Александр Волков - Пришелец

— Изгони из своего сердца злобу, — говорил он, едва уловимым движением отступая в сторону и вдруг оказываясь за спиной кипящего от бешенства Бэрга, — ибо злость съедает твою силу и увеличивает твой страх.

Бэрг подошел к Дильсу и положил связанного вяга к его ногам. Тот очнулся и напряг мышцы, пытаясь разорвать стягивавшие его путы. Дильс рукояткой топора несильно ткнул его в бороду и в шею. Вяг захрипел, выкатил глаза и задергал подбородком, стараясь освободиться от травяной затычки.

— Хорошие удары, — сказал Дильс, — вскользь… Ему повезло, ты мог его убить.

— Я не хотел его убивать, — сказал Бэрг, — я просто защищался.

— Защищаясь, убить легче, — ухмыльнулся Дильс, — если ты, конечно, умеешь защищаться.

— Защищаюсь, как умею, — нахмурился Бэрг, скосив глаза на Эрниха, вогнавшего в ствол свой клинок и теперь подходившего к ним. Вяг еще раз дернулся и затих, прислушиваясь к его шагам.

— Бэрг прав, — сказал Эрних, — убить легче всего, и мы всегда успеем это сделать…

— Хороший вяг — мертвый вяг! — захохотал Дильс. — Так, Свегг?

— Угу, — буркнул второй воин, с натугой упираясь плечом в подрубленный ствол березы. Дерево трещало, раскачивалось, наконец стало крениться и с шумом рухнуло в сухие колючие кусты малины, усыпанные бурыми пересохшими ягодами.

— Зачем он нам? — Дильс передернул могучими загорелыми плечами и опять взялся за рукоятку топора. — Разве что заморить голодом или привязать к стене, когда вяги начнут забрасывать нас камнями…

— Или копьями, — сказал Бэрг, — вот такими, как это! — Он размахнулся и с силой вогнал копье вяга в ствол поваленной Свеггом березы.

— Такими? — Свегг выдернул копье из ствола и уставился на широкий плоский наконечник. — Откуда у них такие?

— А это мы сейчас узнаем, — нахмурился Дильс. — Бэрг, тащи его в лагерь!

Пленника привязали к стволу толстой корявой сосны посреди лагеря. Жрицы проделали это с такой привычной механической ловкостью, что он не успел пошевелить ни рукой, ни ногой, как уже был примотан к дереву длинными травяными нитями, приготовленными для плетения сетей. После этого жрицы развязали его руки, подняли их, развели и примотали к расходящимся по обе стороны ствола ветвям. Широкий кожаный обруч, иссеченный клыком вепря, все так же закрывал рот пленника, так что он мог только мычать от бессильной ярости и вращать белками глаз, подернутыми кровавой сеточкой.

Пока жрицы возились с вягом, остальные продолжали укреплять и поднимать стену. Она была расположена так, что отгораживала узкий клин высокого обрывистого берега вогнутой внутрь лагеря бревенчатой дугой, составленной из четырех прясел. Нижние два венца были сложены из толстых, сваленных бурей стволов с распяленными во все стороны корнями, верхние три венца составлялись из бревен потоньше. Их укладывали между вбитыми в землю кольями так, чтобы концы бревен ложились друг на друга, а в пряслах оставались щели, вполне достаточные для того, чтобы прицельно выстрелить из лука. Спуск перед стеной расчистили, не оставив ни пня, ни кочки, за которой мог бы укрыться человек. На всю эту работу ушел день, а к вечеру жара сделалась невыносимой, казалось, что земля дымится, а листья на деревьях скручиваются, чернеют и вот-вот вспыхнут сами собой. Исчезли даже насекомые, весь день обжигавшие и буравившие кожу своими злыми хоботками и зазубренными жвалами. Они бы, наверное, заели несчастного вяга насмерть, если бы Эрних не приказал одной из старых жриц отгонять от него насекомых широким веником, связанным из веток поваленной березы. Он сам дал ей этот веник, укрепленный на длинной палке, и сам поднес к носу пленника глиняный черепок с водой. Он вылил воду на травяную затычку, и вяг жадно засопел, с силой втягивая в рот мелкие теплые капли и глядя на лес поверх стены острыми внимательными глазами.

Гильд переменил Янгору повязку на ноге, вынув из раны зазубренный обломок костяного наконечника. Тот сказал, что не заметил самострела, наставленного на мелкую косулю.

Жрицы очистили от сухого лишайника небольшую площадку, сложили из камней очаг, развели огонь и поставили на камни горшок, до половины налитый мутной, неотстоявшейся водой. Эрних с надломленным прутиком в ладонях обошел весь лагерь и даже спустился по обрыву на высохшее каменистое дно ручья, но рамка оставалась неподвижной, как мертвый засохший цветок.

— Что делать, Гильд? — спросил он, вскарабкавшись по обрыву и подходя к старику, сидящему в слабой полосатой тени прясла.

— Делай что должно, — тонко улыбнулся тот, — и пусть будет что будет.

— А если без шуток?

— Без шуток? — Гильд взял в руки плоский обломок мамонтова ребра и ткнул пальцем в ряд глубоких косых насечек на желтой, как мед, кости.

— Что это значит?

— Дождь, мой мальчик.

— Скоро?

— Завтра, — твердо сказал Гильд, — к вечеру.

— А вяги? Они перебьют нас, как перепелок в ловчей сети!

— Вяги не нападут ни сегодня ночью, ни завтра утром, — сказал Гильд.

— Да-да, — нетерпеливо закивал головой Эрних, — пока они не найдут лагерь!

— Лагерь? — усмехнулся старик, разглаживая ладонью редкую белую бороду. — Они его уже нашли.

И в этот миг Эрних различил в душном воздухе тонкий приближающийся свист. Он упал на землю, увлекая за собой Гильда, и стрела с глухим стуком воткнулась в бревно над их головами.

Стрела прилетела с того берега ручья, и Эрних, приподняв голову, даже успел заметить стрелка, отступившего за толстую сосну, раскинувшую над обрывом широкую разлапистую крону. Рука его нашарила в поясном мешке гладкий плоский камень, ремень пращи привычно захлестнул запястье, но стрелок уже исчез, и бросать камень в пустоту не имело смысла. Он мысленно призвал Синга как можно скорее исчезнуть в темной утробе Астор, но Огненный Бог остался на месте, вытянув перед собой слепые жаркие щупальца.

Еще две стрелы прилетели со стороны леса. Одна воткнулась в верхушку кола, скреплявшего прясла, вторая застряла в плече прикрученного к сосновому стволу вяга. Тот, не дрогнув, скосил глаза на тройное оперенье, на выступившую из-под длинного костяного наконечника кровь и уронил на грудь рыжую косматую голову.

— Они сами его прикончат, — буркнул Дильс, глядя на темнеющую полосу леса сквозь просвет между бревнами.

— Может, отвязать его? — хмуро проворчал в ответ Свегг, обматывая запястье широким крепким ремнем из лосиной шкуры.

— Чтобы он остался жить после того, как вяги перебьют нас в этом загоне? — ухмыльнулся Дильс.

— А тебе что, жалко? — спросил добродушный, несколько даже сонный с виду Свегг.