Лада Лузина - Рецепт Мастера. Спасти Императора! Книга 1

Город укрывал мягкий снег, видимо поэтому аэроплан был не на колесах, а на огромных лыжах. Лыжня прочертила поле, «воздушная крепость» разбежалась, взлетела… Два дня гимназист восторженно наблюдал, как Изида кружит над аэродромом, объезжая титанический небесный корабль.

6-го — за пилотессой заехал весьма необычный для нее — то бишь, совершенно обычный и малоприметный экипаж: простая коляска с двумя лошадьми и бабой вместо кучера. Бежать за ней Саня не стал. Осуждающе поглядел на Изидины шальвары, означавшие: на аэродром она не поедет, и вздохнул: «Лучше уж в гимназию сходить. Не то вышибут, как пить дать!»

А 7-го марта случилось ужасное.

Прибыв на аэропорт, оседлав «Илью», авиатрисса набрала высоту. Сделала небольшой задир — нос аппарата поднялся над горизонтом. «Муромец» устремился вертикально вверх, попытался лечь на спину, кувыркнулся на крыло… И стал падать.

Вначале, помня про колокол-парашют, Саня испугался не сильно. Возможно, это просто такой новый трюк?

А пять секунд спустя почувствовал, как его сердце рвануло из груди. С ужасающим грохотом «воздушная крепость» врезалась в землю. Саня вскочил с деревянного ящика, на котором сидел.

Служащие аэродрома бежали к поверженному титану.

— Телефонируйте… карету скорой помощи… срочно!!! — истерично крикнул кто-то.

Изиду вытащили из аэроплана, положили на снег. Она выла от боли. Помощники глупо топтались рядом, и окоченевший от неспособности поверить в случившееся, Саня понимал, чем объясняется их непредприимчивость.

Изида Киевская не могла упасть! Не могла разбиться! Недаром газетчики называли ее «Небесным Ахиллесом» и «Любовницей неба». И с гордостью приводили цифру: «Из трех тысяч вылетов неудачей не закончился ни один». У аппаратов Изиды не было даже поломок… Изида была неуязвимой!

Была…

Но тут случилось событие, поверить в которое было еще трудней.

— Все! — объявила летчица подозрительно бойко. Легко поднялась на ноги, отряхнула прилипший к спине рыхлый снег. — Проехали! Да цела я, цела… Уже не больно. Лучше посмотрите, что с машиной! — прикрикнула она на столпившихся рядом людей так недовольно, точно не понимала, чего они все тут собрались. И пошла по полю, злобно лягая снег вокруг себя, будто и не она секунду тому орала от боли.

То было позавчера. Последующий день авиатрисса не казала носу из дома. А сегодня к ней присоединился новый субъект.

Интересные субъекты в окруженье пилотессы водились в избытке. И этот был на вид не из самых приметных. Разве что отношенье Изиды к нему было очень особенное.

Прибыв на аэродром, Изида вдруг заорала:

— И-РРРР!!!!! И-РРРР!!!!!

И Саня приметил на противоположном конце поля еще один аэроплан «Илья Муромец», а рядом с ним маленькую человеческую фигурку.

«Летчик. Прилетел прямо с фронта, — сдедуктировал мальчик (за два месяца он наново перечел все романы про бесстрашного сыщика Ната Пинкертона и полностью вжился в роль). — Не иначе жених ее…»

Растопырив руки, Изида побежала через аэродром и с восторженным воем повисла на шее пилота.

А Саня задумался: кто ж у Изиды может ходить в женихах? Ну разве что «ас асов» Александр Козаков, на счету которого почти 30 сбитых аэропланов. Он и таран Петра Нестерова повторил, и жив остался. Его бы Изида могла полюбить. Или Евграф Крутень? Он, пожалуй, не хуже, а может и получше Козакова будет…

Тем временем Козаков или Крутень скрылся с невестой в ангаре. И тут Саня не выдержал, впервые за время слежки пошел на неоправданный риск, приблизился к помещению и навострил уши.

— Как ты могла, как могла! — взволнованно распекал пилотессу Козаков или Крутень, но судя по тону — точно жених. — Естественно я прилетел. Как только телеграмму твою получил. Если бы ты погибла…

Он, несомненно, говорил о недавней аварии.

— Да что со мной сделается? Так, ушиблась немного, — увернулась от упрека невеста.

Тут Саня мог уличить ее во вранье — ушиблась Изида порядочно, странно, что совсем не расшиблась.

— Я ж предостерегал тебя, не вздумай!..

«Ого, какой тон! Только б они не повздорили. Вот будет свадьба, — размечтался подслушивающий. — Изида и Козаков. Или Крутень… Или лучше Юрий Гильшер? Вот уж герой так герой! Ему полноги ампутировали, а он все равно стал летать. С протезом. Недавно в газетах писали…»

— Петю тоже все предостерегали: «не вздумай», — оборонительно громыхнула Изида. — Его «мертвую петлю» во-още официальным указом исполнять запретили. Все его сумасбродом считали, а где бы вы были, кабы не он. Он первым воздушную войну начал…

— Ну и где сейчас штабс-капитан Нестеров? — траурно сказал Гильшер или Крутень.

Пилотесса ненадолго притихла.

«Нет. Пусть лучше она за Константина Арцеулова выйдет, — пользуясь паузой, сосватал любимицу Саня. — Он храбрец ей под стать. Осенью сделал первый в мире „штопор“. То бишь в том-то и дело, что не первый. Сколько пилотов погибло из-за того, что их аппарат начинало крутить в воздухе штопором. А он первым научился выходить из него и превратил неминучую смерть в пилотажную фигуру… Еще Георгий Сук мог бы ей подойти — виданное дело, заслужить за два месяца три Георгиевских креста!

Нет, Арцеулов все-таки лучше».

— Но ты же знаешь: у меня не было ни одного неудачного вылета! Ни одного до этой аварии! — напомнила Константину Арцеулову летчица. — Я хотела поставить рекорд. Сделать «мертвую петлю» на «Илье». А знаешь, — внезапно сменила она тембр на мажорный, — я даже рада, что грохнулась. Иначе бы ты ни за что не приехал. Все! Я тебя больше никуда не пущу. Нечего тебе там, в Виннице, делать.

— Я не могу бросить эскадру, — устало сказал покоритель «штопора». — Я не могу оставить Шидловского.

— Ты — не военный летчик, — отрезала авиатрисса.

А Саня аж вздрогнул от мучительности разочарования:

«Значит, не Арцеулов, не Гильшер, не Козаков, не Крутень, не Сук… Кто же тогда? Неужто, героиня пойдет под венец с кем попало!»

— А твой контракт с Руссо-Балтом оканчивается через месяц, — присовокупила невеста.

«Контракт с Руссо-Балтом?» — насторожился «Нат Пинкертон».

— Все. Решено! Ты остаешься в Киеве и занимаешься своим вертолетом. Сколько раз я тебе говорила, — воззвала она, — ну и что, если твой второй аппарат вместе с тобой не взлетел. Я согласна сколько угодно пытаться, и падать согласна. И денег на эксперименты дам сколько надо.

«На эксперименты?»

«Нат Пинкертон» задержал дыханье, не решаясь вдохнуть новое потрясающее предположение.

«А если это ОН… ОН сам?!»

— Ветер, — произнес (сам или не сам?!). И по тому, как ласково он это сказал, стало ясно: он говорит не о сквозняках в огромном ангаре. — Какой вертолет? Какие рекорды? Неужели ты не видишь? Рушится мир. Царь отрекся. Вчера у нас в Виннице устроили похороны «жертв царского режима» — австрийских шпионов, мародера и сволочи, изнасиловавшей семилетнюю девочку. Их погребли с воинскими почестями! Как героев… Среди низших чинов волнения. Они решили: раз царя больше нет, нет и начальников — война закончена. Но это не так. Идет война…