Леонид Бутяков - Меч Владигора

— Почему же честные к сонному человеку с мечами крадутся?

— По глупости. За то Вавиле еще взбучку устрою, можешь не сомневаться. Он, видать, для пущей убедительности решил клинком тебя пощекотать. Дурачина!

Владигор понял, что старшой говорит вполне искренне. А если так, то пленника лучше освободить. Зачем с первого дня пребывания на чужой земле обострять отношения с ее жителями?

Он разжал кулак, сжимавший растрепанные кудри пленника, однако нож убирать не стал. Воин, получив свободу, резво вскочил на ноги и с неприкрытой злостью оглянулся на Владигора.

Сразу раздался властный окрик старшого:

— Охолонись, Родька! Нечего на молодца зыркать, коли сам сплоховал. В другой раз ловчее будешь. А сейчас к остальным топай, покуда я не осерчал!

Оставшись с князем с глазу на глаз, старшой сел на песок, жестом предложил Владигору последовать его примеру. Владигор незаметно бросил взгляд на чародейский перстень: аметист сиял ровным голубым светом. Только тогда он спрятал нож за голенище сапога и позволил мышцам расслабиться.

— Так откуда ты взялся? — повторил вопрос чернобородый.

— Морем принесло.

— Из Бореи?

— Нет, из-под Мозыня.

— Синегорец, значит. Я так и подумал, — кивнул старшой. — Ну а мы здешние, венедские. Меня Демидом величают, да еще Меченым кличут — вот за эту красоту, которой борейцы пометили. Тебя-то как звать-величать?

— Владий, — коротко ответил Владигор, не слишком погрешив против истины.

— Твоя лодка на берегу?

— В какой-то мере, поскольку именно в ней меня сюда занесло. А до того, вероятно, борейской была. Долгая история…

— Ничего, Владий, время есть — я послушаю.

И Владигор поведал Демиду о том, что случилось с ним на рыбачьем хуторе и в ночном беспокойном море. Правда, ни словом не обмолвился о волшебной силе Браслета, объяснив свою удачу в драке с разбойниками их собственной нерасторопностью.

Демид слушал его внимательно, вопросами не перебивал. Но когда рассказ Владигора подошел к концу, поинтересовался:

— Чего ж ни бабы, ни разбойники браслет и перстень не отобрали, пока ты без чувств валялся?

— Кто знает? — Владигор пожал плечами. — Может, у главаря их, Бароха, норов строгий. Побоялись, что о том проведает и накажет.

— Верно, пожалуй, — согласился Демид. — Знавал я Бароха, крут на расправу. За самовольный грабеж запросто голову оторвет… Выходит, уж несколько дней с пустым желудком маешься? А тут мы еще твои запасы порастрясли.

Он посмотрел на вяленые рыбины, разбросанные по песку (выпали из-за пазухи, когда Владигор, сцепившись с Родькой, катился по склону), и решительно поднялся.

— Пойдем-ка, синегорец, наших харчей отведаешь. Там и разговор продолжим.

Его слова отозвались громким бурчанием в животе Владигора.

Отказываться от такого разумного предложения было бы глупо, подумал князь.

— Спасибо, Демид, — сказал он, вставая на ноги. — Заодно у кое-кого из твоих людей хочу извинения попросить. Бил-то без жалости, за разбойников принял…

— Это ничего, — хмыкнул Демид. — Им на пользу.

Однако вскоре Владигор понял, что далеко не все венедские воины согласны с мнением своего старшого. Особое недовольство выказывали Вавила, первым испытавший на себе силу незваного синегорца, и Родька, побывавший в его пленниках.

Владигор решил не обращать внимания на их неприязнь. Куда больше его другое заботило: что делать дальше?

Можно, конечно, вернуться в Мозынь, чтобы там набрать небольшой отряд и, следуя первоначальному плану, вновь двинуться к югу. Но сколько времени будет потеряно!

А между тем, как выяснилось, Демид и его люди направляются на юго-запад — именно в ту сторону, куда нужно Владигору. Так не лучше ли прямо сейчас напроситься к ним в попутчики?

Через пять-шесть дней они рассчитывают прибыть в Преслав — вольный город, поставленный торговцами на перекрестье границ Венедии, Ильмера и Ладанеи. Там нынче большая ярмарка, на которую съезжаются купцы всех Братских Княжеств. Наверняка будут и синегорские. Почему бы в таком случае не собрать ему свой небольшой отряд из купеческих охранников? Разве не найдутся среди оных отчаянные головы и верные сердца?!

Эта мысль показалась Владигору вполне толковой, хотя и не до конца продуманной. Возникло множество иных вопросов, которые не слишком просто будет решить. Придется ли, например, открывать синегорским купцам свое настоящее имя, чтобы заручиться их поддержкой? А если не открывать, разве не признает кто-нибудь из купеческого люда Синегорского князя? Ведь за два года множество их побывало в Ладоре, не раз он сиживал с ними за общим столом, о делах беседовал, вином и яствами потчевал… Достаточно легкому слуху пройти, что князь Владигор под видом обычного странника объявился в Преславе, тут же Климогины соглядатаи обо всем донесут своему хозяину.

В общем, как ни посмотри, а полностью надежного плана действий не получается. Либо время терять, все начиная сызнова, либо рисковать, но двигаться к цели.

Владигор выбрал последнее.

Уплетая за обе щеки, он до донышка выскреб котелок разваристой овсяной каши, запил его горячим настоем зверобоя и сразу почувствовал себя полным сил и здоровья. Демид только посмеивался, наблюдая, как синегорец трудится над котелком. Одновременно старшой пересказывал своим спутникам историю появления Владия на венедской земле. Она произвела должное впечатление, хотя князь приметил: Вавила и Родька отнеслись к услышанному с недоверием. И еще меньше понравилось им, что Демид вздумал поведать подозрительному чужеземцу о том, как они сами здесь оказались и куда путь держат.

Но старшой знал, что делает. Если хочешь выяснить истинные намерения человека, сперва о себе расскажи без утайки. Откровенность за откровенность — это правило всегда в ходу было между честными людьми.

Так Владигору стало известно, что судьба свела его с дружинниками Венедского князя Изота. По княжескому указу они препровождали к борейской границе семью зажиточного торговца, осужденного на вечное изгнание старейшинами стольного града Олонь. Сей торговец по имени Фрол умудрился почти за бесценок продать двум борейским кланам аж целый табун знаменитой венедской породы. Дружинники считали, что за такое предательство Фрол достоин смерти, однако старейшины рассудили иначе. Дескать, не по злому умыслу торговец действовал, а лишь по великой своей жадности и глупости. Вот и пришлось дружинникам тащиться с Фролом и его семейством до борейских пределов… Поганая работенка, не воинская, да с князем и старейшинами не поспоришь.