Сергей Волков - Пастыри. Четвертый поход

Добравшись до графского жилища, Илья внимательно осмотрелся — никого — и отправил графу СМС-ку с паролем. Спустя минуту тихо, но мощно загудели скрытые электромоторы, и кусок заснеженной лесной земли вместе с голым сиреневым кустом сдвинулся, открывая проход. Кот Баюн отреагировал на это в своей обычной ворчливо-придурочной манере: «Ишь ты, как замуровались, демоны! Ну, да ничего, на любую хитрую жопку всегда найдется винтообразный…»

Илья мысленно послал мерзкое несуществующее животное куда подальше, злорадно пообещал коту скорую кончину и сбежал вниз по ступеням. Вскоре он уже здоровался с графом и гостившим у него Митей.

Перемены коснулись не только дверей, ведущих в подземелье. Все жилище Торлецкого преобразилось, и весьма радикально. Дело в том, что в последний месяц и старого графа, и его юного друга охватила мания научных исследований.

На потомственного ботаника Митю произвел большое впечатление рассказ Ильи и Вадима об ожившем алоэ, атаковавшем их в странной комнате во время поисков Кости Житягина.

Заразив графа идеей вывести подобное «живое растение», Митя предположил, что всему виной марвельные энергии, которые преобразуют клеточную структуру растений и изменяют их биохимический состав.

Поскольку Торлецкий сам был в некотором роде источником такой энергии, он с радостью принялся помогать Мите в его изысканиях.

В бывшей гостиной теперь булькала, шипела, курилась дымом и пыхтела паром настоящая лаборатория. Разноцветные реторты, лампы дневного света, ящики с рассадой, спиртовки, перегонный куб и даже настоящий автоклав занимали все столы, громоздились на месте глубоких кресел, шкафов с графской коллекцией диковин, и даже на журнальном столике теперь стояла огромная кювета, в которой переливалась всеми оттенками синего и зеленого тягучая маслянистая жижа.

— Ничего себе! — вырвалось у Ильи, когда он переступил порог лаборатории.

— И что самое удивительное, Илья Александрович — не напрасно, ей-богу, не напрасно мы с Дмитрием Карловичем затеяли все это! — гордо улыбнулся граф. — Вот, обратите внимание — эти хаотично движущиеся по поверхности аквариума зеленые пластинки не что иное, как обыкновенная ряска!

— Ну да?! — изумился Илья, разглядывая суетящиеся зеленые листочки. — Они что, и в самом деле живые?

— Ну-у-у, в некотором роде, да! — подражая графу, с серьезным видом кивнул Митя и тут же не выдержал, затараторил, стремясь быстрее поделиться с новым человеком: — Федор Анатольевич каплю крови пожертвовал, и мы добавили ее в питательный раствор. Первые опыты ставились на эвглене, и они дали позитивную динамику. Потом мы перешли к более высокоорганизованным растительным организмам, сперва одноклеточным, а затем и многоклеточным. Завтра думаем попробовать с луком…

— С обычным луком? — Илья покачал головой, вспомнил шевелящиеся зазубренные листья алоэ, напавшего на них с Завой.

— Да, да, Илья Александрович, именно! — граф весело засверкал своими удивительными изумрудными глазами. — Представьте только — мы создадим настоящего… м-нэ… Дмитрий Карлович, я все время забываю, как звали персонажа из социалистской сказки того итальянца?

— Чиполлино, Федор Анатольевич! — улыбнулся Митя.

«Ну надо же… Чиполлино!» — хмыкнул про себя Илья и поморщился — кот Баюн тут же взвыл дурным голосом: «О, итальяно! О сол-е-е-е, о соле ми-о-о-о-о…»

…Чай пили в столовой, за графским необхватным самоваром. Большой круглый стол украшали тонко нарезанный лимон, варенье в изящных розетках, хрустальные стаканы в серебряных подстаканниках, печенье, конфеты и непременные графские баранки.

Поговорили про политику — Торлецкий последнее время живо интересовался международными новостями. Затем разговор сам собой свернул на погоду, и Илья рассказал про Хтонос, посещение кубла и упомянул о зависимости активности хтонических тварей и климатических катаклизмов.

Граф и Митя на протяжении всего времени, пока Илья живописал их с Завой приключения на проспекте Вернадского, слушали буквально открыв рты.

— Надо же… — проскрипел Торлецкий, когда Илья замолчал, — а ведь что-то подобное я чувствовал неоднократно… Хм… Помню, лет десять назад здесь, в парке появилось странное существо, что-то вроде большой крылатой собаки. Я в ту пору на поверхность старался не выходить и обнаружил ее случайно, увидел внутренним зрением. Неприятное создание, да-с… Грешным делом, я решил тогда, что это некое экзотическое животное, случайно попавшее в Москву. Но потом над нашим парком буквально стали сгущаться тучи. Грозы следовали одна за другой, ветер дул, казалось, со всех сторон. И еще…

Граф понизил голос, внимательно поглядел на Илью и Митю:

— Я начал чувствовать, что количество сомнительных, а то и вовсе нездоровых личностей среди посетителей парка существенно увеличилось. Драки, нападения на женщин всевозможных перверситов, пьянство — как будто люди сорвались с цепи!

— Это был точечный прорыв Хтоноса! — убежденно сказал Илья. — Вадим называл такие гриффонами. Все совпадает — и погода, и то, что люди с ума сходить начинают…

— Существо исчезло само собой, — продолжил Торлецкий. — Просто в одно прекрасное утро я понял, что больше его не ощущаю. Ну, а потом постепенно успокоились и климат, и люди…

За столом повисло молчание. Илья стиснул зубы — сейчас было самое время рассказать про решение Пастырей относительно Завы, графа и остальных, но он почему-то никак не мог решиться.

«Не тушуйся, братан! Валяй, выложи им все начистоту! — встрял кот Баюн. — Чего тебе в одиночку париться, а?»

«Отстань!» — мысленно рявкнул Илья и спохватился — про назойливого кота-то он почему-то забыл упомянуть, когда рассказывал о посещении кубла и своих неприятных ощущениях.

«И нефиг, нефиг! — промяукал Баюн. — Я — деталь несущественная, ты лучше давай про лишение памяти, это поважнее будет!»

— …наш уважаемый господин майор Николай Кузьмич и мадемуазель Яна оставили свои координаты… — донесся до Ильи голос Торлецкого. Оказывается, граф уже несколько минут что-то говорил ему и теперь протягивал листок бумаги с телефонами Громыко и Коваленковой.

— Да, да… Простите, Федор Анатольевич, я задумался! Спасибо! — Илья виновато улыбнулся и спрятал листок в карман. От него не укрылось, как граф нахмурился.

«Он же чувствует не так, как обычные люди!» — запоздало вспомнил Илья и решительно начал:

— Тут вот еще какое дело, Федор Анатольевич… В общем, Пастыри, Великий Круг этот… Они решили… Лишить нас памяти…

…Когда Илья замолчал, граф с Митей переглянулись, затем Торлецкий спокойно кивнул: