Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 2. Крепость Теней

– Приветствую тебя, Торвард сын Торбранда! – начал Лойдир. – Сегодня решится, кому из нас боги судили победу и славу в веках! Но не мне сомневаться в их благосклонности. Еще в первый свой боевой выезд к побережью убил я знатного воина, Айлиля мак Финдлуг с острова Голуг, – немалый подвиг, ибо было мне тогда всего лишь тринадцать лет. Вторая голова, которую привез я в дом фианны, принадлежала Фейдлеху мак Кайнлеху, по прозвищу Пурпурный Плащ…

Торвард сначала слушал, потом махнул рукой Хавгану, чтобы больше не переводил. Ему хотелось драться, он весь кипел от нетерпения, и болтовня только утомляла его. Но Лойдир не заметил, что переводчик больше в беседе не участвует, и еще долго перечислял свои подвиги, называл имена павших от его руки врагов и места стычек. В завершение длинной речи он вдруг метнул в Торварда свое копье; не слушавший его конунг фьяллей успел отвлечься, и копье, ударив в щит, пробило его насквозь.

Ругаясь последними словами, Торвард бросил щит и не глядя протянул руку, чтобы Регне быстрее подал ему новый. Но оказалось, что это еще не начало поединка, а только вызов – в землях Морского Пути вождь тоже должен начать битву броском копья во вражеское войско, тем самым посвящая его Одину. А тем временем второй из «троих на цепи» – то ли Даман, то ли Файльбе – в свою очередь сделал шаг вперед и тоже начал говорить.

Похоже, побратимы, проведшие на цепи полжизни, все свои подвиги совершали вместе, поэтому Торвард и без перевода улавливал в речи улада много уже известных имен. Но Гудбранд, напротив которого оказался второй цепеносец, теперь уже был настороже и, когда противник метнул в него копье, ловко уклонился.

Третий из побратимов выступил вперед и завел свой «перечень голов». Но Торвард, к тому времени уже истощивший запас терпения, не мог больше слушать. Глухо застонав сквозь зубы от досады, словно звук напыщенной уладской речи причинял ему боль, он вдруг вскинул копье и со всей силы метнул его в говорившего, будто только этим и мог заставить его замолчать.

Копье пронзило грудь третьего из побратимов, и тот упал. Фении испустили горестный и возмущенный вопль – конунг фьяллей грубо нарушил все принятые правила. А Кетиль и Гудбранд, совершенно верно поняв бросок своего вождя как знак к началу боя, дружно устремились вперед. С первого мгновения их оказалось трое против двоих, поэтому в победе никто не сомневался. Что же касается правил, то у сэвейгов правило имелось только одно: хорошо все то, что приводит к победе.

В то же мгновение Кетиль метнул свое копье в Лойдира и, на ходу выхватывая из ножен меч, перепрыгнул через убитого, чтобы подойти к предводителю фениев сбоку. Но тот успел своим большим щитом, укрепленным бронзовыми листами, отбить копье и повернуться к Кетилю лицом. Даман, уцелевший побратим, метнулся вперед, чтобы прикрыть Лойдира от Торварда и Гудбранда, которые тоже в это время бросились на врага.

Лойдир тоже понимал опасность своего положения – имея на одного человека меньше, он к тому же был скован мертвецом на цепи. Файльбе больше не окажет ему поддержки в бою, наоборот, тяжестью своего тела сильно сокращает для уцелевших возможность перемещаться. То, что один из троих, скованных цепью побратимов уже был мертв, стало достаточно ясным предсказанием судьбы и для двоих уцелевших, но нельзя сказать, чтобы это их огорчило или напугало. Перед ними сияла слава в веках, за которую смерть – совсем не высокая цена.

Шагнув навстречу Кетилю, сын Брикрена ударил его мечом в бедро, и тот привычно бросил щит вниз, прикрывая место удара. Но Лойдир, не отводя руку назад, быстрым поворотом кисти вскинул клинок и острым концом ударил его в лицо. На Кетиле был шлем без полумаски, и острие тут же глубоко вошло в глаз. Кетиль упал, и теперь силы противников снова уравнялись. Даман, в эти мгновения оставшийся один против двоих, нанес удар Торварду, тот закрылся щитом, и Даман тут же был вынужден сам прикрываться от секиры Гудбранда.

Видя, что один из его людей, вероятно, уже мертв, Торвард разъярился еще сильнее и со звериным ревом прыгнул на Лойдира. Тот принял его первый удар на щит, а Торвард тут же ударил в другую сторону – по Даману. Тот тоже закрылся, но Торвард прыгнул на него, ударил щитом в щит и опрокинул противника на землю, а сам, перекатившись по его щиту, который оказался сверху, мгновенно снова вскочил. Лойдир в это время пытался достать его мечом, но его выпад отразил секирой Гудбранд и отбросил вождя фениев назад.

Оказавшись на ногах, Торвард рубанул по голове лежащего Дамана, и с тем тоже было покончено. Теперь Лойдир остался один против двоих. Гудбранд ударил секирой сверху вниз; Лойдир подставил щит, и секира, врубившись почти до середины, застряла. Сын Брикрена мгновенно упал на колено и снизу ударил Гудбранда по бедру. Раненый, телохранитель все же сумел остаться на ногах и с силой рванул на себя застрявшую секиру. При таком мощном рывке Лойдир не сумел удержать в руках щит, и тот оказался вместе с секирой у Гудбранда, однако тот и сам не устоял и упал на спину. Лойдир бросился было к нему, чтобы добить, но длины цепи, которой тот был скован с побратимами, не хватило. Натянувшись, цепь дернула его назад, словно мертвые братья не желали отпускать от себя последнего оставшегося в живых. Пока был жив хотя бы один из троих, зарок, не позволявший им расходиться дальше чем на три шага, продолжал действовать.

Понимая, что сейчас ему придет конец, Лойдир свободной рукой рванул застежку пояса с цепью, пытаясь освободиться от двух мертвых тел, которые сковывали его и почти лишали возможности перемещаться, делали легкой жертвой и не давали забрать с собой на тот свет как можно больше противников. Но Торвард не дал ему времени справиться с застежкой: обрушивая на Лойдира удар за ударом, он теснил фения, и тот отступал, перешагивая через трупы Файльбе и Кетиля. Пятясь назад, он споткнулся о валявшийся на земле щит, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и последний удар Торварда наконец достиг цели, раскроив Лойдиру голову.

Вождь фениев острова Снатха упал. Лежавшая на окровавленной траве серебряная цепь по-прежнему сковывала между собой всех троих: выдержав зарок до конца, они погибли вместе, не разойдясь дальше чем на три шага.

Торвард поднял окровавленный меч, вскинул его к небесам и закричал. И в крике его было дикое, яростное ликование дракона, упоенного кровью поверженного врага. Эта странная тройная схватка не столько утомила, сколько раззадорила его, и он жаждал теперь драться по полного беспамятства – до смерти, которая наконец избавит его от этой кровавой лихорадки, в которую превратилась его жизнь.