Марк Энтони - За гранью

Графиня приблизилась к его ложу. Ворот ее платья был расстегнут, и когда она наклонилась, ткань разошлась, открывая белоснежные груди и уродливый рубец между ними — совсем свежий и сочащийся гноем и сукровицей.

Глаза Бельтана испуганно расширились. Кайрен небрежно потрепала его по щеке.

— Да-да, любовничек, именно это я и имела в виду, — жарко выдохнула она прямо ему в лицо; от нее исходил неприятный запах крови и тронутой гниением плоти. — Скоро и ты станешь таким же и поймешь наконец, что значит обрести настоящую силу.

Графиня выпрямилась и отошла к соседнему постаменту. Бельтан наблюдал за ней, пытаясь понять, чем она там занимается, но тут внимание его привлекло легкое движение где-то сбоку. Скосив глаза, рыцарь с изумлением и восторгом обнаружил, что пальцы его правой руки слабо шевелятся и даже пытаются ухватиться за край лежанки. Но самым удивительным было то, что двигались они не по его воле, а самостоятельно, словно живя отдельной от всего остального тела жизнью.

Кайрен начала поворачиваться, и Бельтан мысленно приказал пальцам замереть. Те, как ни странно, послушались. Облегченно вздохнув, рыцарь принялся анализировать в уме открывающиеся перспективы. Не исключено, что подергивание пальцев — всего лишь независимая реакция организма вроде судорог или конвульсий. Но они все-таки откликнулись на его мысленное усилие, не так ли? А это, в свою очередь, означало, что зеленоглазая ведьма ошиблась. То ли ее магия не так сработала, то ли яду на шипах маловато оказалось, то ли он вправду сильнее, чем она думала… Кстати, она вроде бы сама удивилась, когда он так быстро пришел в себя. Как бы то ни было, он может двигаться. А это сейчас главное. И еще: надо любой ценой отвлечь ведьму, выиграть время, дождаться, пока к нему вернутся силы. И тогда… тогда он с ней за все рассчитается!

Графиня вернулась, неся в руках два предмета, при виде которых сердце Бельтана ушло в пятки. Одним из них был кинжал с рукояткой из благородного оникса, другим — грубо обработанный кусок железа величиной с кулак. Изумрудные глаза Кайрен экзальтированно вспыхнули лихорадочным блеском.

— Это мой подарок тебе, любовничек, — нежно проворковала она, снова склонившись над рыцарем и водрузив железку в центр его обнаженной груди.

Черный кусок металла леденящей тяжестью давил на сердце, но Бельтан возликовал: ощущение было не из приятных, однако еще мгновение назад он вообще ничего не чувствовал. Страх отступил, уступив место холодной решимости. Только бы успеть…

— Магия тут совсем простая, — успокаивающе заговорила графиня, коснувшись пальцем стянутого несколькими косыми швами разреза на собственной груди. — Простая и чудесная. Достаточно вырезать твое сердце и вставить на его место железное. Дальше оно само все сделает. Смерть отступит, и ты вновь возродишься, став при этом во много раз сильнее. Конечно, сначала тебе  будет немножко больно, но это быстро пройдет. Кроме того, ты скоро научишься спокойно переносить такую боль, малая доза которой уложит на месте любого смертного.

По телу Бельтана пробежал озноб. Заметила она или нет? Вроде бы не заметила: взгляд Кайрен был прикован к железному сердцу у него на груди. Чувствительность понемногу возвращалась в онемевшее тело. Сначала пальцы, потом ступни и кисти рук загорелись огнем, как будто миллионы раскаленных иголок разом вонзились в его беззащитную плоть. И все же это было в тысячу раз лучше, чем полное отсутствие ощущений или уготованная ему ведьмой страшная участь. Но действовать пока рано. Необходимо выиграть еще хоть немного времени.

— Постой… — прохрипел рыцарь.

Кайрен оторвалась от восторженного созерцания и мило улыбнулась.

— Не стоит сопротивляться, любовь моя. Это абсолютно бесполезно. — Улыбка ее вдруг превратилась в хищный оскал. — Вдобавок можешь утешиться тем, что составишь компанию твоему приятелю Трэвису Уайлдеру.

Страх за друга холодными пальцами сдавил сердце Бельтана. Все внутри заледенело — как будто задуманная над ним операция уже завершилась.

— Что… ты… с… ним…

— Я? С ним? Ничего! — зловеще усмехнулась Кайрен. — Но твой драгоценный дружок сейчас находится в руках моего Хозяина и повелителя — точно так же, как ты в моих. Теперь понимаешь, что противиться нет смысла? Куда лучше присоединиться к нам добровольно. И ты снова получишь своего Трэвиса, если уж не можешь без него обойтись.

Жаркая волна гнева поднялась из глубин сознания, растапливая лед и вытесняя страх. Если она осмелилась тронуть Трэвиса, он с ней такое… Нет, нельзя спешить, нужно сохранять хладнокровие. Только таким путем он сможет спастись сам и помочь другу. Бельтан чувствовал, что уже может двигать ногами и руками, но проверять не собирался из опасения, что она может заметить. Еще бы минуточку — и он будет готов…

— Пора, мой сладкий, — внезапно произнесла графиня. — Приготовься к новой жизни, Бельтан Кейлаванский! — С этими словами она приставила острие кинжала к его груди.

Ты должен что-нибудь придумать, Бельтан! Должен!

— Поцелуй… меня…

Кинжал в ее руке дрогнул. Озадаченно хмуря брови, Кайрен уставилась на него. 

— Поцелуй… меня… хочу… умереть… с твоим… поцелуем…

Лицо графини прояснилось. Подозрительность уступила место похоти и торжеству удовлетворенного самолюбия.

— Я ужасно рада, что ты не пал так низко, как я думала, — прошептала она, вновь склоняясь над ним. — Мы с тобой еще будем вместе, мой Бельтан, и никто не посмеет встать у нас на пути!

Стиснув рукоять кинжала и уперев его острие в верхнюю часть грудины, Кайрен прижалась губами к губам распростертого на каменном ложе рыцаря. Он едва не задохнулся от гнилостного привкуса тления и смерти, но усилием воли заставил себя сдержаться. Графиня тяжело дышала, прижимаясь к нему уже всем телом, шаря острым язычком у него во рту и сладострастно ерзая животом по его обнаженным гениталиям. Одновременно она не забывала давить на приставленный к груди Бельтана кинжал, из-под острия которого уже вытекала горячая струйка крови. Еще мгновение — и безжалостный клинок пронзит его живое сердце.

Пора!

Рыцарь отдал мысленный приказ, и тренированное тело воина послушно подчинилось, но каждое движение сопровождалось такой дикой болью, что он не выдержал и закричал — взревел, как разъяренный бык, бессознательно помогая хлынувшей во все клетки организма боли окончательно справиться с остаточным действием парализующего яда.

Руки его оторвались от холодного камня. О Ватрис, какие же они тяжелые! Ощущение было такое, словно обыкновенный воздух вдруг превратился в расплавленную горную породу. И все же каким-то чудом он сумел поднять их, упереться ладонями в ненавистное лицо ведьмы и могучим толчком отшвырнуть ее прочь.