Марина Ефиминюк - Магические узы

— По мне, так лучше бы он не вытаскивал, — фыркнула женщина, — герой доморощенный!

— Хорошо, милая, что он тебя не слышит, — ласково пожурил ее второй мужчина, грасси-рующий согласные.

Я добралась до распахнутой двери и украдкой выглянула. Основную комнату от моего убежища прятал узенький предбанник. Напротив арочного прохода, откуда падал неровный свет, чернел квадрат большого окна. В стекле, звеневшем от барабанившего яростного ливня, вместе с бликами отражались изломанные фигуры, но от волнения они расплывались перед взором, и рассмотреть их не удалось. У стены притулилось старенькое кресло с сильно потер-той клетчатой обивкой. На нем валялась раскрытая матерчатая сумка, из нее торчала рукоять недальновидно оставленного кем-то самострела. Со времен Мировой войны магическое оружие сильно преобразилось, а арбалеты превратились в подобные небольшие штуковины с гладкими стволами, легко скрываемые одеждой.

Тошнота неожиданно вернулась, едва удалось сглотнуть. Виски заломило еще крепче. Затаив дыхание и прикусив губу, я взяла самострел влажными холодными пальцами. Он громко щелкнул, заставляя затаиться, но никто не обратил внимания на мое копошение, и разговор продолжался.

— Док, ты точно уверен, что она не маг? — утончил хохмач.

— Обычная девушка, Стриж, ничего особенного, — уверили его.

Во рту пересохло, зато футболка взмокла на спине. Собираясь силами, я прикрыла глаза и на коротком выходе одним широким шагом вышла из-за перегородки, вытянув двумя руками увесистый самострел.

Это был шок, для всех, кто находился в большом зале, залитом приглушенным светом. В том числе и для меня.

Помещение угнетало своими размерами. Под высоченным потолком висели магические шары. Трое, двое мужчин и женщина, оторопели, и с изумлением уставились на меня. У узкой обеденной стойки на высоком табурете сидела коротко стриженная темноволосая худышка в черном брючном костюме. Она неестественно выпрямилась и побледнела. Карие глаза женщи-ны расширились, становясь практически черными, и в них вспыхнули злобные огоньки.

Ее сосед оказался мне хорошо знаком — высокий парень в белой футболке и в кепке с длинным козырьком. Значит, его голос я распознала. Уже третий раз за сегодняшний день мы сталкивались с новым знакомым, и не скажу, что хотя бы одна встреча оставила приятные вос-поминания. Он отгораживался от меня разложенным на столешнице лэптопом. В угольных глазах вспыхнуло веселье, и на смазливом лице расцвела кривая улыбка. Словно демонстрируя бестолковую удаль, он откинулся на низенькую спинку табурета и скрестил руки на груди.

Кто-то рядом охнул. Рывком я обернулась, переводя нацеленное дуло с парочки на третьего участника разговора — невысокого толстячка в белом халате, надетом поверх мешко-ватого свитера. Небритое с седмицу лицо мужчины с темной щетиной, прикрывавшей двойной подбородок, вытянулось, а круглые очки съехали на кончик блестящего носа. За спиной боро-дача по стене растянулись полки с пробирками и мензурками, наполненными разноцветными жидкостями. Тут же в стеклянной баночке, закрепленной на штативе, кипело и исходило белым дымом приготовляемое средство.

Тишина стояла первозданная, и звон в ушах звучал навязчиво и неестественно громко.

Толстячок дернулся в мою сторону, и я, слыша свой голос со стороны, резко осекла его попытку:

— Не стоит!

Вытянутые руки уже подрагивали. С каждой секундой самострел становился все тяже-лее.

— Слушай, Птаха, или как тебя там… — процедила женщина, названная Свечкой. Она, ху-дая и угловатая, действительно походила на свечу или на фитилек. На ее впалых щеках заиграл гневный румянец, а глаза сузились, когда самострел остановился на ней.

— Я выстрелю! — предупредила я, не уверенная, что мне, вообще, хватит сил нажать на курок.

— Попадешь? — парень в кепке от всей души веселился. Отчего-то казалось, что прямо сейчас его скрутит от ехидного хохота.

— Тебя Стрижом зовут? — грубо спросила я, и он только развел руками, соглашаясь. — Хо-чешь проверить, Стриж?

— Не горю желанием, — улыбка стала еще шире. Он даже покачал головой, будто оголте-лая девица в моем лице грозила не заряженным оружием, а бесполезной расческой для укладки волос.

— Превосходно, — пробормотала я, медленно продвигаясь к чернеющему в противопо-ложном конце зала провалу выхода. — В таком случае, я ухожу! Не двигайтесь! Мне бы очень не хотелось стрелять!

Угроза даже со стороны прозвучала внушительно. Мне не ответили. Они явно приняли меня за безумную и не хотели мешать, только следили за каждым нервным порывистым дви-жением. Что ж, тем лучше. Конечно, это не означало, что за мной не бросятся в погоню.

Разворачиваясь и размахивая самострелом, который уже едва удерживала, я прошмыг-нула мимо троицы, пятясь к двери спиной.

Внезапно холодное дуло чужого оружия уперлось в затылок, и у меня перехватило ды-хание. Я дернулась всем телом.

— Убита! — раздалось над самым ухом спокойным глубоким голосом. Я судорожно сглотнула. Через мгновение горячая мужская рука предельно аккуратно вытащила самострел из моих задеревеневших пальцев. Присутствующие вздохнули с явным облегчением.

Выволокший меня из-под обстрела мужчина в глупой вязаной шапочке, натянутой до бровей, подойдя к стойке, небрежно швырнул оба самострела на столешницу. Грохот смычком ударил по струнам моих натянутых нервов, заставляя испуганно вздрогнуть. Обстановка мо-ментально разрядилась. Свечка, поджав губы, уперла руки в бока и только неодобрительно по-качала головой.

— Ветров, ты слишком просто относишься к оружию! − буркнула она, одаривая моего спасителя презрительным взором.

Тот, проигнорировав ее ворчание, быстро повернул к себе лэптоп и тут же защелкал вспыхивающими кнопочками клавиатуры. Толстячок вытащил из кармана халата замусолен-ный носовой платок и обтер взмокшую шею. Парень Стриж закатил глаза и дружелюбно пожал плечами, мол, прости, подруга. Обомлевшая я стояла посреди зала, безвольно опустив осла-бевшие руки, и не понимала, что происходит. Пауза затягивалась, смущая меня до глубины ду-ши. Признаться, никогда не приходилось чувствовать такого смятения.

— Ты куда шла? — наконец, мой спаситель оторвал взор от лэптопа. В отличие от меня, едва не икавшей от испуга, он находился в абсолютном завидном спокойствии.

Окончательно оробев, я только прикусила губу.

— Ты хотела уйти отсюда? — допытывался он. — Ну, так давай, Птаха, — он кивнул в сторо-ну выхода, — иди. Тебя никто не держит.

Мой жалобный взор перебегал с одного присутствующего на другого. Как-то неожидан-но все с наигранным энтузиазмом занялись собственными делами. Свечка уже выудила из кар-мана маленький зеркальный коммуникатор, и что-то изучала в отражении. Толстячок вернулся к дымившейся мензурке и пытался ее осторожно освободить от зажима. Только Стриж не спус-кал с меня насмешливого взора, ожидая реакции.