Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён

– Ничего себе… Неожиданно. Но у меня большая семья, одних братьев‑сестёр десяток. Ещё бабушка, мать, отец и тётя. И у нас в семьях женщины командуют не меньше мужчин, здоровяк!

Пун деликатно вышел из склада на двор, где остальные курсанты уже встречали представителей безопасности.

_________

– Ну что, какой дальше план?

В одном из неприметных зданий в центральной части города, миновав привратника весьма определённой выправки, Пун в первом же кабинете на первом этаже нашёл и «начальника связи», и ещё одного человека.

– Вы сделали всё нормально. Нашли достаточно для того, чтоб задержать почти всех. Сейчас находимся на этапе предъявления официальных обвинений, плюс они все сейчас пойдут к нам на «конвейер». Авось что‑то да прознаем, – сверившись взглядом с третьим присутствующим, ответил «связист».

– Какой объект следующий? – уронил Пун, усаживаясь на третий стул.

– Погоди. Тут такое дело, – вступил в разговор начальник «связиста». – Нам бы вначале понять их м е т о д и к у. Потом есть смысл двигаться дальше. У толстяка реальная неприкосновенность. Нам нет смысла громить Дома и дальше, если те, на кого всё завязано, будут так выкручиваться. ТЫ можешь с этим что‑то сделать?

– В принципе, могу проявить волюнтаризм, – кивнул Пун, почесав нос. – И ляпнуть собственную печать на решение о лишении его неприкосновенности. Бумагу дадите?

Безопасники переглянулись и «связист» извлёк из‑под стола бумагу, перо и чернильницу:

– Уверен? Тебе потом не прилетит?..

– Вы не поздно ли спохватились, соратники, – пробормотал Пун, доставая из‑за пазухи жетон, склоняясь над бумагой и выводя на ней неожиданно ровные строки. – Разнесли первый караванный дом, арестовали всех подряд. Нет уж. Давайте быстро додавим хотя бы первую тройку.

Выписывая требуемый документ, Пун знал, что рискует: прямых решений государственных органов он ещё не отменял (хотя право и имел, формально).

Сказать временным «коллегам» о том, что караванные дома через один имели в штате менталистов, тоже было бы правильным. Но в этом случае у них возник бы вопрос, откуда такая информация. А раскрывать раньше времени подробности биографии Кхиеу он не хотел (пусть та и дала принципиальное согласие).

Личный опыт подсказывал: происшедшее наверняка не останется без внимания. Его наверняка позовут к Ней, причём в самое ближайшее время. Все острые вопросы надо будет вначале решить там.

Если получится, тогда можно будет развернуться и шире.

Глава 15

Акбар философски воспринял своё повторное перемещение в угрюмый серый особняк в центральной части города. Он предполагал, что будет дальше, но действительность в корне обманула все его ожидания.

Приветливый и вежливый конторский служащий с пустым рыбьим взглядом ласково улыбнулся одними губами:

– У меня для вас новость. С вас сняты все иммунитеты и статут неприкосновенности на вас больше не распространяется.

– Может дадите какой‑нибудь документ почитать? По этой интересной теме? – ради проформы поинтересовался караванщик.

Надо же хотя бы попытаться понять, что происходит.

– Да без проблем, – из недр тяжёлого двухтумбового стола (не сразу и сдвинешь с места, мелькнуло у Акбара) появился на свет обычный серый лист бумаги, содержание которого, однако, было далеко не так невзрачно.

– Это же обычная бумажка, которой только подтереться. Вам, – чуть подумав, уточнил Акбар и тут же пояснил. – У нас используется кувшин для омовений. Ну или отхожее место устраивается так, чтоб омовение было сразу доступно. Мы любим правило: чистота снаружи – порядок внутри. Ваша вера, кажется, не предполагает содержания ни тела, ни помыслов в чистоте. – Акбар с толикой превосходства посмотрел на гяура.

А сам подумал, что было бы замечательно, если б его сейчас начали бить. Тогда можно «неосторожно» подставить под удар голову и притвориться, что потерял сознание. А за отпущенное для приведения в чувство время получится сориентироваться: бумажка, предъявленная дознавателем, не выдерживала никакой критики что до её формы. Но рубила похлеще экзекуционного меча содержанием (впрочем, местные рубили головы не мечом, а топором).

Акбар слыхал откуда‑то издалека, что у местной императрицы вроде как есть традиция: вместе с посвящением в дворянство, здесь могли выдать какой‑то ярлык, наделяющий отличившегося чуть не правами самого самодержца. Называлось непотребство «институтом соратников».

Насколько знал сам Акбар, такие ярлыки обычно не использовались ни для чего иного, как набивание собственной мошны, желательно в богатенькой провинции и подальше от местной столицы.

И надо же было так «повезти» именно ему, что с таким ярлыком, но уже в свой адрес, столкнулся лично он.

«… в качестве исправления ранее эмитированных ошибочных решений, считать недействительным…»

В принципе, с бумажкой можно было бы и побороться. Не совсем красиво, когда решение «руки» монарха отменяет какая‑то мелкая сошка в лице безвестного джемадара (кстати, а не тот ли это мальчишка со склада?!).

Но для того, чтоб вернуть все привилегии и права (без каких‑либо обязательств, хе‑хе), Акбару нужно было, как минимум, оказаться на свободе. Ещё – подёргать за верёвочки того, что в серьёзных местах называется агентурной сетью.

Так‑то, даже у него на связи стояли вполне себе серьёзные фигуры из Домов Большой Двадцатки. Которые могли абсолютно законными собственными решениями если и не отменить решение этой бумажки, то, как минимум, дезавуировать её последствия лично для Акбара.

– Вопрос позволите? – встрепенулся Акбар, заметив, что дознаватель уже с минуту молча смотрит на него.

– Извольте.

– А у этой бумажки, – как можно более пренебрежительный взгляд через стол, – есть продолжение? Содержание как будто намекает, что есть второй такой лист. Оно всё только меня касается? Или всех торговых и караванных домов правоверных в принципе? – Акбар поднапрягся и изобразил как можно более презрительное и простодушное лицо одновременно.

– О, кстати… – вслед за караванщиком встрепенулся и следователь, на какое‑то время тоже уходя в себя. – А ведь хорошая мысль…

«Шайтан, язык мой – враг мой», – чертыхнулся про себя Акбар. «Кажется, сам только что подал тупую и ненужную мысль. Что вообще происходит, если такие решения принимаются таким образом? И попутно: неужели у них кто‑то решил навести в стране порядок? А что тогда с привилегиями домов Большой Двадцатки?..»

_________

– Эй, служивый, есть дело! – выждав четверть часа, обратился к коридорному Акбар.

Вопреки ожиданиям, бить его не стали. После его «удачно» заданного вопроса, дознаватель куда‑то моментально заторопился, а самого Акбара вывел во внутренний двор и сдал «на время» какой‑то вспомогательной службе (судя по мелким деталям). Которая уже самостоятельно сопроводила его в подвальное помещение откровенно камерного типа.

– Золотой дирхам тебе, прямо сейчас, если через пять минут я смогу говорить с вашим начальником по режиму. – Акбар, чуть высунувшись в вырванное с мясом маленькое окошко на двери (интересно, а кого тут раньше содержали?..), приветливо помахал в воздухе жёлтым кругляшом.

Что это за заведение, ему пока было не ясно: у него изъяли пилочку для ногтей, складной нож, огниво и трут, но не тронули ни кушака с монетами, ни перстней на пальцах (не говоря уже о цепи на шее. Хотя‑я‑я, справедливости ради, цепь была из мягкого металла и в качестве подручного средства не годилась).