Оксана Демченко - Паутина удачи

– Подушка подмыта, – подтвердил мои подозрения Васек. – Еще чуток – и рельсы загуляют, как вареная лапша.

Полагаю, про лапшу он придумал сам: вон как гордо огляделся по сторонам. Кстати, всем сравнение понравилось. Особенно сейчас, когда уже понятно, что мы живы, целы и угроза схода с рельсов миновала. Я припомнила свои движения во время рисования темной удачи. Линия поперек путей, пятно-клякса перед ней и точка в стороне. Туда я оперлась пальцем и сперва решила, что это случайность. А вдруг нет? Отцу бы сказать, но у него и без того дел хватает. Вряд ли созданная магами иллюзия сейчас цела. Значит, стал заметен сгоревший остов дрезины и лежащий на боку паровоз магов. То есть всем взрослым не до нас…

– Саня, есть важное дело, – осторожно сказала я, чувствуя себя предательницей. Мама-то велела сидеть тут! – Впереди, в промоине, лежит состав. Его люди могли уцелеть, надо проверить. Только это могут оказаться нехорошие люди.

– Ясно, – кивнул брат коротко и уверенно, в очередной раз подражая отцу. Нахмурился, глядя на свою команду: – Играем всерьез в воров и магов. На глаза врагу не показываться. При первой же угрозе возвращаться к поезду, звать дядю Мишу или Короля. Дальше сотни метров от пути не удаляться. Вася, ты берешь на себя правую сторону, твоя удача там светла, с тобой те, кто таков же. Я осмотрю левую. Никакого игрушечного оружия, иначе не сообразите, что дело нешуточное. Ждите меня внизу, у двери.

Его послушались молча и сразу. Брат без удивления проследил, как я ворошу вещи и достаю из ящика дедов пистолет. Машинисту полагается оружие, вот только хранить его следует не так, а под замком.

– Ты ведь чуешь, где искать, – сказал брат. – Тебя ни разу не удалось отследить во время игры в прятки. Вся удача целиком твоя, я знаю.

– Может, и так.

Я завернула тяжелый пистолет в тряпку. Стало страшно, от промасленного металла ощутимо веяло холодом и злой удачей. Саня недовольно фыркнул, быстро скинул тряпку, снял оружие с предохранителя, показав мне, недотепе, где таковой находится и как работает. Снова укутал жуткую вещь.

– Не переживай, я же рядом, – в неподражаемой манере сына Короля заверил он. – Идем.

И я послушно пошла следом за ним. И это при том, что я практически вдвое старше его, не должна никого втягивать в гнусное и неверное дело, а сверх того – обязана безвылазно сидеть в вагоне. Васька уже увел своих пацанов. Наша банда из пяти недорослей (двое прибежали из соседнего вагона) ждала на насыпи. Такой мокрой, словно здесь час назад текла целая река, которая принесла песок, коряги, намыла слабой весенней травы и старой, сухой прошлогодней, набросала листьев и веток и сгинула… Олег свистнул издали: он уже пробежался вдоль насыпи и обнаружил след, ведущий в лес.

Я в последний раз огляделась, надеясь увидеть поблизости хоть одного взрослого. Какое там! Те уже облепили чужой поверженный паровоз далеко впереди, за краем промоины, шумят и перекликаются. Отсюда все кажутся мелкими, как мухи. Не до нас им… И ждать невозможно, я почему-то в этом убеждена.

Мы ссыпались-соскользнули в илистый мокрый песок, увязли по щиколотку, сразу же промокли и испачкались. Чавкая ботинками при каждом шаге, побрели к лесу. Я указала брату то место, где ощущала беду. Он кивнул, не задавая новых вопросов, и самые опытные «воры» в нашей игре, Саня и Митька, первыми скользнули в кустарник и потащили нас, выбирая сухую и удобную тропку, отводя ветки, убирая сушняк и вслушиваясь. Звуки поезда постепенно стали тише, а впереди обозначились голоса. Два бубнили невнятно и монотонно. Третий резко и зло каркал время от времени.

Оказавшись у края полянки, мы увидели еще больше. Их было не трое, а четверо. Один человек, сухой, среднего роста, пожилой, со стриженными под корень волосами стального тона, устало сидел на земле, опираясь левой рукой о корягу вывернутого елового ствола. Дышал он тяжело, с присвистом. Правая рука дрожала от слабости, но пока была достаточно уверенно вытянута вперед. Ее ладонь, раскрытая в сторону троих стоящих дугой противников, словно отделяла их от старика. Я ощущала своими способностями, что он действительно обороняется, изо всех сил держит сжимающееся неровное пятно светлой удачи. И прочие о ней знают!

Рослый молодой мужчина – он как раз каркает иногда, будто ворон, проверяя удачу, норовит пробить ее темным копьем проклятия и поигрывает пистолетом машиниста, весьма похожим на мой, то есть дедов. Двое возле него непрерывно бубнят, не отрывая глаз от страниц небольших по формату, но толстых и увесистых книг, удерживаемых обеими руками.

– Все равно сдохнешь, – внятно сказал ворон. – Отдай мне тайну, и я уйду. Из уважения к учителю оставлю тебе жизнь, слово мага.

Саня рядом задохнулся от восторга. Живой маг-злодей! И, если повезет, сестра сейчас сделает из него отличного дохлого мага-злодея… Я прямо слышала его мысли, нелепые и, поверьте мне, бесшабашно веселые!

– Не получишь, не по тебе это знание, – тяжело, едва различимо, шепнул старик.

– Тогда проверим снова твою удачу, – уверенно предложил ворон.

Он прицелился и выстрелил. Странное дело! Он знал, что не попадет, как знали об этом и я, и сам старик… Последнему промах стрелявшего стоил немалых сил, рука задрожала еще заметнее.

– У меня еще два патрона, – сообщил злодей. – У тебя не осталось ни капли сил. Я вижу. Значит, прострелю тебе плечо и заберу с собой. Туда, где допрашивают умеючи. Отдай, ну что ты жмешься… Мои пси-маги все равно выпотрошат тебя. Изжарят мозги.

Мне стало страшно, точно как тогда, в тамбуре вагона. Потому что не стрелять сделалось невозможно. Возле сидящего старика озерко удачи сжалось до жалкой лужи, которая быстро сохла, то есть темнела… Я развернула тряпку и подняла обеими руками тяжеленный пистолет. Саня деловито подставил под ствол рогульку – и откуда только взял!

Не знаю, хорош или плох этот старик, но наши с ним цвета удачи одинаковы. То есть то, что светло для него, и мне видится светлым. А вот с прочими у нас нет ничего единого, они мне противны. Ворон издевается над своим же учителем злобно и с явным удовольствием.

Мои мысли прервал брат, отвесив чувствительный подзатыльник. Шепнул в ухо, требуя не дышать и целиться, совмещая метки мушки. Ага, много я в них понимаю. Зато в удаче кое-что смыслю. Я повела рукой, примеряясь к ее советам. Старик обалдело, иначе не скажешь, уставился на свою ладонь. Потом на врага, вокруг которого темнело так явно, что не заметить было нельзя, если умеешь видеть. Ворон – не умел. Я закрыла глаза, чтобы зрение не мешало решиться на страшный шаг, и позволила рукам и удаче сделать то, что следовало. Грохот оглушил меня, а отдача, о которой я в свое время слышала, швырнула назад. Но руку еще цепко вело везение. Может, и не мое, а старика, даже скорее всего. Оно было достаточно хищным и опытным, оно выплевывало пулю за пулей, пока сухие щелчки не застучали впустую.