Павел Блинников - Семь Толстых Ткачей

— Все правильно. Мой вертолет уже заказали?

— Да сэр. Он ждет на взлетной площадке уже два часа.

— Тогда я полетел. И надеюсь, ты помнишь, что со мной не стоит даже пытаться связаться?

— Конечно сэр.

— Тогда до встречи Дженнифер.

Семь Толстых Ткачей

Из семи разных уголков планеты, кто утром, кто днем, кто вечером, а кто и ночью, вылетали семь толстых мужчин. Каждый добирался до аэропорта по-разному: на машине, на вертолете, или пешком, но все сели в одно и то же время.

Семь частных самолетов, несли Семь Толстых Ткачей в Мексику. Дольше всех пришлось лететь Кольту — он находился в Австралии; но прибыли они в аэропорт Мехико почти одновременно. Там их, естественно, встретили проверенные и надежные люди. Семь Толстых Ткачей приезжали сюда каждый год, и служащие из местных, получали зарплату, не снившуюся и министрам США. Сейчас в Мехико сконцентрировалась верхушка планеты. Если бы какой-нибудь террорист взорвал аэропорт Мехико, он кардинально изменил мир. Куда как кардинальней чем, если бы взорвал заседание большой восьмерки, или двадцатки.

Ткачи встретились впервые за год. Нет, они виделись по двое, иногда даже по трое или четверо, но вот так, чтобы все вместе — это происходит только раз в году. Они не обменивались рукопожатиями, и даже не поздоровались. Просто, когда Кольт прибыл в бизнес зал ожидания, все поднялись и пошли к выходу. Проходя по длинным коридорам аэропорта, Ткачи собрали на себе сотни взглядов. Да это действительно потрясающее зрелище. Все мало того что толстые, так еще и одеты более чем импозантно. Одни обтягивающие панталоны Фарита чего стоят. Но вся процессия, наконец, добрались до машин, села в джипы и поехала на север. Их путь пролегал в сторону к Санта-Мария, вдоль Восточной Сьерра-Мадре и далее к Монтеррею. Именно в неприметном уголке, спрятанном меж гор Восточной Сьерра-Мадра, притаился пункт их назначения.

Мексиканцы отлично знали, куда вести Толстых Ткачей, еще их деды делали эту работу для загадочных толстяков. Они знали порядок, знали правила и знали, что большего знать им нельзя. Ибо — это очень опасно для жизни. Двенадцать машин остановилась возле небольшой рощицы, справа и слева возвышались пологие пики гор. Ткачи вылезли из машин. В другое время, они ни за что на свете, не стали бы трясли свои рыхлые телеса в джипах на плохих дорогах, и уж тем более тащиться куда-то пешком. Но здесь другое дело. Толстяки выползали под бедное сумеречное небо, неторопливо и неуклюже. Кто-то прихрамывал, у кого-то рука висела безвольной плетью, у Болта онемела правая половина лица. Но решимости на лицах Ткачей, могли позавидовать герои древности. Семь больных, усталых, измученных людей пошли в невысокие леса, и стали продираться сквозь кустарник как танки. Охранники смотрели на это и думали: куда идут эти люди и зачем? Вопрос "почему", у них не возникал. Они видели, как раньше, Толстые Ткачи совершали это путешествие, видели, какими они выходили из машин и видели, какими возвращались. Наверное, никто из охраны не мог сказать, что он хоть раз не попробовал проследить их путь, или исследовать местность после ухода Ткачей. Но никто так же, не мог похвастаться, что у него получилось узнать, что-то полезное. Цель толстяков очевидно недалека — ну куда могут доковылять эти больные? Однако, попытки выследить оканчивались одинаково. В какой-то момент Ткачи пропадали. С одной стороны, как можно потерять семерых калек, с другой факты всегда остаются фактами. Зайдя за какое-нибудь дерево, они пропадали. И только старик Хорхе, иногда прятал грустную улыбку с мохнатые усы. Уж он-то многое знал, но даже раскаленные клещи, не стали бы для него аргументом, к развязыванию рта.

Толстые Ткачи шли молча. У большинства просто не хватало дыхания, чтобы говорить, но мешало кое-что еще. Например, у Вольта, буквально пару минут назад, случился инсульт, и ноги почти полностью отказали, не говоря уж о самочувствии. Теперь его поддерживали под руки Фарит и Шалит. Они обливались потом, их сердца выстукивали, как у обдолбанных подростков на дискотеке, но они шли. Потому что знали — скоро все изменится.

Если вид прогулки Толстых Ткачей со стороны, описан выше; для самих Ткачей все выглядело иначе. Они не пропадали, не исчезали и тем более, не прятались или отрывались от наблюдателей. Они просто засыпали. Шли, чувствовали невероятную слабость, потом их глаза закрывались, и они… продолжали идти. С этого момента они шли по другому лесу. Никто из них, не знал, есть ли Храм Ветра в Мире, или нет. Но едва лишь закрыв глаза, они попадали в красивейший ухоженный лес, далеко не такой куцый, что растет в Мексике. Здесь, у Ткачей улетучились проблемы со здоровьем. Вольт, всего пару минут назад заработавший к инсульту инфаркт, бодро шагал вперед, показывая легкость походки бегуна на стометровку. Такие же изменения произошли со всеми. Семь Толстых Ткачей шли по волшебному лесу, к храму своего Бога. Теперь суровость ушла — на лицах играли приветливые улыбки. Непомерные пуза уменьшались с каждым шагом, а когда они вышли к дороге, каждый превратился, если не в худого, то в вполне себе нормального человека. Молчание тоже забылось — Ткачи шутили, подтрунивали друг над другом, а Болт огласил округу оглушительным смехом, сообщив, что у него наступила эрекция. Остальные Ткачи продублировали смех секундой позже.

Лес Ветра могла придумать только больная фантазия сумасшедшего фантаста. Таких деревьев вообще не может существовать в природе. Иногда ровные, иногда закрученные узлами, у хвойных росли листья, пополам с иголками, и каждое приветливо шумело. Сначала Ткачи понимали всего лишь легкие обрывки шепота, но когда подошли к Храму Ветра, отчетливо различали каждое слово. А может, не слышали, и легкий невесомый шелест звучал не в барабанных перепонках, а колебал тонкую заточенную грань сознания.

Когда семь, не очень-то и толстых мужчин, пришли к огромной лестнице, в лицо дунул резкий порыв ветра. Он как будто натянул кожу на лицах, и Ткачи заулыбались. Перед ними предстала гигантская пирамида, немного похожая на те, что строили майя и ацтеки. Выполненная в форме тысяч ступеней сужающихся к вершине, и на каждой, как на полочке, стояли: кувшины, бутылки, амфоры, вазы, чашки, кубки… и все пустое. Над Храмом Ветра всегда дуло. Здесь, в Стране Четырех Ветров, потоки воздуха перемещались исключительно по законам хозяина — хаотично. Никогда не прекращался ветер, и никогда Ткачи не видели один и тот же храм дважды. Он немного менялся, каждый раз становился: то выше, то ниже, шире или уже, сплющивался до состояния блина, или рвал небо иглой-башней. Изменения могли произойти и с пустой тарой, но кое-что всегда оставалось таким же, как прежде. Пустая посуда мерно гудела на ветру, а над навершием храма висела довольно странная статуя. Или даже не статуя, а огромная золотая монета. Она вращалась на ветру, как исполинский флигель, и сияла в лучах вечного заката. В Стране Четырех Ветров, солнце заходило сразу со всех сторон. Края четырех солнц, стремились уменьшиться и уйти за горизонт. Четыре причудливых солнечных зайчика плавали по лесам, иногда вызывая пожары. Когда Ткачи выйдут из Храма, светила таки спрячутся, но они этого не увидят.