Галина Романова - Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри

Послышался хруст. Тяжелый талгат пробил панцирь, но застрял в нем, и, когда тварь рванулась, орка потащило за нею. Чувствуя неладное, тварь завертелась на месте, щелкая беззубой пастью и размахивая хвостом направо и налево. Улучив момент, Брехт вырвал оружие из тела врага и поскорее отскочил в сторону, спасаясь от новых выпадов.

Израненная тварь, оставляя на снегу пятна крови, продолжала крутиться на месте, силясь достать врага хвостом либо пастью, но Брехт не давался, спасаясь от нее среди деревьев. Орк понимал, что чудовище вот-вот истечет кровью, но нанести четвертый удар и приблизить конец ему никак не удавалось. Тварь размахивала хвостом с такой силой, что уже поломала вокруг весь кустарник и уничтожила несколько молодых деревьев. Прошло несколько минут яростной погони, прежде чем рывки чудовища стали слабеть. Тварь потеряла слишком много крови и в какой-то миг споткнулась, уткнувшись носом в снег. Не теряя времени, Брехт подскочил и что было сил ударил ее по шее.

Страшный удар почти отделил голову от тела. Чудовище забилось в судорогах, дергая лапами и хвостом. Последний удар сбил орка с ног, и победитель растянулся на снегу, глядя, как издыхает странная тварь. Лапы ее подогнулись, и она затихла.

Дождавшись, пока она замрет окончательно, Брехт встал и обошел тушу со всех сторон. Его слегка пошатывало от усталости, но он понимал, что еще не все сделано. Эта туша была пищей, которая им так необходима. Другое дело, что добраться до нежного мяса трудно.

Орк вернулся к лошадям, которые все это время с обреченным видом стояли там, где их оставили. Чалый жеребец, которого Брехт считал своим — караковая кобыла была отдана девушке, — встретил его мрачным взглядом и попытался укусить. Он делал это всегда, стоило к нему приблизиться, и за несколько дней знакомства это стало уже ритуалом — один щелкает челюстями, другой отдергивает руку и хлопает в ответ по носу.

— Цыц, ты, выкидыш урюка! — Усталый, а потому злой Брехт саданул коня кулаком, за что получил пинок копытом. — Дело есть. Пошли!

— А? Что? Куда? — затрепыхалась Сорка, когда орк снял ее с носилок и попытался уложить на снег. — Что случилось?

— Я прибил местную тварь. Хочу достать мяса, — коротко объяснил Брехт. — Полежи пока. Мне не сдвинуть эту тушу без лошадей.

— Тушу? — Ноздри Сорки затрепетали. — Там есть кровь?

— Море крови!

— Дай!

— Что?

— Дай мне крови! — Девушка вцепилась ему в руку, выпуская когти. — Хоть глоточек! Пожалуйста!

— Сдурела девка, — вынес вердикт орк, но по зрелом размышлении спорить не стал. Он слышал, что кровь некоторых тварей обладает определенными силами. Например, кровь дракона лечит бесплодие. А кровь единорога нейтрализует родовые проклятия. Так почему бы крови этой странной твари не вылечить простуду у магри?

Ругнувшись, он поднял Сорку на руки и отнес к туше. Там осторожно опустил на снег поближе к разрубленной шее чудовища. Девушка с трудом повернулась и принялась лизать кровь из разреза, не обращая внимания, какими глазами смотрит на нее орк.

Пока он переворачивал тушу и нарезал из ее брюха полоски свежего, приятно пахнущего мяса, пока увязывал добычу, опять стемнело. Пора было думать о ночлеге, тем более что на Сорку выпитая кровь не произвела того эффекта, на который орк рассчитывал. Девушка просто-напросто уснула прямо на снегу возле туши и не проснулась, даже когда Брехт опять положил ее на носилки.

Мрачно заканчивался этот день. Уставший Брехт шагал куда глаза глядят, давно свернув с тропы, посматривал по сторонам и размышлял, какие еще сюрпризы подготовило ему Предболотье. Что, если следующую тварь он не сможет победить? Что, если тут водятся призраки пострашнее призрачной армии? Что, если погоня их все-таки настигнет?

В вечерних сумерках в зарослях впереди показалось какое-то строение. Нет, даже группа строений — очень старый замок и несколько домов поменьше. Они теснились позади него, как дети позади матери. И орк не поверил глазам, когда увидел, что ворота замка чуть приоткрыты, а внутри, во дворе, горит огонь! Он даже потянул носом воздух. Ну да! Пахнет дымом и деревом! Это не призрачный огонь! Его зажгла рука живого существа! И это вряд ли погоня — он не чуял запах большого количества людей, железа и лошадей. Там, внутри, такой же путник, как и они. Может, один из магов, который бродит, истребляя нечисть.

Гулко цокая копытами по подгнившим бревнам подъемного моста, кони вошли во внутренний двор, и орк сразу разглядел не только источник света, но и… Он даже протер глаза и подставил ладонь зубам чалого жеребца, чтобы убедиться, что это ему не мерещится. На высоком крыльце на фоне приоткрытых дверей, из-за которых струилось тепло живого огня, стояла женщина. Ветерок слабо шевелил длинные пряди седых волос, морщинистое лицо было спокойно и полно задумчивого ожидания. Плащ полностью скрывал ее одеяние, лишь виднелся подол светлого платья и кожаные башмачки благородной дамы. На пальце тонкой сухой руки сверкал дорогой перстень.

— Приветствую тех, кто пришел через ночь! Без малого четыреста лет ждали вас эти стены! — негромким и усталым, но все еще звучным голосом произнесла она.

— Мне нужен ночлег, — Брехт снял с носилок Сорку. — Со мной больная. Она…

— Без малого четыреста лет в этих стенах не звучал живой голос, — продолжала женщина, глядя куда-то поверх головы орка. — Без малого четыреста лет, как тяготеет над этой землей злой рок и…

— Послушай, госпожа, — перебил ее Брехт. — У меня на руках больная девочка! Нам нужна помощь! Я могу войти или мне поискать ночлег в другом месте?

— Без малого четыреста лет прошло с тех пор, как угас мой род, — твердила женщина. — Я была последней. Я наблюдала за гибелью этой земли, за тем, как уходили, становясь жертвами заклятия, мои родные и близкие. Я, самая молодая, младшая дочь здешнего правителя, видела, как они умирают, и ничем не могла им помочь. Я осталась последней в этом замке и вот уже без малого четыреста лет жду избавления от чар. Если сможешь — войди и освободи нас!

— Ты — призрак, госпожа? — догадался орк.

— Без малого четыреста лет каждый вечер стою я тут и жду, когда порог проклятого замка переступит нога живого человека! — Женщина продолжала говорить, не обращая ни на что внимания. — Без малого четыреста лет тяготеет проклятие над этой землей. Войди, если сможешь, человек, и…

— Я не человек. — Брехт тем не менее занес ногу на нижнюю ступеньку. — И моя спутница тоже не принадлежит к роду людскому.

— Без малого четыреста лет… — снова начала женщина, и Брехт разозлился.