Священная охота - Лоис МакМастер Буджолд
— Когда я была в теле леопарда… когда я была леопардом, — сказала Йяда, — я тоже видела фантастические формы, но потом все это оказалось от меня скрыто. — В голосе девушки проскользнуло легкое сожаление.
— Я, со своей стороны, — пальцы волшебницы забарабанили по ближайшей горизонтальной поверхности, которой оказался ее собственный живот, — не видела ничего, если не считать успешной попытки лорда Ингри вырваться из цепей, которые удержали бы и лошадь. Если духи животных даровали древним воинам подобную силу, неудивительно, что они так высоко ценились.
Если древние воины расплачивались за это такой болью, то, на взгляд Ингри, может быть, и не стоило высоко ценить обретенные способности… Если воины лесных племен вели себя так же, как он… Ингри хотел спросить, какие звуки издавал, но это было бы слишком унизительно.
— Если бы было что видеть, я должна была бы увидеть, — с возрастающим волнением сказала Халлана. Она рухнула на ближайший стул. — Проклятие! Нужно подумать. — Через мгновение она, прищурившись, взглянула на Ингри. — Вы говорите, заклятие исчезло. Раз уж мы не можем сказать, что это было, можете вы теперь по крайней мере вспомнить, кто его на вас наложил?
Ингри наклонился вперед и потер глаза. Как он подозревал, они еще больше налились кровью.
— Лучше бы мне снять сапоги. — По знаку Халланы Бернан опустился на колени и помог Ингри стянуть сапоги. Щиколотки Ингри и в самом деле распухли и посинели. Не поднимая глаз, Ингри наконец ответил Халлане:
— Я не ощущал заклятия, пока впервые не увидел Йяду. Оно могло быть наложено на меня когда угодно — неделю, месяц, год назад. Сначала я решил, что оно очень старое, — я винил своего волка… насколько вообще мог думать об этом. Если бы не слова леди Йяды… и то, что случилось только что, я мог бы продолжать так считать. Если бы мне удалось убить леди Йяду, я наверняка продолжал бы так полагать.
Халлана закусила нижнюю губу.
— Подумайте хорошенько. Приказание убить пленницу скорее всего было получено вами между тем временем, когда в столицу дошли вести о смерти Болесо, и вашим отбытием в охотничий замок. До того не было причины, после — времени. Кого вы видели в этот промежуток?
События, если смотреть на них с этой точки зрения, выглядели еще более пугающими.
— Немногих. Вечером меня вызвал к себе лорд Хетвар. Курьер все еще был у него. Хранитель печати собрал глав кланов — принца Ригильда, королевского сенешаля, графа Баджербанка, Венцела кин Хорсривера, Альку кин Оттербайна, близнецов кин Боарфордов… Разговор был коротким: лорд Хетвар сообщил мне новость и дал инструкции.
— В чем они заключались?
— Доставить тело Болесо, привезти его убийцу… — Ингри поколебался. — Сделать все без шума.
— Что это значит? — с искренней озадаченностью спросила леди Йяда.
— Уничтожить все свидетельства опрометчивых поступков Болесо.
«В том числе и его последнюю жертву?»
— Что! Разве вы не обязаны вершить королевское правосудие? — с возмущением воскликнула Йяда.
— Строго говоря, я служу хранителю печати Хетвару, а его главная цель, — осторожно добавил Ингри, — охранять интересы Вилда и его королевского дома.
Йяда растерянно умолкла, хмуря брови.
Храмовая волшебница похлопала пальцем по губам. Она по крайней мере шокированной не выглядела. Однако когда она заговорила снова, стало ясно, что ее быстрый ум уже устремился в другом направлении.
— Никакой дух не может существовать в мире материи без телесной поддержки. Волшебники придают силу заклинаниям с помощью своих демонов, что необходимо, но не достаточно: сами демоны в конце концов получают питание через тело волшебника. Однако наложенное на вас заклятие питалось вашей силой. Я подозреваю… м-м… Как ты сказала, Йяда, это магия-паразит. Заклятие каким-то образом было вызвано в вас, лорд Ингри, и с этого момента его поддерживала ваша собственная жизнь. Если это странное колдовство хоть сколько-нибудь схоже с моим, оно, как вода, стекает вниз: ничего не создает, только крадет силы хозяина.
Интуитивно Ингри понял, что имеет в виду Халлана, но ему вовсе не хотелось, чтобы так о нем думала леди Йяда. Многие мужчины способны убить ради прихоти власть имущих, хотя единственное заклятие, которое для этого требуется, обычно заключается в звоне монет в кошельке. Ингри приходилось охранять своего господина и обнажать ради него меч… так не было ли это тем же самым?
— Но… — Прелестные губы леди Йяды крепко сжались. — У хранителя печати Хетвара есть, должно быть, сотни офицеров, солдат, наемных убийц. Он послал с вами полдюжины своих гвардейцев. Тот… тот, кто наложил заклятие, мог воспользоваться любым из них. Почему за мной послали единственного человека в Истхоме, о котором известно, что в нем живет дух волка?
На лице Халланы на мгновение появилось странное выражение — озарение, удовлетворение? Однако волшебница ничего не сказала, только откинулась на спинку стула — наклониться вперед ей было бы затруднительно.
— Насколько широко разошелся слух о вашем несчастье? — наконец спросила она.
Ингри пожал плечами.
— Сплетни общеизвестны, однако значение моей особенности придается разное. Моя репутация полезна для Хетвара: немногие решаются мне противоречить.
«Или долго терпеть мое общество, приглашать в свой дом, а главное, знакомить с представительницами своего клана. Что ж, к этому я давно привык».
Йяда широко раскрыла глаза.
— Вас выбрали потому, что вину можно было свалить на вашего волка! Выбор сделал Хетвар. Значит, он и есть тот, кто наложил заклятие!
Эта мысль Ингри не понравилась.
— Не обязательно. Лорд Хетвар обсуждал ситуацию еще до того, как появился я. Любой, с кем он говорил, мог предложить мою кандидатуру. — Однако роль, которую Йяда приписала волку, была весьма вероятной. Ингри ведь и сам готов был бы обвинить в гибели своей подопечной волка-у-себя-внутри. Он сам бы вынес себе приговор и не был бы способен защищаться. Даже если бы он пережил покушение наледи Йяду… он вспомнил, как чуть не погиб накануне при переправе. Так или иначе, и жертву, и ее палача заставили бы молчать.
Ингри пришел к двум чрезвычайно неприятным заключениям. Первое заключалось в том, что ему по-прежнему предстояло везти леди Йяду туда, где ее, возможно, ожидала смерть. Утонуть в реке, может быть, оказалось бы менее мучительно, чем погибнуть от яда в тюремной камере, и уж тем более такая смерть не была бы сопряжена с кошмаром неправого
