Павел Корнев - Жнец
С первыми двумя арестантами Карл разобрался с лету — да с ними и в самом деле все было ясно с первого взгляда. Бродяги. Одного забрали за попрошайничество, второй пытался стащить курицу. На закоренелых жуликов они не походили, а значит, вполне могли получить шанс начать зарабатывать харчи честным трудом. Например, в армии его величества. И пусть таким крутым поворотом в своей судьбе ни первый, ни второй счастливы не были, писаря это заботило меньше всего.
А вот с третьим задержанным пришлось повозиться. Этот, несомненно, выбивался из общего ряда бродяг, попрошаек и мелких жуликов. Примерно так же, как бросается в глаза наблюдательному человеку заглянувший в бордель монах. Пусть он и переоделся в мирское, но шила-то в мешке не утаишь.
— Присаживайтесь, — указал Карл вставшему перед столом высокому брюнету, добротный дублет которого оказался порван и выпачкан чем-то бурым. Кровью? Должно быть, так и есть — нос у арестанта заметно припух.
— Благодарю. — Задержанный опустился на табурет и тут же получил по почкам от стоявшего позади надзирателя.
— Руки за голову поднял, быстро! — рявкнул тюремный охранник прямо в ухо скорчившемуся от боли парню.
— Спокойней, спокойней, — попросил скрививший уголок рта писарь. Арестант симпатии у него не вызвал. Слишком физиономия смазливая. Вот девкам такой красавчик точно должен нравиться. И ведь явно не местный уроженец. — Как вас зовут?
— Мигель вон Марцони! — даже с некоторым вызовом бросил сцепивший на затылке пальцы бродяга.
— Место и год рождения?
Записывая имя арестанта в тюремную книгу, Карл намеренно упустил приставку, обозначавшую в Довласе пожалование ее обладателю рыцарского титула. На выходца из благородного сословия этот пройдоха при всей его ухоженности не походил.
— Город Кимр, что в Драгарне. Год девятьсот пятьдесят второй от Великого Собора.
— Род деятельности?
— Менестрель. Поэт и музыкант.
— Причина задержания?
— Понятия не имею, — честно глядя в глаза писарю, заявил Мигель.
— Вот как? — удивился тот. — То есть серебряные часы одного из постояльцев «Лисьей норы» оказались в вашей поклаже совершенно случайно?
— Я уже говорил, что не знаю, как они туда попали! — с нешуточным возмущением в голосе воскликнул самозваный менестрель, — Мне их подкинули!
— Мне б так подкидывали! — хохотнул стоявший позади парня надзиратель.
— Подкинули, это понятно. — Карл Вадер начал просматривать запись об обстоятельствах задержания парня. — Но зачем было устраивать драку? Пытаться сбежать? Ясно ведь, что королевское правосудие не позволит оклеветать невиновного!
— Я… Я растерялся! Просто растерялся. Меня сразу начали бить… Это какое-то недоразумение!
— А серебряную посуду тоже подкинули?
— Нет, не подкинули, — облизнул губу Мигель, — Мне предложили очень выгодно эту утварь купить, и я не устоял.
— Кто предложил? — заинтересовался Карл.
— Не знаю. На рынке предложили. Еще в Довласе.
— И дорого взяли?
— Нет, не очень…
— А чем вы расплатились?
— Что значит — чем? — презрительно фыркнул Мигель. — Если я сейчас на мели, это не значит, что так было всегда! Высшее общество Довласа в очередь выстраивалось, чтобы пригласить меня выступать! Сама герцогиня не единожды…
— Понятно, — перебил Мигеля писарь. — А где же ваш инструмент? Вы ведь музыкант?
— Его сломали, — помрачнел парень. — Мою лютню…
— И кто этот негодяй?
— Один ревнивец, — взял себя в руки менестрель.
— Вот заливает, — развеселился надзиратель, — Не гневи Святых, жулик несчастный! Перед герцогиней он выступал…
— Но это правда! — вскинулся было Мигель и вновь схлопотал по почке. Надзиратель работал с Карлом не первый раз, и они давно понимали друг друга без слов.
— Если в Довласе было все так замечательно, — как ни в чем не бывало продолжил допрос писарь, — зачем же вы перебрались в Марну?
— Я менестрель! — повысил голос парень. — Меня нельзя, как певчую птицу, запереть в клетку! Я должен путешествовать! Дарить людям свои песни! Собирать…
Что именно намеревался собирать в путешествиях менестрель, Карл так и не узнал. Да его это в общем-то ничуть и не интересовало. Надзирателя тоже: ухватив парня за плечи, он хорошенько приложил коленом ему по пояснице, и арестант со стоном повалился на пол.
— Ерунда какая-то, Мигель, получается, — прекратил грызть кончик пера писарь, когда тюремный охранник вновь усадил побледневшего менестреля на табурет. — С хлебного места ты убежал. Лютню потерял. Вместо нового инструмента купил серебряную посуду. Да еще и часы украл. Мне кажется, ты водишь нас за нос.
— Святыми клянусь, так и было! — простонал скривившийся от боли Мигель.
— А у меня между тем начинает появляться подозрение, что ты засланный к нам еретиками соглядатай, — улыбнулся Карл, но добродушия в его улыбке было ни на грош, — Довлас хоть и объявил о нейтралитете, но войска Ланса к нашим границам пропустил. А ты недавно прибыл из Довласа…
— На дыбу? — исключительно для менестреля уточнил надзиратель, просто обожавший работать в паре с хлипким на вид писарем, который иной раз мог дать фору и видавшим виды королевским дознавателям. Находило на паренька временами что-то такое…
— Зачем же? Мигель нам сейчас сам все расскажет, — подмигнул менестрелю Карл, прекрасно осознававший всю абсурдность выдвинутого обвинения, — Ты ведь не разочаруешь нас, Мигель?
Менестрель и сам был бы рад не разочаровать дознавателя, но ничего ответить не смог: зажавший его шею в сгибе локтя, надзиратель усилил хватку, и едва не свалившийся с табурета парень засучил ногами по полу.
— Достаточно, пожалуй, для первого раза, — остановил тюремного охранника писарь, и тот нехотя отпустил побагровевшего прощелыгу. — Ну, Мигель, с какой целью тебя отправили в Марну?
— Никто… — закашлялся парень, — Никто меня не отправлял…
— Да ну? — делано удивился Карл и взмахом руки остановил решившего повторить удушающий прием надзирателя.
— Всеми Святыми клянусь, так и есть, — отняв ладони от горла, прохрипел Мигель.
— Тебе видней, — пожал плечами писарь и больше тюремного служаку одергивать не стал.
Когда потерявший сознание менестрель свалился на пол, надзиратель выплеснул ему в лицо ковш воды. Арестант моментально очнулся, с трудом уселся на табурет и сразу же получил по почкам.
— Руки за голову!
— Продолжаешь запираться? — уставился на менестреля Карл.
— Может, на дыбу? — вновь предложил надзиратель.
— Пожалуй, придется…
— Нет, не надо, — взмолился Мигель. — Я все расскажу, все!
— Да ну?! — удивился Карл. — Кто тебя завербовал?
— Никто! — чуть ли не плача, залепетал менестрель. — Мне пришлось уехать из Довласа, у меня не было выбора.
— Почему?
— Ревнивый муж…
Мигель никак не ожидал, что табурет из-под него может вылететь столь стремительно, а потому со всего размаху приложился затылком о пол. Несколько минут музыкант повалялся, приходя в себя, потом надзиратель ухватил его за шиворот и усадил обратно.
— Ревнивый муж тебе бы кишки выпустил, — покачал головой начавший звереть Карл. Дел сегодня у него было просто невпроворот. — Или просто физиономию начистил.
— Я случайно позаимствовал… — Менестрель замолчал и облизнул губы.
— Ну? — поторопил его писарь, — Что ты спер в Довласе?
— Кольцо. Золотое кольцо.
— Кольца в твоих пожитках не было.
— Я его продал.
— Кому ты мог продать краденое кольцо? — усмехнулся почувствовавший в словах Мигеля какую-то недоговоренность писарь.
— Скупщику…
— О! Так ты со скупщиками краденого знаешься? — оживился Карл. — Ну-ка с этого места поподробней…
— Да чего там знаться? Можно подумать, их искать надо…
— Не свисти! У человека с улицы скупщик и медной брошки ворованной не возьмет. — Надзиратель уже примерился отвесить музыканту подзатыльник, но опустил руку, когда писарь покачал головой.
— Я в Ольнасе без малого год прожил… — замялся музыкант, — И в кабаках поначалу выступать приходилось, а там с кем только не познакомишься. Да и вообще…
— Подворовывал, значит, — кивнул Карл и уставился на заглянувшего в дверь Шарля Мааре: — Чего еще?
— Тебя Такарь срочно к себе требует.
— Вот ведь! — выругался писарь, захлопнул чернильницу и направился на выход. — Этого обратно в камеру, я с ним еще не закончил.
Жак Такарь дожидался Карла на улице. Нервно постукивая плетью по голенищу сапога, армейский контрразведчик даже не пытался скрыть своего недовольства — стоило писарю подняться из подвала, как он сразу же принялся орать:
— Сколько можно ждать? Разве вам не передавали, что десяток солдат нужен прямо с утра?!
