Роберт Скотт - Ореховый посох

— Твои загадки в данном случае неуместны. Они нас ровным счетом никуда не приведут, — сказал он. — Ты лучше ответь на вопрос: что тебе известно о Саллаксе? А заодно и о Гилморе.

— Когда воздух в Роне наполнится осенней свежестью и благоуханием... — повторила она.

Стивен совсем разозлился:

— Мы старались вести себя вежливо, однако я подвешу и тебя, и всю твою банду к потолку этой пещеры, и вы там будете висеть все следующее двоелуние, если ты не...

Гарек схватил его за руку и прошептал:

— Погоди. Дай-ка подумать минутку...

Он бросил на землю свой лук и стал тереть виски, что-то бормоча себе под нос — до остальных долетали лишь какие-то отдельные слова. С опущенной головой и закрытыми глазами Гарек выглядел сейчас почти безумным.

— Саллакс, ах ты, дерьмец паршивый! — заорал он. — Вечно ты все скрываешь, черт тебя побери! И этот сумасшедший старый колдун... совершенно пьяный в тот вечер... да там всегда в воздухе дивные ароматы разлиты... Вспомнил! Теперь я вспомнил! Хотя мы все тогда напились в стельку, но я все-таки не забыл!

На губах женщины мелькнула едва заметная усмешка.

И вдруг, необычайно удивив всех — в том числе и перепачканную кровью женщину-пирата, — Гарек крепко обнял ее и, откинув назад голову, радостно возвестил:

— После праздника Двоелуния пейте фалканское вино!

— Да что здесь, черт побери, происходит? — смущенно пробормотал Марк.

Женщина вдруг широко улыбнулась и тоже обняла Гарека.

— Когда воздух в Роне наполнится осенней свежестью и благоуханием...

И Гарек закончил начатую фразу:

— ... после праздника Двоелуния пейте фалканское вино! И он громко, с явным облегчением рассмеялся.

Женщина хлопнула его по спине, а другой рукой довольно сильно, хотя и добродушно, потрепала Стивена по щекам.

— Добро пожаловать в Фалкан, Стивен Тэйлор и Марк Дженкинс. Меня зовут Гита Камрек, я из Ориндейла и возглавляю южную группировку фалканского сопротивления.

Стивен смотрел то на Гиту, то на Гарека, а вокруг по-прежнему ревела стена зажженного им огня. Гита снова улыбнулась и спросила:

— Не мог бы ты это теперь погасить? Пожалуйста! Гарек согласно закивал и сказал:

— Да, правда, теперь все в порядке, можно гасить огонь. Стивен приказал стене огня постепенно опуститься, и тут Марк вдруг вспомнил о банде головорезов, собравшейся по ту сторону стены, и весь напрягся. Огонь уже совсем опустился на землю, и вокруг них плясали только крошечные огоньки, похожие на случайно задержавшиеся после сильной метели снежинки. Толпа бандитов сомкнулась в тесный круг, и Марк даже зубами скрипнул от досады, чувствуя под ложечкой противный холодок, и осторожно потянулся к своему топору. То, что Гарек так радостно смеется и обнимается с этой воинственной незнакомкой, отнюдь не убедило его, что опасность уже миновала. Марк даже дыхание затаил, ожидая нападения и надеясь лишь на то, что Стивен в случае чего сумеет достаточно быстро вновь воздвигнуть защитную огненную стену.

Когда пламя совсем улеглось, Гита подняла руку, указывая ею на потолок пещеры, и сжала пальцы в кулак. Затем вновь разжала их и покрутила кистью в воздухе. Стивену показалось, что она делает так специально, чтобы каждый из ее воинов смог увидеть и понять ее жесты. Однако Марк снова напрягся и уже готовился прыгнуть на Гиту и так согнуть ей руку, чтобы она хрустнула, но вдруг заметил, что обстановка в пещере стала чудесным образом меняться.

Казалось, даже сами гранитные своды вздохнули с облегчением вместе с людьми — это ощущалось просто физически. Было слышно, как люди с легким звоном прячут в ножны мечи и кинжалы, вынимают из луков стрелы, и на лицах у них появляются улыбки, хотя многие из этих лиц избиты и окровавлены после того града камней, который был послан Стивеном. Воины платками, шарфами и просто лоскутами вытирали друг у друга кровь, перевязывали раны, и над толпой повис негромкий гул, похожий на шум, который царит в зрительном зале театра за несколько минут до того, как поднимется занавес и начнется спектакль.

Нет, нападать они, пожалуй, больше не собираются, решил Марк. Головорезы как ни в чем не бывало болтали друг с другом и вообще вели себя так, словно весь берег не был усыпан мертвыми телами, похожими на окровавленный плавник, выброшенный волной. Тревога Марка постепенно улеглась, только когда фалканские повстанцы принялись завертывать тела павших в тяжелые шерстяные одеяла и складывать их в аккуратный ряд у дальней стены пещеры.

Кое-кто из них, правда, все еще не мог оправиться от потрясения, вызванного столкновением их войска с таким могущественным колдуном. Марк даже посмеялся про себя: как же эти головорезы удивились бы, узнав, что в прежней жизни самым опасным поступком Стивена был переход через Майнерз-стрит на красный свет.

Слушая доносившиеся до него смех и шутки, он безмерно удивлялся тому, с какой скоростью эти смертельно опасные, до зубов вооруженные бандиты превратились в толпу друзей, весело подшучивающих друг над другом. Они явно тянули жребий: кому нырять в ледяную воду, чтобы подтащить к берегу уцелевшие лодки, и смеялись над тем, кто вытащил короткую соломинку — впрочем, Марк понятия не имел, как они тут, в Элдарне, тянут жребий.

Костер, который пока что поддерживал Гарек, быстро раздули, и на свет появились бурдюки с вином, вяленое мясо и даже сыр. Марк понятия не имел, кто такая эта Гита Камрек из Ориндейла, но то, как она командовала своими людьми, не могло не произвести впечатления. Он нервно посмотрел на ее бледные руки, опасаясь, что вдруг снова заметит, как она подает тайные знаки: «Вперед, разорвать их на куски!»

Заметив, как Марк на нее смотрит, Гита улыбнулась и сунула обе руки в рукава своей теплой верхней рубахи.

Она была маленького роста, худенькая, и Марка поражало, как такой крошке удается командовать целым войском. Ее длинные волосы, сейчас, правда, мокрые и спутанные, выглядели так, словно за ними постоянно и весьма тщательно ухаживают. Вместо толстого и прочного кожаного ремня, на котором большая часть здешних воинов обычно носит свои кинжалы и рапиры, Гита была перепоясана красивым, расшитым бисером поясом, сплетенным или связанным из шерстяных ниток. Пояс, впрочем, отлично служил своей основной цели: на нем висели два коротких кинжала в ножнах, нож с изогнутым и весьма опасным лезвием, похожим на лезвие мясницкого ножа, которым нарезают филе, и длинный меч с прихотливо изукрашенной рукоятью.

Присмотревшись, Марк заметил, что кожа у Гиты очень смуглая, загорелая почти до черноты — видимо, она большую часть своей жизни провела под открытым небом. Руки ее, хоть и худощавые, были весьма мускулисты, и Марк догадался, что она отлично владеет не только своим телом, но и ножом и, скорее всего, наносит удар снизу, почти от земли, пользуясь собственным маленьким ростом.