Ормхеймский Бастард (СИ) - Ольга Ружникова
И, кроме того… Ревинтер-то навидался всякого. Небось, еще и зрелищем насладится. А вот честного, наивного братишку там вывернет не раз. И он точно будет небоеспособен. А то и вообще отойдет подышать.
Отползет.
2
Мрачный монастырский двор будто вовсе не знал летнего тепла. Как и весеннего, и осеннего.
Здесь провела полтора года новорожденная девочка…
А если бы дольше — превратилась бы в жуткую копию тех, кто ее мучил.
Роджер опоздал. Опять. Как всегда.
Это Анри Тенмар почти всегда успевал вовремя. Или догонял потом.
А Роджера самого — догнали.
Слишком много прошлого в последнее время. И неудивительно, что, едва вынырнув из Бездны, бывший капитан Ревинтер узрел очередное воплощение судьбы. Она шагнула ему навстречу — будто ниоткуда. Уверенная, легкая, гибкая, сильная. Оживший клинок из северной стали. Ирия Таррент.
Годы превратили самого Роджера в хромого калеку с вечной лихорадкой. А Ирию — лишь наградили силой и ловкостью. Закалили и обточили, как совершенное оружие.
Она действительно еще выросла — не меньше, чем на полголовы. И движется, будто танцует. Что-то в ней от Анри Тенмара… далеко не всё, но на Ревинтера хватит. Даже на прежнего. Который еще не хромал.
Тенмар пощадил его. От Ирии Таррент на такое лучше не рассчитывать. Сам Роджер уж точно не пощадил бы Андроника.
И… прежде Ревинтер сам не смог бы точно сказать, красавица она или дурнушка. Смотря как взглянуть. Но, видимо, справедливая судьба годами старалась, не покладая рук. Стирала лишнее, подчеркивала нужное. Будто яркий, но неумелый детский рисунок поправляла отточенная временем рука опытного мастера.
Нечеловечески прекрасная девушка холодно усмехнулась. Прежнюю Ирию прежний Роджер яростно жаждал стиснуть в объятиях. Нынешнюю — не пожелал бы и под угрозой смерти.
Только убьют его за другое. За всё, что желал и делал прежним.
— Дерись или умри, — равнодушно бросила девушка. Беспощадный и справедливый лик его судьбы.
Сталь клинка ловит блик неяркого осеннего солнца. Уже почти закатного.
Нет. Не равнодушно. Просто ледяная ненависть за годы подернулась пеплом. Давно уже нет ярости. Ирия Таррент просто давит очередное мерзкое насекомое. Пусть даже уже и не опасное.
Скольких она уже успела… раздавить? Неважно. Такие избавляют подзвездный мир лишь от отъявленной мрази. Ирия Таррент — чиста и безгрешна, как зимний лед Альварена. И так же безжалостна.
— Я и раньше не смог бы тебя одолеть, — устало произнес Роджер, неловко отбивая первый же удар. И уже его едва не пропустив. Рука онемела вмиг. Прошедшие годы хорошо научили Ирию, куда бить. — И теперь и вовсе. Убивай сразу.
— Где твои прихлебатели, Ревинтер? — новый хлесткий удар — плашмя по лицу — швырнул его на колени. Так уже было. Но Ирия Таррент — все-таки женщина. Насколько же она теперь сильна? — А слуги? Холуи? И почему ты всё еще жив? Что с Анри Тенмаром?
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но Анри Тенмар жив, здоров и ведет армию.
— А тебя он пожалел, простил и отпустил? — недобро усмехнулась Ирия.
Да. Должна же была отдать долги и ты. Все должны успеть.
— Хочешь — верь…
Тяжелая пощечина заставила голову мотнуться. Левой рукой. В правой — по-прежнему клинок.
Мешки с камнями Ирия, что ли, таскала?
Рот наполнила соленая кровь. Так уж тоже было.
С прежнего удара Ирии — еще на весеннем Альварене — остался памятный шрам. И от Тенмара — тоже. Но новых шрамов не будет. Не успеют появиться.
— Не хочу. И не верю. Хватит болтать, Ревинтер. Здорового или больного, я тебя убью. Как и безоружного. Вас самих с папашей такие мелочи никогда не останавливали.
— Давай, — он отбросил шпагу в сторону. Так далеко, как сумел с колен. И с кружащейся головой.
Легкий-легкий похоронный звон. В висках. И падающим клинком — о случайный камень.
Хорошо, что Сержу совсем поплохело. Не увидит смерти друга. И не кинется сдуру под клинок.
Взмах тяжелого сапога оборвал дыхание. Земля грянулась о спину. Багровая тьма застила взгляд.
— Предпочитаешь быстро или медленно? — нашел в себе силы усмехнуться Роджер. Не дрожать же. Не поможет.
Миг Ирия медлила. Клинок — три блестящих клинка в алом мареве! — замер в дюйме от его открытого горла. Так уже было.
Но бить прекратила. Жгучая ярость подернулась горьким, остывшим пеплом, правильно?
— Быстро, — решила графиня Таррент. — Я все-таки не ты, не твой подонок-отец и не Его бывшее Величество Карл.
Всеслав бы рассудил так же. Пристрелил бы и всё. Или отдал приказ. Чтобы лично руки не марать.
Бывшее Величество?
Удивиться Роджер не успел.
3
— Нет! Не надо! Остановись!
Бледное лицо, растерянный взгляд. Краем обзора.
Ирия — не дура. Будем надеяться. И оборачиваться не собирается.
Просто отступила на шаг. Чтобы держать в поле зрения обоих. Даже если ни один толком не боец. Она и сама — далеко не богатырша. Увы, Ральф Тенмар был прав кругом.
Почему вековые плиты в его замке дышали только древностью, а эти — мерзостью и гнилью?
И на кой змей вернулся этот… недолеон? Этак еще и рехнувшиеся монашки сейчас явятся.
— Стой, где стоишь. Твоего друга я могу убить одним росчерком.
— И убьет в любом случае, — спокойно пояснил Ревинтер. Насколько это возможно — с колен.
На которые он уже успел под шумок подняться. И куда прежде рухнул отнюдь не добровольно. И не прося пощады. Страха и теперь — ни в голосе, ни во взгляде. Надо же. Когда успел набраться такой смелости?
Но не пытается и под шумок напасть. Выцарапать хоть какой-то шанс.
— Но тебе, Серж, лучше стоять, где стоишь, — продолжает благородно распоряжаться подлец и сын подлеца. — Или уйти. Тебе с ней не справиться. И потом — ты же не станешь драться с родной сестрой. Со своей кровью.
Всё же недолеон — сын дяди Ива. Приемный. Единственный.
И родной племянник.
— Она… — дрожит голос новоявленного братца.
— Ирия Таррент, — представилась сестра. — У нас общая мама — Карлотта Таррент, урожденная Гарвиак, если ты еще не знал. А твой родной отец — Ральф Тенмар, ныне покойный.
Ошеломлять уже — так ошеломлять. Пусть тоже знает всё. Будем на равных. Не только Ирии — сомневаться.
И хватит ронять челюсть, братец.
— Так что ты в родстве еще и с Анри. Я очень уважаю твоего приемного папу и моего родного дядю — Ива Криделя. Поэтому и впрямь — не лезь не в свое дело. Потом ему
