Галина Романова - Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри

— Ты — призрак, госпожа? — догадался орк.

— Без малого четыреста лет каждый вечер стою я тут и жду, когда порог проклятого замка переступит нога живого человека! — Женщина продолжала говорить, не обращая ни на что внимания. — Без малого четыреста лет тяготеет проклятие над этой землей. Войди, если сможешь, человек, и…

— Я не человек. — Брехт тем не менее занес ногу на нижнюю ступеньку. — И моя спутница тоже не принадлежит к роду людскому.

— Без малого четыреста лет… — снова начала женщина, и Брехт разозлился.

— Ты торчала тут четыре столетия, так постой еще немного! — рявкнул он. — А мне надо пройти! Надеюсь, в этой дыре найдется постель?

С этими словами он просто-напросто прошел сквозь женщину и направился в скудно освещенный холл.

Огонь горел в глубине замка в камине просторного зала, где — вот чудо-то! — стоял накрытый стол. Судя по обилию жареной дичи и других блюд, а также кувшинов с вином, здесь ожидалось пиршество по меньшей мере полутора десятков человек. Три жареных поросенка, нарезанный ломтями копченый окорок, четыре сорта колбас, большая миска с вареной рыбой, несколько кур, переложенных зеленью, миски с творогом, блюда с пирожками, хлебом и сыром, фаршированные яйца…

Не рискнув оставить Сорку одну в пустом и мрачном замке, Брехт пристроил ее на широкой лавке поближе к очагу, в котором так жарко горел огонь, что вскоре орк снял верхнюю шерстяную тунику, оставшись в льняной нижней. Снаружи завывал ветер. Пошел снег, и хлопья его стучались в витражное стекло с выцветшими от времени изображениями каких-то растений. Позаботившись о лошадях, Брехт вернулся в зал и прошел к столу. Есть хотелось ужасно, и, недолго думая, он сел на скамью и подвинул к себе блюдо с жареным поросенком. Он уже энергично двигал челюстями, когда рядом что-то зашуршало, и хозяйка замка возникла возле него.

— Без малого четыреста лет, — завела она надоевшую песню, — никто не вкушал пищу за этим столом…

— Надо признать, она ни капли не испортилась, — Брехт отправил в рот вареное яйцо и запил его из кубка. — Даже вино не выдохлось! Это магия? Ты присоединишься к трапезе, госпожа? Согласись, это невежливо, когда хозяева не едят! Можно подумать, вы собираетесь меня отравить!

— Нет! — воскликнула женщина. — Просто я…

— Тогда садись, госпожа, и выпей со мной! Или вы привыкли к другой пище?

— Ты прав, человек, — кивнула она. — Привыкли… Я… ты не против, если я приглашу кое-кого за наш стол?

— Ты — хозяйка, тебе и решать! — кивнул орк, на всякий случай перестав жевать.

Женщина несколько раз хлопнула в ладоши, и в зал тут же вбежали несколько человек — все молодые, не старше тридцати лет, мужчины и женщины в старинных одеждах. Все они были людьми.

— У нас гость! — воскликнула женщина. — Братья и сестры, прошу вас разделить с ним трапезу!

Люди радостно загомонили и принялись рассаживаться и разбирать угощение. Мужчины скорее приникли к кубкам и кувшинам с вином, женщины мгновенно расхватали яйца, сыр и вареную рыбу.

— Давно не ели, а? — поинтересовался Брехт, наблюдая, как быстро они едят.

— Четыреста лет, — с набитым ртом ответил самый старший мужчина с окладистой бородой. — Ты не представляешь, человек, как это тяжело — стоять у накрытого стола и не сметь до него дотронуться!

— А почему теперь дотронулись? — Орк кивнул на половинки курицы, которые его собеседник держал в руках и откусывал по очереди от каждой.

— Да потому, что первым это сделал ты!

— Я что, типа какое-то заклятие снял, да?

Его неожиданные сотрапезники мигом застыли, переглядываясь. Девушки смущенно опустили глаза. Постепенно взгляды всех переместились на хозяйку, и та заговорила, от волнения поминутно облизывая губы:

— Заклятие… Оно еще не снято. Без малого четыреста лет…

— Это я уже слышал, — перебил Брехт, — короче!

— Заклятие лежит на всей нашей земле! Это очень долгая история. Тебе необязательно знать все, но вкратце…

— Наш предок, правитель этой страны, был магом, — заговорил бородатый. — Стремясь к могуществу, он заполучил в свои… э-э… сети некое существо. И, пытаясь подчинить его своей воле, замучил до смерти. Умирая, пленник проклял наш род и всю землю. Ведь он пришел сюда по доброй воле, открыто, а его захватили и посадили на цепь, нарушив законы гостеприимства. И потом долго пытали огнем, железом и магией. Наш прадед недолго прожил после смерти того пленника: кто-то разорвал его на куски во время охоты. Родители и деды думали, что на этом все закончится, но это было только начало…

— Наша страна оказалась проклята, — снова заговорила хозяйка. — Мы стали вымирать. Появились странные твари. Стал меняться мир. В конце концов в живых осталась я одна. И скончалась в этом зале, ожидая спасителя.

— Меня?

— Первого, кто посмеет сюда прийти. Это не так просто, как кажется. Самые удачливые умирали, уже вкусив нашей пищи. Никто не продержался дольше, чем ты, человек!

— Я не человек, — усмехнулся Брехт. — Я — орк!

И разулыбался еще шире, заметив, как вытягиваются лица его сотрапезников. Бородач выронил остатки курицы и закрыл лицо руками.

— Не может быть, — прошептал он.

— Рылом не вышел? — понимающе кивнул Брехт. — Извините, если что не так! Я только пережду ночь и уйду, обещаю! Моей спутнице очень нужен отдых и…

— А твоя спутница? Она… э-э… — с надеждой посмотрели на него.

— Она — магри! — отрезал орк.

Его сотрапезники переглянулись и резко выпрямились.

— Что не так? — ощетинился Брехт.

— Это все из-за магри! — прошептал бородач. — Понимаешь, э-э… странник, наш предок очень боялся Империи Ма-гри и, будучи магом, хотел с помощью чар обезопасить владения от них. Это ему не удалось…

— Но падение нашей земли стало известно в мире, и люди ополчились на магри, опасаясь, что такая же участь постигнет и остальной мир, — промолвила старая женщина. — Они думали, что это магри довели нас до такого состояния, и пожелали отомстить. Наши владения к тому времени уже страдали от проклятия, но мой отец успел собрать армию, чтобы принять участие в битве. Это те, кого вы именуете призраками Предболотья. Они не сумели покинуть зачарованные земли, но и остановиться не могут, пока не вступят в бой. А в бой они вступят только после того, как с нас спадет проклятие пленника.

— Помоги нам, — промолвил самый молодой из мужчин. — Нам так надоело вести двойную жизнь…

— Ничего себе «двойную»! — фыркнул Брехт. — Вы же призраки! Или…

— Нет, — Бородач накрыл его руку своей ладонью. Пальцы были живыми и теплыми. — Сейчас мы — люди. Мы можем есть и пить, в наших жилах течет кровь, мы можем пораниться и почувствовать боль. Но с первыми лучами солнца мы станем тенями, и… не спрашивай, что мы чувствуем тогда. Поверь на слово: это очень больно и неприятно. Так больно и неприятно, что на закате мы возрождаемся для жизни, ничего не помня о ней. И если бы не Арала, — он обернулся на хозяйку, — которая каждый вечер заново рассказывает нам, кто мы и откуда, мы бы давно все забыли.