Сладкий уголок в другом мире - Аурелия Шедоу
Алиса поправила фату, сотканную из кружева и сушёных ванильных стручков, чей аромат смешивался с запахом горящих свечей в железных подсвечниках. Эти подсвечники когда-то украшали кухню Гаррета — старый пекарь вычистил их до блеска, а вместо восковых свечей вставил медовые соты, от которых по стенам стекали золотистые наплывы. Её платье, сшитое из сотни пекарских фартуков, шуршало при каждом движении, словно перелистывание страниц поваренной книги. Каждый фартук был особенным: один — выгоревший от печи, с пятном от ежевичного джема, другой — заштопанный на локте, третий — с вышитым именем «Лора» у края. Вместо бриллиантов на шее красовалось ожерелье из позолоченных кренделей, чьи тени танцевали на стенах, словно живые иероглифы их любви. Она не хотела то шикарное белое платье, которое предложила ей королева, Алиса хотела чего то необычного и запоминающегося, как это платье, сделанное с любовью и трепетом.
Королева Алиана поднялась с резного дубового кресла, чьи подлокотники были украшены фигурками хлебных колосьев. Её корона, обычно усыпанная сапфирами, сегодня сверкала кристаллами засахаренного имбиря и карамельными звёздочками.
— Сегодня я благословляю не союз титулов, — её голос заполнил зал, как густой сироп, заливающий вафли, — а союз двух огней. Того, что горит в печи, и того, что пляшет в сердцах.
Она протянула им каравай, испечённый из зерна с королевских полей. Когда Алиса и Эдриан отломили куски, крошки рассыпались, превращаясь в стайку съедобных голубей из миндального безе. Птицы взмыли к сводам, где их встретили резные деревянные ангелы с крыльями в форме лопаток для теста.
— Теперь твоя очередь, — прошептала Алиса, сжимая руку Эдриана. Гости осыпали их лепестками роз, засахаренными в липовом мёде, которые звенели, падая на каменные плиты, будто дождь из хрустальных конфетти.
Он достал из кармана ключ — ржавый у основания и сияющий на конце, будто обмакнутый в расплавленный янтарь.
— Угол Тортовой и Пряничной, — его голос прозвучал громче, чем звон колоколов. — Четыре этажа с дубовыми балками, две печи размером с королевскую карету и окна, где стёкла вставлены в свинцовые переплёты в форме пчелиных сот. — Ключ лёг на её ладонь, всё ещё липкую от свадебного мёда, оставив сладкий след. — Твоя новая «Сладкая империя».
Алиса рассмеялась, узнавая в резных дубовых дверях здания узор из их первой совместной выпечки — кривые крендели, которые Эдриан когда-то назвал «шедеврами кулинарного абстракционизма». Интерьер булочной уже дышал жизнью: медные котлы, подвешенные к потолку на цепях, отражали свет как зеркала, а полки из неструганого дерева ломились от глиняных кувшинов с надписями «Мускат» и «Кардамон». В углу, на каменном подоконнике, уже красовалась её старая скалка, вмурованная в стену как реликвия.
— А теперь… — Гаррет, чей фрак был украшен вместо пуговиц миниатюрными кексами, хлопнул в ладоши. Слуги внесли торт на носилках, сплетённых из ивовых прутьев.
«Счастье без рецепта» напоминал бунт красок: слои бисквита переливались от сливочно-белого до терракотового, глазурь стекала небрежными волнами, а сверху возвышалась хаотичная композиция из карамельных брызг, напоминающих застывшие всплески шампанского. Но когда Алиса разрезала его ножом с ручкой в форме скалки, зал замер. Внутри, среди вишнёвых сердец и золотой пыльцы, сияла миниатюрная печь из леденцового стекла — точная копия той, где они впервые поцеловались под дождём из муки.
— Попробуй, — прошептала она, поднося Эдриану кусочек на кончике ножа, чей клинок был украшен гравировкой: «Любовь не требует рецепта».
Торт таял, как первый снег на языке, оставляя послевкусие тех самых моментов — украденных поцелуев у горячей печи, споров о толщине теста для штруделя, ночей, когда они засыпали под шёпот дождя, стучащего по медным тазам.
— Это… мы, — он вытер ей уголок губ, где дрожала капля вишнёвого ликёра. — Слишком сладко. Совершенно невыносимо.
Когда заиграла музыка — лютни, перестроенные на лад жужжания пчёл, — гости расступились. Алиса и Эдриан закружились в танце между столиками из грубого камня, где ещё стояли кружки с яблочным сидром, украшенные веточками розмарина. Её туфли, испачканные мукой и каплями глазури, оставляли призрачные следы на его начищенных до зеркального блеска сапогах. Они двигались сквозь арки, увитые гирляндами из сушёных груш и орехов, их тени сливались с фресками на стенах, где вместо библейских сюжетов были изображены этапы приготовления идеального хлеба.
— Знаешь, что ты испекла? — Эдриан притянул её ближе, его губы коснулись уха, в котором звенели самодельные серёжки из засахаренных фиалок.
— Не смей говорить «торт», — она фальшиво засмеялась, пряча лицо у него на груди, где под камзолом прятался мешочек с дрожжами — их общий талисман.
— Моё сердце. Оно теперь поднимается, как тесто в тёплом углу.
Их танец длился до тех пор, пока последние гости не разбрелись, унося в карманах обёртки из вощёной бумаги с кусочками торта «на счастье». А на пороге новой булочной, где уже горели медные лампы в форме колокольчиков, Алиса вдруг остановилась. Внутри, за стёклами с морозным узором из сахарной глазури, стояли дубовые столы со следами ножей, полки, гнущиеся под тяжестью специй в стеклянных банках, и огромная печь, чья дверца была украшена кованой надписью: «Здесь рождаются мечты».
— Эдриан…
— М-м?
— Спасибо. За то, что не испугался моей «рецептуры».
— Спасибо, что разрешила быть твоим главным ингредиентом.
Они вошли внутрь, где воздух уже пах будущим — свежей краской из смеси меда и ванили, дрожжами нового старта. На столе из грубо отполированного гранита ждал недоеденный кусок торта, а рядом — два венских стула с потёртой обивкой, готовые принять их усталость, радость и всё, что будет между.
Эпилог. «Новые рецепты»
Год спустя рассвет застал Алису на кухне академии, где вместо звонка уроки возвещал аромат свежего имбирного печенья. Солнечные лучи пробивались сквозь витражные окна, раскрашенные в виде гигантских кренделей, и падали на длинные дубовые столы, исчерченные поколениями учениц. Здесь, в здании на углу Тортовой и Пряничного переулка, пахло не только мукой и мёдом,
