Андре Нортон - Волшебница Колдовского мира

Вахаи проснулась на рассвете довольная и с обычной сноровкой принялась за свои обязанности, почти не обращая на меня внимания, кроме тех случаев, когда подавала мне еду. Нашему одиночеству способствовал также буран, нагнавший над нашими шатрами полчища тяжёлых туч, так что все вапсалы сидели по своим жилищам.

К вечеру мне стало лучше, и я уже могла двигаться, хотя и с трудом. Я занялась подготовкой к бегству. Мысль о крепости на мысе крепко засела в моем мозгу. Утта была там, сказала, что это место Силы, и предупредила племя не ходить туда, но она не сказала, что это тёмная Сила. Если я спрячусь там, то избегу преследования, а они припишут моё исчезновение действию магии и побоятся искать меня с собаками и следопытами. Я как-нибудь там укроюсь и буду ждать хорошей погоды, чтобы снова пуститься в путь на запад.

Пока я разбиралась в имуществе Утты, я размышляла о том, что всё сложилось к лучшему, и что я вышла благополучно из этого приключения. Конечно, я не получила обратно всего того, что потеряла из-за сотрудничества с Динзилем, но всё-таки я узнала достаточно, чтобы не представлять угрозы для своих близких, и теперь могла спокойно вернуться в Зелёную Долину.

Я приготовила небольшой пакет целебных трав и всего того, что мне может понадобиться для сотворения чар, которые могут потребоваться в пути, а когда Вахаи легла спать, я собрала запас пищи, отбирая самые питательные продукты и то, что долго не портится при наименьшем объёме.

Я могла отправиться открыто, на глазах всего клана, осматривать руины, и взять сани на часть пути, но потом всё равно придётся нести пожитки в заплечном мешке. Как бы то ни было, прежде всего я должна полностью излечиться от травм, полученных при уничтожении циновки с рунами.

С севера пришёл шторм и бушевал три дня. Завывания ветра напоминали зовущие голоса, так что мы с Вахаи тревожно переглядывались, держась поближе к огню, в котором горели последние запасы топлива и немного трав.

К концу второго дня ветер утих. Вскоре послышалось царапанье в дверное полотнище. На мой оклик появился Айфинг. Он принёс охапку топлива, вынесенного морем на берег и рыбу с серебристой чешуёй, при виде которой Вахаи радостно засопела.

Освободившись от приношений и стряхнув снег со своих тяжёлых мехов, Айфинг посмотрел на меня.

— Ясновидящая… — начал он и запнулся, не зная, как выразить свою просьбу. — Взгляни, что ждёт нас. Такой шторм некогда приносил врагов…

Я достала доску, и он присел на корточки в ожидании. Я спросила его, как выглядят корабли, которых он опасается, и его неуверенное описание напомнило мне салкарские корабли, какие я видела в детстве. Я ещё подумала, что здешние морские волки, возможно, той же крови, что и салкары.

Удерживая в уме это изображение, я закрыла глаза и повела пальцами по доске. Пальцы быстро дошли до конца красной линии, спустились по золотой, а на третьей, зловеще-чёрной, остановились, как будто застряли в ямках. Я взглянула. Они закрепились так близко от верха линии, что я испуганно закричала:

— Опасность! Великая опасность… и очень скоро!

Он вскочил и выбежал из шатра, не закрыв за собой дверное полотнище. Я отбросила доску и бросилась к двери. В начинавшихся сумерках я видела, как он бежит между стенами развалин, время от времени останавливается у некоторых опущенных полотнищ и выкрикивает предупреждение. Скоро всё пришло в движение.

Но слишком поздно! Айфинг неожиданно покачнулся и упал навзничь, успев, правда, выхватить меч, которым уже никогда не сможет воспользоваться. Топор ударил его между шеей и спиной и оборвал его жизнь. Метательный топор — это тоже салкарская штучка.

Айфинг ещё падал, когда между низкими стенами появилось множество бесшумно двигавшихся теней. С другой стороны лагеря донеслись крики: видимо, рейдеры ворвались в некоторые палатки.

Я повернулась к Вахаи, хватая приготовленный мною накануне мешок.

— Беги! Рейдеры!

Она стояла и таращилась на меня с самым тупым видом. Я набросила на неё плащ, повернула к двери и вытолкнула перед собой. Упряжные собаки были выпущены из их общей конуры в центре лагеря и сражались теперь вместе с хозяевами. Я толкала и подгоняла Вахаи, понуждая её идти за мной к северу. Некоторое время она шла, но потом вдруг резко закричала, как бы проснувшись, и, оттолкнув меня, прежде чем я успела снова схватить её, уже бежала обратно, к центру свалки.

Я оглянулась. Будь я такой, как Утта, с её природными силами, я, наверное, смогла бы помочь племени, но от меня им в ту минуту не было никакого толку.

Я повернулась и решительно пошла на север, пытаясь укрываться за редкими укрытиями, оставляя жестокую драку всё дальше за спиной. И тут снова повалил снегопад.

Глава 8

Метель скрыла всё, что происходило в лагере, а поднявшийся ветер заглушил крики. Временами я даже думала, что выбрала худшее из двух зол, когда убежала, потому что я полностью сбилась с пути. Я шла наугад, пока не наткнулась на едва заметный куст, и в испуге отпрянула. Это подсказало мне, что я, наконец, выбралась из лагеря и нахожусь теперь в зарослях кустарника, закрывавших мою далёкую цель.

Этот кустарник был достаточно густым и высоким, чтобы скрыть меня. Продираясь через него, я чуть не упала в проход, который, видимо, был звериной тропой. Она была такой узкой, и так изгибалась и крутилась, что явно не была прорублена топором, поскольку человеческий род при строительстве дорог предпочитает идти напролом, а не смиряться с вывертами природы.

Высокие стволы сдерживали ярость стихии и я, хотя и спотыкаясь, могла идти довольно быстро. Я была уверена, что чувство направления не окончательно покинуло меня и в конце концов приведёт к таинственному мысу.

Наверное, лучше было бы идти на запад, прочь от моря, но не в такую бурю, да ещё с риском встретить рейдеров. Я считала, что цитадель на берегу послужит для меня отличным убежищем.

Я была так занята своим бегством и размышлениями о ближайшем будущем, что почти не думала о судьбе племени. Вообще-то они привыкли жить в постоянном кругу кровавых междуусобиц и нападений, однако морские разбойники были худшими из врагов. Мужчины захваченного племени встречали смерть, женщины, если они были достаточно миловидными, могли стать младшими жёнами победителей, а некрасивые — рабынями. Это была тяжёлая жизнь, но они в ней родились и другой жизни не знали.

Я и сама прожила свою короткую жизнь в постоянной войне: родилась во время смертельной борьбы с Карстеном, мои родители служили на границе, откуда исходила величайшая угроза, мои братья отправились сражаться ещё до того, как на их подбородках пробился слабый первый пушок. Я вынуждена была привыкать к борьбе в самых разных проявлениях. С тех пор, как мы бежали в Эскор, вызвав этим ярость колдуний, борьба вообще стала для нас привычным делом, а руки словно срослись с оружием. Мы с детства носили щиты, и снимать их никогда не разрешалось.