Ольга Кузнецова - Девочка на холме

— Ты ведь убьешь меня, да? — спросила я, все более и более не узнавая свой голос. В нем чувствовалась какая-то обреченность, покорность, которых еще не было в моем сердце. Мой внутренний голос вопил, кричал, молил о пощаде — использовал любую, даже самую призрачную возможность выжить. Но в реальности я не могла себе этого позволить.

Я как завороженная наблюдала за тем, как ледяной кинжал крутился в умелых пальцах снежного существа. Эльф поднял на меня свои холодные глаза, но в них я увидела не равнодушие — какую-то злую иронию.

— Ты так этого хочешь? — произнес он, слегка прищурившись. В этот момент надежда на спасение в моей душе стала теплеть, разрастаться, согревать замерзшие кончики пальцев.

За этим последовала пауза. Ситуация вообще могла бы быть комичной, если бы от этого не зависела моя жизнь.

— Что я могу сделать, чтобы ты меня отпустил? — спросила я наконец и замерла в ожидании. Затекшие руки и ноги начало покалывать, но я старалась не обращать внимания на свое тело — сейчас важно было совсем не это. — Никто не узнает о том, что я видела здесь… — начала тараторить я, но эльф меня перебил.

— Ты никому не расскажешь, и мне даже не придется тебя просить об этом, — усмехнулся он. — Ты боишься. А твой страх — мой самый верный союзник. Ты находишься на грани, за которой идет война. Ты сейчас находишься за секунду до войны, ты понимаешь?

Нет, я не понимала. Все эти слова уходили в пустоту, и даже если бы мой мозг сейчас хоть капельку бы соображал, я все равно, наверное, не смогла бы понять смысла, который эльф вкладывал в эти слова. Я не знала, о какой войне идет речь. Может, он выражался фигурально? Или имел в виду настоящую войну — все против всех?

Мне было плевать. Я просто кивнула. Не знаю, что обозначал этот мой кивок, но, когда ты находишься в таком щекотливом положении, соглашаться следует со всем. Я слабая. Я привыкла сдаваться. Возможно, именно поэтому я была до сих пор жива. Это была не постыдная слабость — это была слабость ради жизни, унижение ради свободы. Я не была героиней приключенческого романа, мой финал не был известен заранее. А в жизни все по-другому: здесь нужно уметь прогибаться.

— Я отпускаю тебя, — прошептал эльф, и этот шепот эхом отдался в моем сердце. — Я отпускаю тебя, но я хочу, чтобы ты не думала, что сможешь так легко избежать всего этого. Не сможешь избежать, потому что твоя кровь предаст тебя. Она будет звать тебя. Ты не будешь спать ночами, будешь видеть странные сны, странных людей, которые будут существовать лишь в твоей голове. Тебе захочется умереть, но смерть не придет к тебе так быстро, как тебе хотелось бы. И тогда ты пожалеешь, что я не убил тебя здесь, на этом холме.

Речь эльфа была тихой, журчащей, точно ручеек, но каждое слово ножом входило в мое сердце. Страх сковал мое тело, язык онемел, и я не могла вымолвить ни слова. В животе скрутился тугой узел, появилось чувство тошноты.

Меня вывернуло прямо на зеленую траву, а затем я отползла поближе к краю холма, легла на спину, раскинула руки в стороны и принялась вдыхать свежий воздух, прохладным ветерком заструившийся по моим венам.

Когда я бросила взгляд в ту сторону, где еще совсем недавно стоял эльф, то увидела, что там больше никого не было.

Перед глазами плыли девственно-чистые облака, мягкие, легкие, свободные. Рыжие блики последнего солнца хлопьями падали мне на лицо, и я впитывала солнечный свет всем своим телом, будто в этом была жизнь.

Все, чего мне сейчас хотелось, это убраться подальше с этого проклятого холма, но у меня не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. Мое тело больше не принадлежало мне.

Рассчитывая на то, что невидимая заслонка исчезла, я попробовала повернуться, но не удержала равновесие и кубарем полетела с холма. Я чувствовала себя футбольным мячом, который пинают со всей дури полные энергии спортсмены. Меня давили, сминали. Кости ломило по всему телу, и я не сразу поняла, что мое падение наконец завершилось.

С моих губ сорвался протяжный стон. Холодная земля вдавливалась в ноющий позвоночник, а моя попытка пошевелить правой рукой вообще не увенчалась успехом — я почувствовала только резкую, невыносимую боль, вновь заставившую меня сморщиться. Черт, наверное, сломала что-нибудь. Дядя Рей точно убьет меня.

Сейчас, когда моей жизни уже ничего не угрожало, внутренний голос наконец врезал мне по ребрам, что я была такой трусихой. И правда, теперь все казалось таким нереальным, призрачным. Плохой сон. Кошмар. Все это скоро забудется, если я буду жить нормальной жизнью и не гоняться за неприятностями.

А что, если неприятности сами гонятся за мной?

Сквозь мое затуманенное сознание мне стало казаться, что я слышу чей-то крик, местами перерастающий в мое имя. Кто-то искал меня, и мне нужно было откликнуться, если я не хочу провести ночь около злосчастного холма.

Я попыталась моргнуть, но в глазах было столько пыли, что веки тут же рефлекторно закрылись. Пересилить себя казалось невозможным. Левой рукой мне удалось нащупать свою льняную сумку, которую я, как оказалось, ни на секунду не выпускала из рук. Хотя бы фотоаппарат был на месте.

— Нашел! — послышался крик где-то вдалеке. Или не вдалеке — совсем рядом, но я уже ничего не могла различить. — Сюда! Она здесь!

Меня определенно искали и теперь, вероятно, даже нашли. Испустив из себя тяжелый вздох облегчения, я позволила себе ни о чем не думать, а просто ждать.

— Джинни! Джинни! — Кто-то был совсем рядом со мной. По голосу я узнала Эовин. Она схватила меня за плечи и принялась что было силы трясти, пытаясь как-то достучаться до моего сознания.

Меня здесь нет сегодня — приходите попозже.

— Прекрати истерить, Эв, — произнес другой голос, более грубый. Лесли. — Она жива. Вот видишь — дышит.

— У нее сильный жар. — Чья-то прохладная ладонь на мгновение дотронулась до моего лба. Освальд. — Помогите мне ее поднять.

У меня было такое ощущение, будто мое тело было набито ватой. Мне отчаянно не хотелось ни о чем думать, не хотелось даже открыть глаза — было достаточно лишь того, что мои новые друзья обо мне позаботятся. Я была уверена в этом.

Я пришла в себя через некоторое время, когда почувствовала, что меня посадили на что-то твердое. Похоже на скамью, но я не была уверена.

Едва я открыла глаза, то тут же увидела напряженное и расплывчатое лицо Лесли прямо передо мной. Девушка была невероятно серьезной, и это ее выражение лица чуть было не заставило меня рассмеяться. Я знала: смех — всего лишь защитная реакция организма, слабость. Но из меня вылетел только приглушенный хрип.