Но не успел он сделать и трех шагов, как порыв ветра повторился, и гораздо ближе. К нему примешивался шелест ветвей, будто на дерево села тяжелая птица.

Ураганный ветер налетел так внезапно, что Буян чуть не был сбит с ног. Он покачнулся и ухватился за дерево.

Лес гудел и ревел под новыми порывами невиданной силы ветра. Деревья гнулись, как тростник на реке, трещали сучья, наземь падали ветки с листьями. Где-то недалеко со стоном и треском надломилось дерево и рухнуло. Закричали птицы, слепо мечась в ночном лесу. Какая-то перепуганная птаха налетела на человека, задев Буяну крылом глаз. Сквозь завывание урагана долетел испуганный визг и ржание лошадей.

Буян крикнул, зовя Властимира, но голос его утонул в лесном шуме. Князь наверняка проснулся… Подумав про князя, гусляр удивился, что не чувствует тревоги, словно такие бури — обычное дело.

И тут вдалеке он услышал чей-то голос.

Призывный крик долетел до его слуха сквозь рев ветра и стоны ломаемых деревьев. Что-то нечеловеческое было в нем — торжество и такая воля, которой никто не смеет ослушаться.

Буян не осмелился даже помыслить о том, что можно не откликнуться на зов. Он собрал все силы, преодолевая порывы ветра, и пошел туда, откуда звучал крик.

В лесу все качалось, металось и падало. Ветер дул сразу со всех сторон. Ветки били по лицу, сучья норовили вцепиться в одежду и царапали руки. Буян хватался за ветви, уворачивался от колющих сучков, но упрямо шел на голос. Призыв все звучал с равными промежутками. Гусляр забыл про князя, про бурю, про все на свете — оставался только тот призыв и острое желание отозваться на него. Он не ведал, кому мог принадлежать голос, да и не хотел это узнать.

Ночной мрак впереди озарился странным оранжевым светом, и послышался плеск огромных крыльев. Гусляр остановился в нерешительности, но призыв все звучал, в нем слышалась властность бога, который не привык ждать. И Буян пошел на свет, раздвигая качающиеся ветви и уворачиваясь от норовящих упасть на него стволов.

Впереди внезапно разверзся простор поляны с холмом посредине, на котором лежало несколько валунов. Толстый дуб цеплялся меж них узловатыми корнями. Его корявые сучья громко скрипели под порывами бури.

На него с небес лился свет. А все вокруг было черным-черно, словно мгла поглотила весь остальной мир. Буян замер на самом краю поляны, не в силах сделать дальше ни шага.

Новый порыв ветра подхватил его и бросил наземь, лицом в примятую траву. Он упал, но тут же поднялся, ибо над ним опять послышался плеск крыльев.

Буян встал, шатаясь и закрываясь от нестерпимого света рукою. Свет лился от крыльев огромной птицы с серебристо-серым с голубыми и золотыми искрами оперением. Она медленно опустилась на дуб, и гусляр с содроганием увидел, что голова у птицы человечья, женская. Вокруг ее грозного, искаженного гневом лица вместо волос вились, похоже, змеи. Чем ниже спускалась птица, тем сильнее выл ветер. Но все же Буян старался держаться на ногах прямо.

Когда птица села и сложила крылья, ветер слегка притих. Если раньше буря напоминала разъяренного зверя, что кидается на всех, защищая хозяина, то теперь зверь словно сел у ног своего господина, но готовый в любую минуту броситься в атаку.

Птица повела головой по сторонам, и взор ее остановился на Буяне.

— Ты пришел на зов богов! — воскликнула она. — Иди сюда.

Буян сделал шаг:

— Вот он я! Что тебе нужно, птица?

В ответ птица взмахнула крылами, а буря завыла с новой силой. Буян еле удержался на ногах.

— Знай же, о смертный, — прозвучал гневный голос, — что имя мне — Гамаюн! По воле богов призван ты сюда слушать песнь Гамаюна!

Пораженный Буян отпрянул, отступая назад. Он, конечно, слышал о Гамаюне, вестнике богов, но не очень верил в его существование. Гусляру стало страшно.

Склонив голову, Гамаюн следил за ним. В его ясных глазах читалось ободрение.

— Я рад видеть тебя, человек, — наконец промолвил Гамаюн. — Ты достоин выслушать меня. Внимай же — сами боги говорят с тобой моими устами, витязь Боян!

Услышав его слова, Буян попятился, закрываясь от света рукою. Неожиданно позади встало дерево. Он уперся в него спиной — ноги отказывались служить ему.

— Ты ошибся, Гамаюн! — воскликнул он, стараясь перекричать вой ветра и треск ломающихся деревьев. — Ты прилетел не туда! Мое имя — Буян, я гусляр из Новгорода…

Его слова были встречены громким гневным криком. Гамаюн забил распахнутыми, как паруса, крыльями так, что дуб под ним застонал.

— Молчи, неразумный! — крикнул он. — Боги никогда не ошибаются в выборе! Они знают тебя под этим именем, и тебе уже не уклониться с дороги, что предначертана тебе и твоему князю, хотя ему и не дано этого познать. Предначертано с давних пор, еще до рождения этого мира. Ты уже получил один знак избранничества, так узнай же и второй. Ты услышишь сейчас то, что не мог бы услышать, останься ты простым человеком. Ты услышишь песни Гамаюна. Хотя многие слышали их — никто не понял ни слова, ибо это язык богов. Готов ли ты слушать?